Я осторожно положила камень на ладонь. А может быть, именно этот камень помог найти вторую половинку мне самой? Я представила, как выхожу замуж за моего суженого в белом платье, созданном в этническом стиле древних славян, а на груди у меня кулон из белого янтаря. Всё это я вдруг увидела так явственно и ярко, что мне стало страшно. Камень у меня ладони налился внезапным жаром и тяжестью, так что я уже не могла его больше держать и с грохотом уронила на пол, быстро спрятав в узелок: только пожара в хоромах не хватало! Мне показалось, что янтарь испустил серебристо-белое сияние, ярко осветившее стены, сделав их почти прозрачными. Мне даже показалось, что их пронизывают странные прожилки, похожие на мощную корневую системы какого-то нереального растения, заключившего хоромы в клетку из сплетающихся отростков.
– Ты что это, Баба Яга? – удивлённо спросил знакомый голос, скомкав вспышку и связанное с ней видение, а потом из темноты вышел княжеский гонец.
Наверное, тоже к котам-баюнам на квартирник собрался, а тут – на тебе! – Яга в позе лотоса белой вспышкой чуть дом не подожгла! От такого зрелища и дара речи лишиться можно.
– Я? Я… это…йогой занимаюсь, энергию кундалини пробуждаю…ага… – соврала я и быстро убрала узелок, а потом, поднимаясь на ноги, заметила, как ошарашенно смотрит на меня собеседник, и добавила: – Мы ж, бабоёги, по правилам регулярно йогой этой заниматься должны! Ну, чтобы в форме себя держать бабояговской!
– А! – почтительно отозвался гонец. – А это что такое – «ёха» и «кундалиния» твоя?
Он очень забавно произносил первое слово с эдаким налётом южнорусского «геканья».
– Это… как бы тебе объяснить… философия познания мира, выраженная в разных позах, – уклончиво ответила я. – В общем, как примешь нужную позу, можно свою «кундалинию» гнуть!
– А мне ею заниматься можно … ёхой? – восторженно взглянув на меня, спросил гонец.
– Можно, милок! Только гуру надо найти, учителя то есть! – сказала я, усмехнувшись, и представила, как гонец сидит, закинув ногу за ухо, и медитирует.
– А если я не один, а с Нежданой, дочерью боярской, заниматься буду, можно? – простодушно уточнил он.
– Можно, но только после свадьбы! Тогда, кстати, и гуру не понадобится! Правда, это будет уже не йога, а камасутра! – строго сказала я, немного подумав, и пока мой собеседник напряжённо переваривал сказанное мной, скрылась в темноте, пряча за пазухой узелок.
Странное дело: сейчас янтарь в нём снова был прохладным и лёгким. Чудеса! Я торопилась на свидание, но решила сделать небольшой крюк и проверить, хорошо ли охраняют Пупса. Королевич, хотя и не был героем моих грёз, всё-таки очень интересовал меня, словно пустил корни у меня в душе. Я заглянула в коридор, где располагалась его темница, и видела такую картину: княжеские гриди, ходившие дозором туда-сюда, нет-нет да и останавливались у двери, чтобы перекинуться парой слов с Ванадием. Речь, видно, шла о любовных похождениях – любимая мужская тема. Я встала так, чтобы гриди могли меня видеть, и жестами показала, чтобы они прекратили болтовню. Воины мгновенно втянулись во фрунт и каменно замолчали, а Ванадий, который не мог меня видеть, продолжал говорить.
– Я думаю, что между влюблёнными не должно быть никаких тайн! Так ведь? Вот у нас в королевстве, да и в вашей стране, у каждого есть имя напоказ и тайное имя, которое знают только самые близкие. Высшая степень доверия и любви – это когда твой избранник назовёт тебе своё тайное имя, не так ли? А вы знаете тайные имена своих возлюбленных? Нет? А любят ли они вас на самом деле, если не сказали самое главное?
Гриди продолжали молчать, не смея даже дышать, когда на них сурово смотрит Баба Яга. Я погрозила им пальцем и пошла к выходу. Как ни странно, слова Ванадия продолжали крутиться в моём мозгу. «А вы знаете тайные имена своих возлюбленных? Нет?» Странное совпадение, ведь Рагне Стигг не назвал мне своё имя. Былые сомнения снова всколыхнулись во мне с новой силой, и я поспешила туда, где шелестело волшебное дерево и ждал орк, пока новая трещина недоверия не тронула фундамент нашей грушевой идиллии.
ГЛАВА V. Чем дальше в лес, тем леший любопытней, или Тест на влюблённость
На этот раз груша казалась выше, чем в ту нашу первую волшебную встречу, а ещё она как-то очень тревожно шелестела, словно хотела что-то сказать, хотя ветра не было. Я перешла на лёгкий бег и пару раз споткнулась о маленькие бугорки. По-моему, в прошлый раз их не наблюдалось! Что это за кочки такие? Такое ощущение, что из-под земли прорывалось нечто неописуемое, как, например, грибы, буравившие почву своими шляпками – огромная сеть грибницы (откуда же взялась она вокруг груши?). Только грибов мне не хватало! Может, в Запенде растут какие-нибудь подгрушевики? Я ступила в тень, отбрасываемую кроной, и увидела, что Рагне Стигг стоит у ствола, прислонившись к нему лбом.
– Что-то случилось?! У тебя голова болит? – встревоженно спросила я, положив руки на его могучие плечи.
– Ты в большой опасности! – Рагне Стигг повернулся и обнял меня, пробудив во мне всплеск радости и желания.
