– Жду не дождусь свадьбы ихней! – мечтательно произнесла первая собеседница. – До чего красивый обряд – только ради него даже второй раз взамуж охота! Особенно когда венки надевают друг другу и во время клятвы над огнём свои тайные имена шепчут!
– Да… – вздохнула её товарка, тоже, видимо, представив это действо. – Но зачем имена говорить? Матушка сказывала, что никому их доверять нельзя: на то они и тайные. Если колдуну какому в голову придёт тайное имя в заклятие вплести, то с человеком страшные вещи сотворить можно! Оно сразу к душе ключ подбирает!
Мне вспомнилось замечание Ванадия о том, что истинные влюблённые сообщают друг другу свои тайные имена в знак доверия. Я тогда даже немного обиделась на то, что Рагне Стигг не назвал мне своё тайное имя. Только сейчас мне стало понятно, почему он так поступил! Тайное имя калика в этом мире открывало колоссальные возможности для врага, делая Рагне Стигга уязвимым. Ведь я могла по незнанию или под пытками (упаси Боже!) выдать его имя! Хорошо, что он не назвал мне его! А какое же тайное имя у меня? В нашем мире тайных имён не давали. Значит ли это, что я неуязвима для магии здесь? И какое тайное имя у Кадваладура?
– Ну, так шептать-то любое имя можно, не обязательно настоящее! – засмеялась более опытная челядинка. – Балда ты простодырая!
– Нет! Это же клятва! – возразила ей молодая. – Надобно честно…
– Вот они где! – возмущённо прозвучал чей-то властный ворчливый старческий голос. – Синеока! Предслава! Хватит лясы точить! Княжна зовёт! Да возьмите глечик молока, мёду туесок, хлеба ковригу да репы пареной миску.
Челядинки, спохватившись, резво побежали исполнять приказание, а мы с Воронессой остались, словно вбитые в землю сваями мрачных раздумий.
– К княжне пойдём! – запальчиво заявила Воронесса. – Надо её остановить! Неча ей на чужих козлов заглядываться: у неё, вона полны хоромы своих, а Бардадым мне верным быть обещалси!
Я удивлённо взглянула на неё. Вот это новости! Это что же я – без пяти минут психолог, любовь большую проглядела, не заметила?!
– А что ж, думаешь, ежели я в облике вороны с тобой тут валандаюсь, то у меня личной жизни нет?! Оборотни тоже люди! Понимать надо! – взъерошилась Воронесса. – Он знаешь, какой у меня, Бардадымушка мой, смелый да удалой, а какой ласковый да весёлый, и сказать нельзя! Я только ради него Яге-то настоящей служить и согласилась!
Вон оно что! У Воронессы и Бардадыма, видно, была своя красивая история знакомства, перешедшего в любовь!
– Я ведь, не думай, не какая-нибудь там каркуша простецкая, какие без дела по Яви летают! Я от птицедев свой род веду! Вот ты про Ирий что-нибудь слыхала?
– Ну в общем-то, да… – неуверенно проговорила я. – Это, кажется, рай славянский. А что, ты там бывала?
Новая информация поразила меня до глубины души. Вот чего я точно не ожидала, так это высокого происхождения Воронессы. Получается, не только в Нави, но теперь и в Ирии у меня связи имеются! Забавно!
– А что ж ты думаешь?! Конечно, бывала! Да я там гнездилась много веков! – приосанилась Воронесса. – Ирий – это ж сад на краю земли! Пролёт туда только по пропускам, проживание по прописке. Ой, знаешь, красиво там так, что и словами не передать! Небо синее-синее, как океан вокруг, воздух такой лёгкий, что даже человек мог бы взлететь, свет райский до самого нутра проникает, и так на душе хорошо становится, спокойно и радостно, что улетать оттуда не хочется! А ещё цветы там ковром по земле расстилаются, а ароматы их окрест разносятся и разум счастьем опьяняют.
– А как с индустрией развлечений там дела обстоят? – пошутила я.
Для меня как для современного человека, подобные представления о рае казались архаичными, но когда попадаешь в сказку, всё выглядит вполне возможным и реалистичным.
– С развлечениями тоже всё отлично! – не заметив моей иронии, заверила меня Воронесса. – Птицедевы все очень одарённые: Алконосты поют песни радости, Гамаюны будущее предсказывают, Пересмешники шутки шутят направо и налево! А ещё есть Стратимы – они окияном управляют, который вокруг острова плещется! Во как!
– Всё, как у нас на Земле грешной: эстрада работает, экстрасенсы не дремлют, стендаперы юморят, а политики воду мутят! – весело констатировала я. – А ты сама-то от какого же вида райских птиц происходишь?!
Этот невинный вопрос почему-то ввёл Воронессу в состояние жгучего смятения.
– Ну как тебе сказать… – проворчала она, а потом опустила очи долу. – Мать моя – Пересмешница урожденная, отец – главный ворон Нави, первый слуга Кощеев.
– Как же так получилось?! – поразилась я. – Как они встретились? Он обманом пропуск в Ирий достал?!
– Нет, конечно! Тут другая интрига закрутилась! Мать у меня бедовая была, любила в Явь прилетать. – пояснила Воронесса. – Эдак прилетит на опушку, сядет в кустах, дождётся, когда добры молодцы по дрова пойдут, высунет голову, да как начнёт шутить и смеяться, что они наслушаться не могут и не наглядятся на неё. У птицедев, знаешь, голос какой нежный? Рассудок потерять можно! И потом, они же красивые, аж страсть! Правда, у них не всё как у людей, а только сверху до пояса, ниже – тело птичье! Вот такая незадача!
