ести месяцев;
в) совершённое с применением технических средств, или неоднократно, или по предварительному сговору с другими лицами, — лишение свободы на срок до одного года;
г) совершённое частным лицом из государственных и общественных складов, вагонов, судов и пр. путём применения технических средств, неоднократно или по сговору с другими лицами, — лишение свободы на срок до двух лет или исправительно-трудовые работы на срок до одного года;
д) совершённое из государственных и общественных складов и хранилищ лицом, имевшим особый доступ в таковые или охранявшим их, путём применения технических средств или неоднократно, а равно всякая кража из тех же складов и хранилищ, при особо крупных размерах похищенного, — лишение свободы на срок до пяти лет;
е) мелкая кража, независимо от её размеров, совершённая на предприятии или в учреждении, — карается тюремным заключением сроком на один год.
Грабёж (статья 165 УК РСФСР) предусматривал срок лишения свободы от одного года до пяти лет. Строже всего карали за разбой. Разбойник мог схлопотать от пяти до десяти лет лишения свободы. За вооружённый разбой даже предусматривалась смертная казнь — но она, как мы знаем, в 1947 году была отменена.
Приведём в качестве иллюстрации отрывок из мемуарной повести «Байкальский адмирал» В. Крайнева и Л. Скворцова, где опытный вор «трёт за жизнь» новичку-фраеру (до вступления в силу указа «два-два»): «— Тебе грозило заключение от 3 до 5 лет, — продолжал поучать Лёву Пырьев. — За кражу государственного имущества… Государство жестоко карает за преступления против него. А за вольную кражу, статья 162, только пункт “в”, дают не более года. Хоть миллион укради у частного лица, хоть трёшку, всё равно один год. А щипачи, карманники судятся по той же статье пункт “е” и получают не более 6 месяцев. Некоторые карманники всё лето воруют, а на зиму специально попадаются. Зимой холодно, нужна тёплая одежда, шуба или пальто. Людишки тоже потеплее одеваются, и до кармана пиджака не сразу доберёшься. Тяжело воровать зимой. Вот они в ноябре и садятся в тюрьму».
Теперь же, по новым указам, срок за самую заурядную кражу личного имущества начинался с пяти лет! А обычным сроком «крадуна», если он попадался на краже у граждан, становилась «десятка» — ведь большинство уголовников уже имели за плечами отсидки за подобные преступления. Но и это считалось великой милостью, поскольку речь шла о личной собственности. Если же преступник покушался на магазин или сельпо или даже стащил барабан из пионерлагеря, ему «светил четвертак»! Согласитесь, есть разница между одним годом и двадцатью пятью…
На первых порах в результате действия указов «два-два» создалась парадоксальная ситуация: в наиболее выгодном положении оказались… убийцы! Вот что писал в романе «Чёрные камни» Анатолий Жигулин: «Меры наказания за многие преступления, предусмотренные Уголовным кодексом РСФСР, действовавшим в 30-50-х годах, оказались несоизмеримы со специальными Указами, принятыми ещё до войны, во время войны и после неё, предусматривавшими меры наказания изменникам Родины и иным военным преступникам (15 или 20 лет исправительных работ или смертную казнь через повешение — для бандеровцев, 25 лет исправительных работ или расстрел — для власовцев) и в то же время столь же жёсткие наказания для людей, совершивших самые незначительные кражи государственного имущества (25 лет за несколько картофелин или горстей зерна, унесённых с поля, — так называемый Указ “два-два”). И в то же время всего 10 лет за убийство, всего 1–3 года за побег из мест заключения, за хранение огнестрельного оружия и т. п. Правосудие закачалось, дало большой крен сталинское “правосудие”. Но выход был найден — практически ко всем убийцам стали применять не 136-ю статью УК РСФСР (максимальное наказание во время отмены смертной казни — 10 лет ИТЛ), а статью 58-8 УК РСФСР — политический террор — 25 лет ИТЛ. Эту статью можно было применить практически почти к любому убийству, если убитый был членом ВКП(б), комсомольцем или всего лишь членом профсоюза, советским служащим. К беглецам стали применять статью 58–14 УК РСФСР — уклонение от работы с целью саботажа — 25 лет. Так появился в спецлагерях уголовный, воровской элемент с “политической” 58-й статьёй».
Варлам Шаламов в очерке «Сучья война» подтверждает о «побегушниках»: «Географические особенности Крайнего Севера были на Колыме причиной появления особой категории беглецов (красочный блатной термин — «ушедшие во льды»), которые никуда, по сути дела, не бежали, а прятались около трассы автомобильной дороги в две тысячи километров длиной, грабя проезжающие машины. В главную вину этим беглецам ставились не побег сам по себе и не разбой на большой дороге. Юристы видели в побеге уклонение от работы и трактовали эти побеги как контрреволюционный саботаж, как отказ от работы — главное лагерное преступление. Соединёнными усилиями юристов и мыслителей из лагерной администрации уголовный рецидив наконец был кое-как втиснут в рамки самой страшной, пятьдесят восьмой статьи».
