У меня в душе вспыхнула надежда и радость от этого краткого «Встретимся!». Значит, всё не так плохо! Может быть, специальное зелье, которое Бардадым принимал регулярно вместе с Рагне Стиггом, спасло его от потери памяти, а моего возлюбленного – от гибели. Не всё потеряно! Этим я успокаивала себя. Но что значит «Ищи во сне!»? Может быть, имелся в виду Кадваладур? Сны во многих культурах считались путешествиями души. А вдруг удастся заглянуть и в душу противника, повстречав её во время осознанных сновидений?
– А князь? – спросила Воронесса, спугнув мои идеи.
– Так и лежит у себя в покоях, в полном беспамятстве, – сказал Бардадым. – Только выглядеть стал тоже странно, не так, как прежде. Да ты сама, Ягуня, посмотри!
Мы прокрались в хоромы, стараясь не привлекать к себе внимания. Внутри всё осталось по-прежнему, но так казалось только на первый взгляд, а если присмотреться внимательнее, можно было заметить, что интерьеры обрели какую-то зловещую тяжеловесную мрачность, а все узоры и обереги, украшавшие стены, словно вывернуты наизнанку неведомой силой. Алый свет, который источали глаза Бардадыма, сиявшие в темноте, словно два мини-прожектора, только усиливал устрашающий эффект настолько, что даже воздух казался пропитанным чуждой, враждебной тьмой.
Пока я и Воронесса прятались за углом, оборотень дал команду о смене караула и вызвался подежурить, пока не придут гриди из нового дозора. Перечить ему никто не посмел: жених княжны всё-таки – авторитет. Оказавшись в покоях, я тихо подошла к князю и взглянула ему в лицо. Облик Володаря по-прежнему оставался величественным и светлым, но было что-то неуловимо иное в этом мужественном лике и могучей фигуре. Только я никак не могла уловить, что именно!
– Что такое?! Почему караула нет?! – прозвучал за дверью зычный голос Гориславы. – Кто здесь?! Выходи по одному!
– Вот же принесла нелёгкая! – проворчала Воронесса. – Что делать будем?
Я бросилась к князю, чтобы влить ему в приоткрытые уста очередную дозу живой воды (её осталось уже не так много в пузырёчке, который я всё ещё держала в узелке за пазухой). Ах, если бы Володарь Светлый очнулся, тогда он мог бы многое рассказать нам, и, возможно, расследование вышло бы из тупика! Я с надеждой ждала результата, но князь даже не шелохнулся. Может, срок годности у воды истёк? Бардадым шагнул навстречу вошедшей княжне, словно хотел заслонить своим мускулистым телом нас с Воронессой от её гнева. Интересно, как судьба свела его с Бабой Ягой? И что вообще такое оборотни? Может, раса такая специальная?
– Я это, ладушка моя, я – твой козлёночек! – смиренно проблеял оборотень, заставив Воронессу снова взревновать, а меня – заволноваться: как бы княжна с Воронессой друг друга не покалечили в борьбе за красавца Бардадыма.
– А с тобой-то кто?! – немного успокоившись, спросила Горислава, вскинув вверх руку, в которой сжимала факел, чтобы пролить свет на сложившуюся ситуацию.
– Гости лесные. На свадьбу нашу с тобой прибыли по моему приглашению! – не моргнув глазом, соврал наш козлик.
– Баба Яга! – воскликнула Горислава, увидев меня, и недовольно сдвинула брови.
После этих слов мне стало как-то не по себе: уж очень выразительным был взгляд у княжны, причём так выражаться юным девам явно не пристало.
– Забыла, что я тебе сказала в прошлый твой приход?! – угрожающе спросила тем временем Горислава.
– Ой, забыла, касатка, запамятовала! – подыграла ей я, хлопнув себя по лбу. – Старость не радость: памяти уже никакой.
– Сказала, чтобы больше твоей подлючести в хоромах этих не было! – заявила княжна.
– Так никакой подлючести и нет: ты посмотри на неё – это же не Яга, а сплошная честность и торжество альтруизьма! – каркнула Воронесса, смело вылетая из-за спины Бардадыма. – Перевоспиталась она, понимаешь?
И где только таких слов нахвататься успела?! Во взгляде княжны отразилось сомнение, будто она внезапно что-то вспомнила, но не могла пока понять суть осколков искажённой памяти.
– Стража! – беспомощно крикнула Горислава, кажется, испугавшись своих сомнений, и из коридора послышался звон кольчуг и быстрые шаги приближающихся гридей.
Вот ведь горе-то: ещё и «посодют», как говорится!
– Не гони Ягу, чадо моё милое! – как гром с ясного неба, прозвучал чей-то голос у меня за спиной. – Жизнь она мне спасла! Не гони, а поклонись ей земно да благодари неустанно!
Низкий, густой и властный, но при этом бархатисто обволакивающий, он будто раздался в сердце каждого, кто был сейчас в княжеских покоях!
– Батюшка?! Очнулся! – не поверив своим ушам, прошептала Горислава и залилась слезами.
– Княже! – радостно вскричали вошедшие гриди, а Бардадым почесал за ухом от неожиданности.
Через несколько минут все в хоромах – от воеводы до самого последнего челядина – воздавали мне хвалу и старались всячески угодить, мельтеша перед глазами. А я всё не могла поверить в успех. Что же, это всё?! Победа? Так просто?
