Завидев нас, жители радостно замахали руками и побежали навстречу, но у меня не было времени разделить радость встречи: мы с Рагне Стиггом помчались в княжеский сад на помощь лешему. Первым, что я увидела, была груша. Она возвышалась среди увядших стеблей быстро превращавшихся в прах розовых кустов. Дерево моей любви выстояло, преодолев натиск врага! Это вселяло надежду на то, что всё будет хорошо! А где же леший?!
– Велемудр! – радостно позвала я.
Мне хотелось обнять нашего помощника и поблагодарить за помощь, но ни его, ни храброй вороны нигде не было видно.
– Здесь мы! – наконец сдавленно прокаркали мне в ответ.
Я узнала голос Воронессы и бросилась на звук, но когда я увидела Велемудра, невольный крик сорвался с моих губ: леший спас грушу ценой своей жизни. Сейчас он лежал на земле, израненный, ослабевший, и смотрел на меня с оттенком такой неизбывной печали, что у меня на глаза навернулись слёзы.
– Шипы у них ядовитые! – виновато прокаркала Воронесса, сев мне на плечо.
Рагне Стигг тоже подоспел с аптечкой каликов.
– Ах, ты ж, горе! – причитала Воронесса, наблюдая за тем, как я судорожно роюсь в вещмешке в поисках живой и мёртвой воды. – Столько добра зазря извели! Где взять теперь, когда страсть как надо?!
Дрожащими от волнения руками я наконец извлекла пузырёчки. Жидкости в них, и правда, осталось совсем чуть-чуть (я не догадалась набрать мёртвой воды из рек Нави, да и без разрешения Кощея это делать было опасно!). Всё содержимое было без колебаний вылито на раны, разрезавшие тело лешего. Я ещё раз убедилась какая колоссальная сила скрыта в сказочных снадобьях! Раны мгновенно затягивались, но Велемудр по-прежнему был печален, даже больше, чем раньше.
– Что-то не так?! – растерянно спросила я.
– Это не поможет, – тихо сказал он.
– Почему?! Ведь всё, кажется, подействовало! – воскликнули мы с Воронессой.
– Снаружи…– прошептал Велемудр. – Внутри я разрушен искажениями, я принял их удар на себя чтобы спасти твоё дерево: без него ты не смогла бы вернуться из Нави, ведь ты не знала, как найти путь назад. О нём только настоящая Яга ведала.
– Значит, на самом деле, Кощей не хотел отпускать меня обратно в Явь? – спросила я.
– Думаю, ему было интересно понаблюдать за тобой, – сказал леший. – Многие смертные пытались выйти из Нави, да так и остались бродить на каменных пустошах по лабиринтам ложных троп.
– Энто факт! – подтвердила Воронесса. – Любит Кощей всякие задания давать да на прочность испытывать! Что тут скажешь – сила он тёмная, вот и всё! Одно хорошо: против общего врага за родные места стеной встанет. Шибко конкурентов не жалует!
Пока мы говорили, Рагне Стигг поил лешего зельем каликов, которое спасло Бардадыма от потери памяти при воздействии искажений. Напившись вдоволь, Велемудр, вроде бы, немного оправился от своего недуга и уснул, грустно улыбаясь во сне.
– А мой-то чернявенький куды запропасилси?! – встревоженно спросила Воронесса, поискав взглядом Бардадыма.
А я вспомнила, что мы с Рагне Стиггом оставили оборотня вместе с князем в хоромах, отправившись искать корень зла. Неужели с Бардадымом в наше отсутствие что-то случилось?!
– Здесь я, Ронюшка! – отозвался наш бравый козёл, развеяв мои подозрения.
Выглядел он несколько измождённым, но вполне боеспособным.
– Ладо мой! – радостно воскликнула Воронесса и обратилась к нам: – Помогите шлем снять скорее!
