Но сначала всё же — о внешнем виде. Вот как описывала Евгения Гинзбург один из самых известных транспортов, бороздивших Охотское море с арестантами на борту — «Джурму»: «Это был старый, видавший виды пароход. Его медные части — поручни, каёмки трапов, капитанский рупор — всё было тусклое, с прозеленью. Его специальностью была перевозка заключённых, и вокруг него ходили зловещие слухи о том, что в этапе умерших зэков бросают акулам даже без мешков».
В Магадан заключённых доставляли и другие пароходы Дальстроя — гостреста по дорожному и промышленному строительству в районе Верхней Колымы, в состав которого входили все колымские лагеря. Дальстрой был создан в октябре 1931 года, а к началу 1932 года в структуре НКВД организовали Северо-Восточную экспедицию Наркомвода (её также называли «особой» и «колымской»). Экспедиция обслуживала ГУЛАГ, перевозила людей и грузы из Владивостока, Находки и позже — бухты Ванино на Колыму и в устье Лены. Северо-Восточная экспедиция насчитывала около дюжины судов, в том числе типа «Север» (именно они использовались для перевозки заключённых).
Позже формируется отдельная флотилия Дальстроя. Её корабли имели опознавательный знак: на трубе — голубая волна, а не полоса. Значительную часть пароходов закупили за границей. Руководство Страны Советов воспользовалось экономическим кризисом на Западе и приобрело несколько десятков судов по сходной цене. К грузопассажирским транспортам Дальстроя предъявлялись особые требования — прежде всего, большая грузоподъёмность и хорошая скорость: пересекать бурное Охотское море следовало как можно быстрее, чтобы сократить потери рабочей силы, которую перевозили в жутких условиях.
Первые три парохода СССР купил у Нидерландской королевской компании в 1935 году. «Almelo» назвали «Генрих Ягода» в честь тогдашнего руководителя НКВД. «Brielle» переименовали в «Джурму» (в переводе с эвенкийского — «солнечный путь»). «Batoe» стал называться «Кулу» — по имени одной из рек, образующих реку Колыму. Четвёртое судно — «Dominia» — тоже было построено в Голландии, но СССР приобрёл его у англичан в 1936 (или в 1937) году. Британцы использовали пароход для прокладки телефонного кабеля между Европой и Нью-Йорком через Атлантический океан. После продажи Советам судно переоборудовали под грузопассажирское. Оно стало флагманом флотилии Дальстроя под названием «Феликс Дзержинский». В 1938 году СССР покупает у США пароход «Commercial Quaker», перекрестив его в «Индигирку», а в 1940-м после присоединения Латвии к Советскому Союзу флот пополняется теплоходом «Советская Латвия» (бывший «Hercogs Jëkabs»).
Кроме того, для Дальстроя фрахтовались пароходы «Ангарстрой», «Григорий Зиновьев», «Днепрострой», «Иван Тимирязев», «Ильич», «Лейтенант Шмидт», «Миклухо-Маклай», ледокол «Литке», танкер «Совнефть» и другие, а также 54 речных самоходных судна. После войны перевозили зэков на Колыму также «Минск», «Дальстрой», «Степан Разин» и т. д.
Но что мы имели в виду, когда в начале главы упомянули о мрачном проклятии, которое висело над флотилией Дальстроя? А вот что. А. Смирнов в исследовании «Тайны Магадана. Флотилия смерти» отмечает, что суда Дальстроя почему-то постоянно горели, садились на мель, налетали на скалы или взрывались. Так, в 1930-е годы в советских дальневосточных водах погибли:
— пароход «Камо» (1 ноября 1935 года);
— пароход «Суман» (1 июня 1938 года);
— пароход «Сясьстрой» (1 апреля 1939 года);
— пароход «Индигирка» (11 декабря 1939 года);
— пароход «Снабженец» (1940 год).
Но рассказ о перечисленных трагедиях — не наша тема: они относятся к довоенному времени, когда Ванинский порт ещё не существовал. Остановимся лишь на одном резонансном ЧП, ставшем лагерной легендой, — пожаре на пароходе «Джурма» в проливе Лаперуза (сентябрь 1939 г.). О нём рассказывают многие мемуаристы, в том числе и те, кто находился на пароходе. Так, Екатерина Кухарская в воспоминаниях «Будь что будет» пишет, что пожар вспыхнул на вторые сутки пути. «Блатные поначалу обвинили во всём “политиков”, однако позднее капитан сообщил, что всё обстояло как раз наоборот: ночью из мужского трюма уголовники проломили стену в соседний трюм, гружённый продуктами, уронили спичку, вспыхнуло пламя. Капитан послал сигнал о помощи, на который откликнулся встречный пароход, сопровождавший затем “Джурму” до места назначения, чтобы перегрузить людей в случае опасности. В результате пожара пострадали в основном заключённые-мужчины: кто-то задохнулся от дыма в трюме, кого-то застрелил конвоир, стоявший на посту у люка, когда все ринулись наверх. Весь следующий день женщины шили на палубе похоронные мешки».
