– Сиринов моих заслушалась? – Голос Кощея мгновенно рассеял магию пения, чем, возможно, спас меня от нежелательных последствий такого воздействия на психику.
Да, точно! Сирины – именно так назвались эти птицы Нави! Перед глазами будто встала картина Виктора Васнецова «Песнь радости и печали», на которой художник пытался изобразить этих существ, но при всей внешней схожести это известное полотно совсем не отражало их жуткую сущность – оборотную сторону красоты, и, конечно, картина не могла передать смертоносное очарование и сладость их песен.
– Поют хорошо, – кивнула я, неизвестно откуда явившемуся Кощею, – аж сердце замирает!
– Наконец-то в тебе проснулся тонкий ценитель высокого искусства, Ягуня! – усмехнулся повелитель Нави. – А я тут как раз перечитывал Гегеля и теперь на твоём примере понимаю, как количество переходит в качество: ты слышала эти песни много раз, но только сейчас поняла их истинную ценность! Вот оно, торжество законов диалектики!
Я решила скромно промолчать в ответ, хотя диалектика тут была совсем ни при чём. Кощей щёлкнул пальцами, мгновенно перенеся нас обоих в свой дворец. Надо отметить, что интерьеры этого памятника навьей архитектуры тоже обрели приличествующий моменту лоск и печать строгой аристократической сдержанности, да и их хозяин будто стал выше ростом, моложе и шире в плечах, утратив прежнюю комичность. Кажется, искажения ослабили хватку, возвращая прежний облик и суть всему, чего они коснулись. Вот бы так случилось и в Запенде! Одно было плохо: Рагне Стигг исчез, видимо, затерявшись на просторах Нави, куда я перетащила его во время взрыва.
– Каким ветром тебя опять ко мне занесло?! Забыла что, или снова оплошала?! – грозно вопросил Кощей, вперив в меня мрачный, но довольно весёлый взор: кажется, этот бабояговский товарищ по работе пребывал в благостном расположении духа.
– Дело у меня к тебе важное, Кощей Чернобог! – почтительно сказала я. – С просьбой я нижайшей!
– Ну? – Повелитель Нави эффектно сложил костлявые руки на груди и приготовился слушать.
По ощущениям, просить такого о чём-либо было себе дороже. Вот если расположить его к себе, тогда можно попробовать добиться успеха.
– Да вот…э-э-э… на свадьбу мою хочу тебя пригласить! – ляпнула я первое, что пришло в голову.
– Та-а-а-ак… – протянул Кощей, ошарашенный таким поворотом дел. – Ты же знаешь, что у меня с твоим лешим идейные разногласия: уж больно он натура жизнелюбивая да ревнивая, а я, сама понимаешь, Навью заведую, посему мои взгляды диаметрально противоположные. Антагонизьм может возникнуть на этой почве лютый.
– А леший тут ни при чём, так что антагонизма не будет! – огорошила я его.
– Ну, если без антагонизьма, тогда я, пожалуй, приму твоё приглашение, – немного подумав, решил повелитель Нави. – Хочу на избранника твоего нового поближе посмотреть.
– Тут такая загвоздка получилась: мой избранник недавно к тебе попал, по ошибке, – развила я свою мысль.
– Или правда?! – хитро усмехаясь, спросил Кощей. – Как же это я его проглядел? Видно, не простой человечек – избранничек-то твой!
– Так я и сама тоже натура сложная! Ты бы уж отпустил его, что ли, а то я и так в бабках, то есть в девках, засиделась! – подмигнула я ему.
– Будь по-твоему! Только народу разного у меня тут много бродит по тропам Нави. Чтобы найти твоего красавца, надо бы фоторобот составить и сыскаря моего отправить на поиски: он у меня что-то вроде охотника за головами, – согласился Кощей. – Эй! Ворон Воронович!
Я вздрогнула, услышав знакомое имя. На зов Кощея прилетел огромный ворон, чёрный, как самая тёмная ночь. Казалось, что вместо перьев он несёт на крыльях клочья мрака. Главный слуга Кощеев мягко опустился рядом с повелителем Нави и принял облик высокого мужчины с совершенным телом и головой ворона, почти как древнеегипетский бог Гор. У него были алые глаза, так маниакально сверкавшие из глазниц, что мне стало не по себе.
– Где твои молодцы? – спросил Кощей, холодно взглянув на него. – Для вас есть работа.
По дворцу прокатилось громкое карканье – это Ворон Воронович созывал своих подручных, хотя правильнее было бы сказать – «подкрыльных».
На его зов слетелись уже более мелкие вороны с алыми глазами и оперением чернее ночи. Они окружили меня, вились вокруг, чтобы вслушаться в мои мысли и нащупать там нужный образ. Б-р-р-р, неприятное ощущение! У меня даже глаз задёргался, когда я увидела составленные ими фотороботы! Ну как по таким «шедеврам» нужных людей найти?! Впрочем, вороны, кажется, считали иначе, на все мои упрёки, как заправские художники, утверждая: «Я так вижу!»
– Не бойся! – улыбаясь, поспешил успокоить меня Кощей. – Они рисуют душу, а не тело. Это ускоряет процесс поиска.
Я только пожала плечами и покосилась на Ворона Вороновича, который, по-птичьи склонив голову, как-то уж очень пристально присматривался ко мне, но, встретив мой взгляд, быстро отвернулся.
– Кого ещё в гости позвала? – спросил в это время повелитель Нави, вдоволь насмеявшись над моей реакцией на его методы сбора информации.