Именно так, наверное, и надо было понимать выражение: «за ним, как за каменной стеной». Я всегда мечтала о том, чтобы рядом был тот, кто заслонит меня от всех бурь и бед. Конечно, женщина вполне может сама справиться со всеми жизненными проблемами, но порой очень хочется быть слабой и любимой.
– Но мы же всех обезвредили! – растерянно проговорила я. – От кого может исходить опасность? Злые феи убрались восвояси, все подозреваемые под стражей, татей победили…
– Я не могу говорить наверняка, потому что сейчас лишён связи со Сказнадзором: миры, будто специально так просчитывалось кем-то, идут в противофазе – это гасит все сигналы. Но даже без этой связи… – Рагне Стигг порывисто вздохнул, и это движение его могучей грудной клетки, как и прикосновение и тепло мускулистого тела, говорило мне больше, чем все возможные слова. – Я слышу дрожь этого мира – каликов специально учат слушать музыку сфер. Так вот, то, что я слышу – это дрожь разрушения!
– Разрушения?! – изумилась я.
– Да. Я говорил тебе, что многие сказки были искажены. Все думали, что этот процесс удалось остановить, но это не так. Тот чуждый разум, даже лишившись тела, пытается трансформировать Вселенную. Отсюда и злые феи, и многие другие преобразования, искажающие привычный ход сказок! Чуждая идея пустила корни и разрастается. Я не знаю, во что она преобразуется, поэтому тебе надо уйти туда, где разрушение ещё не настолько сильно.
– Разве есть такое место? – пробормотала я, чуть не плача от мысли, что мне придётся расстаться с ним.
– Чащоба лешего, – ответил Рагне Стигг. – Там его сила возрастает до неимоверных величин, и искажениям пока эту силу не одолеть.
– Не могу я туда пойти! – в панике воскликнула я. – Леший этот —бывший жених Бабы Яги. Что я ним делать буду?! Вдруг его на подвиги потянет?
– Расскажешь ему всё, как есть, – сказал Рагне Стигг. – Нам сейчас его помощь нужна: его мне в Сказнадзоре рекомендовали как хранителя мудрости этого мира. Может быть, втроём и придумаем, как нам чуждый разум одолеть. Меня он к себе не подпустил, всё кругами водил по лесу, в буреломы бросал непролазные, в топи гиблые, так я тебя и нашёл тогда, кстати, хотя Баба Яга свою избушку хорошо спрятала.
Я вспомнила нашу первую встречу, когда орк спас меня от злобных фей, и улыбнулась. Даже от этих воспоминаний мне становилось тепло и радостно. А может, правда, к лешему? Посмотрю хоть какие лешие бывают!
– А ты? Ты как же?! – встревожилась я, очнувшись от этих мыслей.
– Я должен вычислить чуждый разум, – твёрдо сказал Рагне Стигг, и я поняла, что переубедить его невозможно. – Он здесь, в хоромах княжеских схоронился. Орки, учуяв неладное, князю перстень свой подарили, чтобы паук защитные сети для чуждых идей плёл, князя защищал.
– Ты думаешь, что князя специально этот разум, который чуждый, отравил? – спросила я, сопоставив факты.
– Не знаю, – пожал плечами Рагне Стигг. – Запутанно всё. Дело в том, что враг наш бестелесен и при определённых обстоятельствах мог завладеть любым телом. Я сначала на королевича грешил – очень уж он подозрительным мне казался; и всё-таки не он это, не главный наш враг, хотя тёмных дел за Ванадием, я уверен, предостаточно! Я даже чувствую в нём какую-то особую пульсацию тьмы, как в каком-нибудь мрачном её порождении, но эта пульсация не имеет никакого отношения к искажениям, она будто возникла давно вместе с ним!
Рагне Стигг, кажется, тоже, как все мужчины, предвзято и отрицательно относится к Пупсу. Я впервые подумала о том, что он, возможно, прав в своих опасениях. По крайней мере, чутьём каликов я не владела, а психология не давала однозначного ответа на вопрос, кто враг.
– Так вот, – продолжал мой избранник, – тебе уйти надо, прямо сейчас, не возвращаясь к себе в светлицу. В хоромах оставаться опасно.
– А как же Бардадым? Воронесса?! – спросила я.
– Бардадым тебе в лесу без надобности: леший козлов не любит и к себе тоже не пустит, как и меня. А вот мне добрый воин такой пригодится, – сказал Рагне Стигг. – А ворона твоя до сих пор во власти нашего врага, и если я верно понимаю его, то она за тобой и так прилетит.
Я нахмурилась: к Воронессе я уже прикипела душой; неужели она теперь мой враг?! Не может такого быть! Она борется с той скверной, которая поселилась в ней, я уже видела проявления этой борьбы! А может, у лешего есть способ её исцелить?
– С собой тебе надо запас сил взять, дорога дальняя, – добавил Рагне Стигг.
Он вытянул руки вперед, и прямо ему в ладони упала спелая груша. Было ощущение, что это луна, превратившись в увесистый плод, спустилась с неба. Мне даже показалось, что в руках моего избранника груша стала светиться изнутри сочным и мягким медовым светом. Рагне Стигг протянул её мне, и я доверчиво прикоснулась к спелому душистому боку, откусив небольшой кусочек, сладкий, как самый восхитительный поцелуй, и заметила, что мой избранник сделал то же самое с противоположной стороны, а потом наши губы встретились, чтобы долго не расставаться, и это было самым ярким и приятным событием за всё время, вспыхнувшим у меня в мозгу, как яркая звезда.