Володарь Светлый был ещё слаб, поэтому Горислава, которая, как и все, не могла нарадоваться и наглядеться на очнувшегося гаранта справедливости в Запенде, выпроводила всех из княжеских покоев, решив самолично накормить и напоить пришедшего в себя родителя. Отцу и дочери, и правда, надо было о многом поговорить, но мне тоже хотелось срочно обсудить с князем план наших дальнейших действий, предупредить его обо всём. Мне показалось, что и Володарю не терпится пообщаться с Бабой Ягой с глазу на глаз, но Горислава была непреклонна, и все беседы мы отложили на утро. Уходя из княжеских покоев, я словно уносила на своих плечах княжеский взор – светлый и острый, как разящее лезвие меча.
– Может, это и хорошо?! – прошептала мне на ухо Воронесса, пока мы двигались по коридору в те самые покои, которые отвела нам княжна до всей этой чехарды со временем и всеобщей амнезией. – Правда, как-то подозрительно, что он так быстро очухался!
Бардадым хранил глубокомысленное молчание, а мне вдруг вспомнился наш разговор с Остромыслом, в котором боярин сказал, что просыпаться князю нельзя.
– А ближний боярин где? – спросила я у Бардадыма.
– В холодной он сидит, – прошептал в ответ оборотень. – На лихоимстве его поймали будто. Кары княжеской ждёт, печалится. И Дубыня там же.
– Надо с ними побеседовать! – сказала я, повернув к выходу.
– Не получится! Сам пытался! – остановил меня Бардадым. – Охраняют их хорошо, не пробиться. Ванадий сам посты проверяет. Так охраняют, будто они самые страшенные враги и есть! Будешь сейчас встречи с ними добиваться – сама под подозрение попадёшь! Да и не помнят они ничего поди.
Я вздохнула и стиснула зубы от недовольства. А ведь верно: что расскажет тот, кто ничего не помнит? И как это Пупсу доверили гридей проверять? Что он о себе возомнил в результате искажений реальности?
– Поспать тебе надо, пока возможность есть! – продолжал Бардадым. – Чую я, что что-то тёмное назревает! Спи, а я охранять твой сон буду.
Перед сном я всё-таки не утерпела и вылезла на крышу, чтобы ещё раз исследовать колоду, где раньше стоял подарок Ванадия – розовый куст. На вид она была всё такой же, и я уже собиралась уйти, как вдруг заметила небольшое отверстие, насквозь продырявившее дно, словно кто-то, как змей, выполз сквозь него вниз. Как же я сразу не заметила?! Впрочем, тогда, после стычки с феями, я меньше всего думала о корнях. Получалось, что верхняя часть цветка погибла, а корни проникли в хоромы: я заметила, что небольшие отверстия, похожие на очень узкие норы, пронизывают брёвна сруба, образуя запутанные пути. Куда они ведут?!
– Зря червячка-то отпустили! – пробормотала Воронесса, вместе со мной проводившая осмотр. – Хотя он бы долго ползал, а нам надо кого побыстрее, желательно летучего и мелкого.
В результате в отверстие решено было запустить поисковый отряд светлячков. Им предстояло пролететь по запутанным корневым ходам и найти сам корень и того, к кому он приведёт. На излёте ночи сон наконец смежил мои веки. Я знала, что это будет не простой отдых, а осознанное путешествие в тонком мире душ и духов, среди которых мне непременно нужно разглядеть Кадваладура. Психолог я, или нет, в конце-то концов?!
Сначала я проваливалась в пустоту в страшной вязкой темноте, отчаянно ища опору, и, только зацепившись за что-то, смогла ощутить, что нахожусь во сне. С этого ощущения начинались все осознанные сновидения, казавшиеся мне мирами, которыми я могла управлять. Похоже, до этого я становилась частью снов, навязанных моим врагом, который приходил в образе тёмной тени, поэтому управлять ими получалось с трудом, ведь это были чужие миры. Сейчас мне удалось создать свой, и тень не появлялась в нём – то ли потому что не могла изменить мои правила, то ли из-за того, что уже обрела плоть, утратив способность к быстрым перемещениям.
– Свет! – мысленно скомандовала я и ощутила, как на каком-то неизвестном науке уровне восприятия в мозгу разрастается, озаряя всё вокруг, яркая тёплая вспышка; правда, позже её сила несколько ослабла, но и это было лучше, чем кромешная тьма.
Теперь требовалось осмотреться. Оказалось, что я, как скалолаз, зависла на отвесной стене, уцепившиcь руками за… Я оторвала ладонь от опоры и не поверила своим глазам: мои пальцы только что сжимали какой-то отросток. Через мгновение я заметила ещё один такой же рядом, затем – ещё, и наконец мой взор охватил всё пространство, которое окутывало некое растение, будто заключая всё в клетку из отростков, число которых постоянно увеличилось и разрасталось вширь, за пределы возможностей моего видения, причём в клетке были заключены именно княжеские хоромы. «Да это же не растение, а часть корневой системы – той самой, о которой говорил Велемудр! – подумала я, внимательнее разглядывая отростки. – Вот это размах, Леший его забери!»
И когда только этот корень зла так успел разрастись? Если так дело пойдёт и дальше, то он и всю Запендю может опутать, а то и ещё что помасштабнее.