– Да много кого, – уклончиво ответила я. – Правда, часть гостей, кажется, тоже у тебя обретается. Отпусти: свадьба всё-таки!
Вскоре стая воронов во главе с Вороновичем, вооружённая фотороботами Яробора и всех тех, кто исчез из-за воздействия искажений, вылетела из дворца на поиски.
– Кстати, подопечный твой, Кадваладур, кажется, – интересный экземпляр, – добавил повелитель Нави, спустившись с каменного помоста, на котором стоял его трон.
– А где он сейчас? – спросила я, мысленно укоряя себя за то, что забыла о нашем главном враге.
– На исправительных работах! – усмехнулся Кощей. – После того как я его заклинанием тайного имени в Навь перенёс, он пытался мне сделку предложить, а я сделал вид, что согласился.
– Какую сделку?! – спросила я.
– Угадай! – осклабился повелитель Нави.
– Что ты его выпускаешь, а он тебя наградит! – предположила я.
– Что я выступаю на его стороне со своей армией, а он в ответ не искажает мои пределы, – поправил Кощей. – Я сделал вид, что просто бегу и падаю собирать армию. И теперь, вот…
Он взял меня под руку и словно откинул невидимый полог, занавешивавший экран, в глубине которого уже знакомый мне кляксовый монстр сидел рядом с горой яичной скорлупы, а вокруг бегали удивлённые зайцы и весело крякали, переговариваясь, утки. Только дуба не было, кажется, его роль исполнял здесь сам Кадваладур.
– Что это с ним?! – поразилась я.
– Смерть мою ищет, – пояснил Кощей. – Поведал я ему невзначай, что она на конце иглы, а игла —в яйце, а яйцо – в утке, утка – в зайце и так далее.
– А если найдёт? – осторожно спросила я, а Кощей хитро взглянул на меня.
– Да как найдёт-то? – мрачно усмехнулся он. – Ведь «утка» всё это! «Утка», как и то, что ты настоящая Баба Яга.
Я вздрогнула и попыталась высвободить руку, но Кощей крепко держал её в своих костлявых пальцах. Получалось, что он, как и леший, тоже распознал мой обман. Во взгляде Кощея не было злобы, только мрачное, даже какое-то смертоносное веселье, и от этого мне стало ещё страшнее. Что он задумал?
– Бессмертен я, как иглы ни ищи, а зайцы – это так, для развлечения! Сублимация скуки! Синдром Деда Мазая! – игриво добавил он. – Вечность, видишь ли, скучна и однообразна, а ты, головушка бедовая, позабавила меня крепко, потому и ласков с тобою.
Я вспомнила мою бабушку, которая часто называла соседских мальчишек «кловуны». Сейчас в роли этих самых «кловунов», кажется, выступила я вместе с Бардадымом и Воронессой. Не самая замечательная роль, но лучше, чем участь обычных обитателей Нави.
– Сказывай, куда Ягуня стопы свои направила и почему пост рабочий и тело своё белое на неподготовленного человека оставила? – спросил Кощей. – Это ведь тебе крупно повезло, что у меня в Нави сегодня День добрых дел, а то бы, знаешь…
Недослушав страшные подробности, я вкратце рассказала ему о сложившейся ситуации с искажениями, неоднократно вызвав смех повелителя Нави.
– М-да-а-а… – сказал он, выслушав меня. – Ну и дел ты натворила в Яви, Ягодиночка! Века не хватит, чтобы распутать. Ну да я тебе помогу!
Мне было страшно заглянуть Кощею в глаза, ибо глазницы его, казалось, горели потусторонним чёрным огнём. Возможно, это был морок, но крайне впечатляющий. Поэтому я опустила очи долу, дескать, сознаю свою вину.
– А какого-нибудь заклинания нет, чтобы меня обратно, в моё настоящее тело вернуть? – с надеждой поинтересовалась я. – Очень надо!
– Вот ещё! Мне это невыгодно! – усмехнулся Кощей.
– Почему?! – удивилась я.
– С Бабой Ягой никогда так весело не было, как с тобой. Надоела она мне! Да и характер у неё тяжёлый, как золото, а я от золота чахну! – продолжал насмехаться Кощей. – Так что будем вместе работать! Привыкай! Работа непыльная: охраняешь проход в Навь. Дежурство: – сутки через трое. Полный соцпакет! Ну и половина прибыли с реализации навьей продукции! По-моему, условия для тебя очень комфортные, и потом, всё, что под моим руководством деется, это ж сплошная выгода! Смекаешь?
– Ну о выгоде судить будем, когда первые результаты увидим, – резонно заметила я. – А какая же тут может быть продукция?
– Ну как же?! – усмехнулся Кощей, задетый за живое моей дремучей недоверчивостью и неосведомлённостью. – Сувениры всякие, вода мёртвая, яды сильные, идеи для писателей, опять же, из жизни моих подопечных взятые, чёрные вороньи перья для тайных записей хорошо продаются, ну и синглы песен Сиринов – так что товаров-то навалом. Спрос рождает предложение!
Ну хорошо хоть цели у него имели сугубо деловое русло. Это радовало. Впрочем, истинных целей Кощея я не знала – зря, что ли, Ворон Воронович так ко мне присматривался?
– Ты на этом нажил своё состояние? На ядах?! – спросила я, кивнув на сундуки с золотом, которые, установленные друг на друга, выстроились в высоченные столбы у одной из стен личных покоев Кощея.