Несколько иную версию приводит Валентина Мухина-Петринская в книге «На ладони судьбы». По её рассказу, первый пожар на пароходе вспыхнул ещё в порту Владивостока, но его удалось потушить. Однако искра тлела, в море пламя вспыхнуло вновь, и огонь охватил всю корму. И виновны были вовсе не заключённые: «После, в Магадане, был суд, и мы узнали, как было дело. Так вот, мерзавцы, имеющие отношение к трюму, куда был погружен шоколад для магазинов Магадана, шоколад продали и, чтоб скрыть следы кражи, подожгли этот трюм». По версии Мухиной, «Джурма» стала подавать сигнал бедствия, откликнулся японский корабль, но капитан парохода от иностранной помощи отказался. Затем якобы появилось советское судно, шедшее из бухты Нагаево во Владивосток. Оно было перегружено золотом с золотых приисков Колымы по ватерлинию, но предлагало свою помощь: «Капитан считал вполне естественным для спасения двух тысяч шестисот заключённых и команды сбросить часть золота в океан. Начальник охраны не взял на себя такую ответственность и радировал самому Ежову… Ежов доложил о происходящем уже самому Сталину. Последний был слишком мудр, чтоб долго думать, и принял не столько соломоново, сколько иродово решение: корабль с золотом пусть следует за “Джурмой” на достаточном расстоянии, чтоб не загореться самому. Когда “Джурме” придёт конец, команда пересядет на спасительный корабль с золотом (команды осталось всего двадцать три человека!), а груз… то есть заключённых, оставить на “Джурме” — гореть, взрываться или тонуть, что суждено».
Однако это — нелепая байка. Во-первых, в это время Николай Ежов был арестован. Да и откуда даже капитану судна знать, кто наверху принимает конкретные решения? Кроме того, в 1939 году на Колыме было добыто 80 тонн золота — такой груз являлся смешным для любого парохода Дальстроя и не мог «перегрузить судно по ватерлинию».
Но оставим довоенное время. Во время и после войны над «угрюмыми пароходами», перевозившими в Охотском море заключённых и грузы для Колымы, тоже продолжало висеть проклятие. 25 сентября 1944 года в бухте Провидения затонул пароход «Кузбасс». Пароход «Можа» был раздавлен льдами в бухте Нагаево 4 февраля 1947 года. Баржа «Дукча», принадлежавшая МВД СССР, затонула 6 октября 1947 года в районе полуострова Кони…
Однако самые громкие трагедии — это чудовищные взрывы в бухтах Находка и Нагаево.
Первая связана с пароходом «Дальстрой». Однажды судно уже чуть не пошло ко дну, когда доставляло из США оборудование и автомобили по ленд-лизу в Магадан. А во время войны с Японией пароход подорвался на мине и был направлен на капитальный ремонт. По выходе ему снова не повезло. 24 июля 1946 года «Дальстрой» стоял под погрузкой в порту Находки у мыса Астафьева. Грузили американский тринитротолуол (им взрывали лёд). Его без всякой упаковки, россыпью опускали в трюм, что являлось грубейшим нарушением техники безопасности. Но судя по свидетельствам очевидцев, капитан В. Банкович заявил, что таков приказ вышестоящего начальства из Магадана. Вскоре после начала погрузки в первом трюме вспыхнул пожар, который пытались залить водой, открыв кингстоны. Однако над судном взметнулся огромный столб пламени, а затем детонировала взрывчатка и во втором трюме. Одним из последствий взрыва стал двухчасовой «чёрный дождь» — осадки почти двух тысяч тонн мазута, поднятых в небо.
Министр внутренних дел СССР Сергей Круглов докладывал Сталину и Берии 14 августа 1946 года: «В результате пожара и взрыва в бухте Находка уничтожен пароход “Дальстрой” и все находившиеся на нём грузы… на сумму 9 млн рублей; на сгоревших складах Дальстроя уничтожено различных промышленных и продовольственных грузов на сумму 15 млн руб. и взрывчатки на сумму 25 млн руб. Во время взрыва парохода “Дальстрой” убито и умерло от ран 105 человек; ранено и находится в лечебных заведениях 196 человек». Разрушения были столь серьёзными, что основная часть грузопотоков, включая перевозку заключённых на Колыму, была перенесена в порт Ванино.
А через полтора года произошла ещё более жуткая трагедия — на этот раз в магаданской бухте Нагаево. После катастрофы в Находке для перевозки взрывоопасных веществ Дальневосточное пароходство дополнительно выделило пароходы «Генерал Ватутин» и «Выборг». Оба судна были получены СССР от США по ленд-лизу. Пароход «Выборг», бывший «Kailua», построен в 1919 году, 6 ноября 1942 года принят в Сиэтле советской закупочной комиссией. «Генерал Ватутин», бывший «Jay Cooke», построен в 1944 году и тогда же передан советским союзникам. 18 декабря 1947 года «Генерал Ватутин» доставил в порт Нагаево 3313 тонн взрывчатки (аммонит, дипавтолит и тол). Он встал на якорь в глубине бухты. На ближнем рейде с 14 декабря стоял пароход «Выборг», на борту которого находилось 193 тонны взрывчатых веществ (а также капсюли, детонаторы, бикфордов шнур и детонирующий шнур). Помимо них, в бухте стояли и другие суда: «Советская Латвия», «Феликс Дзержинский», «Советская нефть», «Старый большевик», «Ким», «Минск», «Немирович-Данченко»…
О дальнейшем можно узнать из отчёта и.о. начальника Дальстроя генерал-майора И. П. Семенова от 26 декабря 1947 года:
«Около 10 часов 19 декабря 1947 года пароход “Генерал Ватутин” заканчивал продвижение в глубь бухты и, находясь на расстоянии 300–400 метров, стал делать разворот кормой к порту. В это время в носовой части парохода появился густой чёрный дым. Вскоре после этого произошёл незначительной силы взрыв и выбросило большое пламя огня, который быстро распространился на пароходе.