Что касается упомянутых Жигулиным спецлагерей, или особлагов, они были созданы секретным приказом МВД СССР № 00219 от 28 февраля 1948 года: «Постановлением Совета министров СССР от 21 февраля 1948 года № 416–159 на Министерство внутренних дел СССР возложена организация особых лагерей в районе Колымы, на Дальнем Севере, Норильске, Коми АССР, в районе Караганды и в Темниках Мордовской АССР для содержания осуждённых к лишению свободы — шпионов, диверсантов, террористов, троцкистов, правых меньшевиков, эсеров, анархистов, националистов, белоэмигрантов и участников других антисоветских организаций и групп и лиц, представляющих опасность по своим антисоветским связям и вражеской деятельности. Содержание в особых лагерях осуждённых за другие преступления запрещено».
Особые лагеря заменили для политзэков каторгу, восстановленную в 1943-м и отменённую в 1948 году. А «мокрушников» и «побегушников» быстро перекрестили из уголовных преступников в политических. Равновесие в природе было восстановлено. «Мужикам», «политикам» и блатарям гарантировались равные права на «срока огромные»…
Эпоха блатных перемен
Для нас также важно то обстоятельство, что указы «четыре шестых» послужили причиной чудовищной резни в уголовно-арестантском мире, которая получила название «сучья война». О ней следует рассказать особо, тем более что большая часть «жиганских душ» полегла в заледеневшую землю не от тяжкой работы, а от «перьев» и заточек своих бывших собратьев.
Начнём с хронологии. Александр Солженицын в «Архипелаге ГУЛАГ» относит начало воровской резни к 1949 году: «“Сучья война” разгорелась примерно с 1949 года (не считая отдельных постоянных случаев резни между “ворами” и “суками”). В 1951, 1952 годах она бушевала». Любопытный штрих: война, по Солженицыну, разгорелась в 1949 году, но «сучья масть» существовала до этого, и постоянная резня по лагерям уже шла. В чём же её отличие от «войны»? Ответа нет.
Варлам Шаламов связывает начало войны с указами «четыре-шесть» и датирует её возникновение началом 1948 года. Михаил Дёмин утверждает, что уже к концу осени 1947 года «сучья война» полыхала по всей Колыме:
«— Насчёт сучни… Её здесь, оказывается, навалом. В каждом управлении половина лагпунктов — сучьи.
— Быть не может…
— Всё точно, брат, — сказал со вздохом Леший, — всё точно. На Сусумане — сучня, на Коркодоне тоже. И в Марково, и в Анюйске. И по всей главной трассе… Кругом ихние кодлы!.. Учтите, здесь на Карпунке тоже имеются суки. Недавно — мне рассказывали — такая мясня была, ой-ой! Пятнадцать трупов за одну ночь настряпали».
Датировка Дёмина наиболее близка к реальной. Начало серьёзных столкновений между блатными и «ссученными» точнее всего обозначить именно концом 1947 года. Сомнение вызывают только утверждения о том, что к концу 1947 года целые лагпункты на Колыме были полностью «сучьими». За полгода сделать это невозможно. Зэков сначала надо доставить по железной дороге из Центральной России на Дальний Восток, затем — пароходами в Магадан, а уж из «столицы Колымского края» разбросать по лагерям.
Для справки. Лагерный пункт — далеко не самая крупная единица в ГУЛАГе. Головная организация (разумеется, помимо московского Управления) — Управление лагерей, объединяющее в себе целый лагерный комплекс (Берлаг, Озерлаг, Карлаг, Кейтолаг и пр.). В состав Управления (Улага) входили единицы помельче — лагерные отделения, состоявшие из нескольких десятков бараков (редко более тридцати) с арестантским населением от нескольких сотен до пяти тысяч заключённых. Ещё ниже — лагерный пункт: филиал лаготделения, созданный на отдалённом рабочем участке (чтобы сократить время перехода из отделения к рабочему месту и число конвоиров). Существовали также голпы (главные лагпункты, которые управляли несколькими им подобными единицами) и олпы (отдельные лагпункты, чаще всего подчинённые непосредственно Управлению лагерей). Филиалами лагерных пунктов, в свою очередь, были командировки — группы или экспедиции зэков и «вольных» в глухих местах (особенно при геологических разработках); совсем уж незначительными считались подкомандировки, выделяемые из командировок. Захватить «половину лагпунктов» новички-«суки» попросту не успели бы: пока придут этапы, пока пройдёт карантин, пока начальство разберётся, что к чему, распределит пополнение… К осени 1947 года под влияние «сук» половина лагпунктов попасть физически не могла.
Теперь о названии «сучья война». Почему «сучья»? Такое неблагозвучное название она получила потому, что отступники от «воровского закона» на уголовном жаргоне назывались «ссученными», «суками». В босяцком жаргоне эти понятия сохранились ещё со времён царской каторги. Вот что пишет политкаторжанин Пётр Якубович в записках 1895–1898 годов: «Есть два только бранных слова в арестантском словаре, нередко бывающие причиной драк и даже убийств в тюрьмах: одно из них (сука) обозначает шпиона, другое, неудобно произносимое, — мужчину, который берёт на себя роль женщины».