– М-да… Неожиданно. – констатировала я, представив себе встречу с птицедевой.
Сидит такая, с виду – курица курицей, даром что голова в кокошнике, а проблем создаст, как самка птеродактиля!
– А отец твой что же? – уточнила я.
– А он с чрезвычайным поручением от господина своего, Кощея Бессмертного, прилетал. Кощей-то у нас с давних пор одержим идеей сыном обзавестись, вот и посылал Ворона Вороновича подходящую деву ему высматривать, ну а как тот высмотрит, то и уговорить её с Кощеем встретиться, – рассказала Воронесса.
– То есть девы по доброй воле с Кощеем, так сказать, в любовь ударялись? – с интересом спросила я.
– Ну нет, конечно! – всплеснула крыльями Воронесса. – Кощей – сила тёмная, и доброй воли у него никогда не было. К тому же он ничего просто так не делает, и отказать ему – значит, большие проблемы себе нажить, да и если согласишься, тоже хорошего мало! Так вот, Ворон Воронович мать-то мою так и присмотрел! Вернее, она, сама того не ведая, его шутками своими приманила, а потом красотой девичьей увлекла.
– Дошутилась, значит? – кивнула я.
– Во-во! – кивнула Воронесса. – Ну она, конечно, отказалась с Кощеем быть, даже высмеяла повелителя Нави жестоко, дескать, на что ей жених такой старый да вредный, на кровь горячую бедный, когда вокруг вон сколько молодых да пригожих. А Ворон Воронович её уже для себя оставить решил, схватил когтями железными и в Навь уволок. Потом она от него упорхнула, конечно: характерами не сошлись, а я уже в Ирии на свет появилась. Внешностью вся в отца, только мелкая и перья белые, а способности смешанные получились: язык у меня острый, как у матери моей Пересмешницы, а дар оборотня от Ворона Вороновича взяла. Вот такие пироги!
Я слушала её, не веря своим ушам. Вот тебе и сказка! Такие страсти нешуточные!
– А Бардадым? – спросила я. – С ним ты как познакомилась?
– Он – Кощеево создание! Повелитель Нави любит колдовать и проводить разные опыты, вот и создал ради забавы такого универсального воина, а потом Ягуня его у Кощея в кости выиграла! – заговорщическим шёпотом сообщила Воронесса. – Бардадым стал у неё на службе кем-то вроде охранника, а я тогда вошла в пору совершенновечия (осьмнадцатый век мне уже минул, помню) и первый раз в Явь наведалась. Очень хотелось на мир посмотреть и себя показать. Обернулась красной девицей и пошла по лесу гулять. Тут ко мне Ворон Воронович и спустился!
– Узнал, что ты его дочь, и решил загладить свою вину?! – спросила я. – Как мило!
– Если бы! – нахохлилась Воронесса. – Это он меня тогда для Кощея высмотрел! А Бардадым за меня вступился, думал я девица простая. В общем, выскочил он из леса и Вороновича дубиной сшиб на траву, а потом ещё пару раз ему припечатал. Ну тот назад в Навь улетел, и там Кощею нажаловался. А повелитель Нави Ягуне повелел на Бардадымом суд учинить и наказать его страшно.
– И что, был суд? – поразилась я.
– А то! Ещё какой! – закивала Воронесса. – Ягуня любила всё супороть на пупороть делать, вот и решила Кощею насолить. Устроила суд и присудила Бардадыму на мне жениться! Повелитель Нави пришёл в ярость, но потом успокоился, потому что Баба Яга была ему нужна.
– Ценный сотрудник? – понимающе улыбнулась я.
– Не то слово! С тех пор мы у неё на службе остались. Душа в душу с Бардадымом жили! Я даже об Ирии с ним позабыла, потому что с милым рай и в шалаше, и в избушке! А Ворон Воронович с тех пор в наши края запендяйские больше не залетал, в других местах его видели да вот хоть в королевстве Неодимовом, где Пупсы правят. Но нам-то что с того? Так я и говорю: отбить Бардадыма надобно у княжны! Мой он! Мой на веки вечные!
– Да я разве против?! – пожала плечами я. – Только к княжне идти рано! Осмотреться надо. Ты вот что: к Рагне Стиггу лети, скажи, что жду его под грушей. Будем совет держать!
Воронесса, после долгих уговоров кивнула и, шелестя крыльями, умчалась в темноту, а я знакомой тропой отправилась к дереву, ставшему для меня защитой от всех бед и переживаний. Хотелось обнять шершавый ствол и слушать, как бегут внутри древесные соки, унося мои печали и страхи. А страхов было более чем достаточно. Если искажения коснулись этого мира, то неудивительно, что происходят такие изменения. Вопрос лишь в том, зачем Кадваладуру выдавать княжну за козла. Какая в этом логика? С другой стороны, Горислава не казалась мне убитой горем: с горя такое количество еды на ужин не заказывают. Надо бы побеседовать с ней с глазу на глаз, а потом и с Дубыней! И вообще…
Моя мысль прервалась от падения. Кочки, которые окружали грушу, словно сказочное минное поле, стали заметно больше, и выглядели они сейчас, как головы вырастающих из земли гномов. Что это такое?! Я больно ударилась коленом об одну из них и, чертыхаясь, поднялась на ноги, чтобы продолжать путь. И тут мой взор упал на дерево вдали, заставив вздрогнуть и замереть на месте: груша, будто согнувшись под тяжестью чёрной громады неба, выглядела сгорбленной старухой. Некогда крепкие и могучие ветви повисли, как плети, крона облысела, утратив часть листвы, а плоды сморщились, словно я отсутствовала не сутки, а неделю и более.