Стоило ей только сбросить со своей головы эту металлическую конструкцию, как Воронесса закружилась в воздухе, снежной метелью рассыпая белые перья, и мгновенно обратилась в удивительную блондинку-альбиноса с очень белой кожей и красноватыми глазами. Её наряд из перьев выглядел очень экстравагантно. Такую бы на подиум, на модный показ – Версаче бы от зависти помер! Только ростом Воронесса не вышла: полтора метра от силы – Дюймовочка! Бардадым подхватил её на руки и прижал к волосатой груди, а я вопросительно взглянула на Рагне Стигга, и тот тоже заключил меня в объятия.
– Как Велемудр? Выздоровеет? – спросила я, положив голову ему на грудь.
– Время покажет. Моё снадобье изготавливалось не для представителей его расы, но есть вероятность, что оно если не полностью одолеет скверну, то хотя бы затормозит её развитие, – пожал плечами мой возлюбленный.
– Он ради моего возвращения жизнью пожертвовал! – пробормотала я.
– У нас ещё есть возможность найти выход из этой ситуации, – сказал Рагне Стигг.
– Может, лешего нужно перенести в хоромы? – предложила я.
– Не думаю, – возразил мой возлюбленный. – Сущностям его типа важно сохранять контакт с растениями. Лешие обычно в дома не заходят.
В результате мы оставили Велемудра под грушей под неусыпным присмотром дозора княжеских гридей. Люди в хоромах постепенно приходили в себя, восстанавливаясь после воздействия искажений. Воспоминания и истинное восприятие действительности возвращались медленно, правда, не ко всем. Ванадий Пупс, которого княжеские гриди нашли забившимся в угол в подклети, никого не узнавал, хотя мне казалось, что он только прикидывается эдаким пушистым зайкой с ретроградной амнезией на нервной почве, поэтому королевича держали под стражей.
Князь тоже был слегка не в себе, причём как в прямом, так и в переносном смысле: его душа, долго подавляемая силой Кадваладура, словно отключилась, как ненужная функция, и теперь вяло подавала слабые признаки жизни. Князь постепенно начал узнавать дочь и своих приближённых, радуясь каждой новой вспышке памяти. Ему ещё предстояло осознать масштаб разрушений, которые он сам навлёк на Запендю, бросив в огонь ультиматум Кадваладура. Остромысл долгое время тоже пребывал в шоке от случившегося с ним и содеянного им. Видимо, из-за этого потрясения у него тоже порой случались провалы в памяти, но ближний боярин выбрался из этого омута гораздо быстрее князя и теперь периодически просил у меня снотворные или успокоительные зелья.
Ну а вернувшиеся из Нави вообще не помнили ничего о себе, но раздать им Кощеевы «шпаргалки» оказалось нелёгкой задачей. Дело в том, что названия книг жизней этих людей и нелюдей (орки тоже попали под раздачу) были сформулированы очень нестандартно, требовалось ещё догадаться, какая кому принадлежит. В общем, костлявый «испытатель» постарался на славу! Первая книга, извлечённая мной из мешка, по объёму претендовала на звание фолианта, который имел забавное название «Эти трое из ларца, ламца-дрица-гоп-ца-ца!». Тут особенно гадать не пришлось: в таком количестве у нас были представлены только орки, не считая Рагне Стигга, и все они казались мне на одно лицо.
На обложке следующей книги красовалось название «Йожики моргают» Чтобы догадаться, кому принадлежат воспоминания в ней, пришлось перечитать начальные страницы. Читала я рассеянно, потому что мой мозг пытался разгадать загадку. Тем временем герой книги оказался прославленным воином и любимцем дам. Я невольно вспомнила кусок бересты с несуществующим животным, которое так и называлось – «Йожик», нарисованное рыжеволосым красавцем воеводой. В его характере было выпускать иглы словесной агрессии. Получалось, что это шпаргалка для Яробора.
Изучив всю эту навью беллетристику, попутно разгадав все загадки и узнав много интересных подробностей из жизни княжеской дружины и орков, я попыталась раздать книги жизни вернувшимся из Нави, но не тут-то было: многие из них не умели читать, так что мне и Рагне Стиггу пришлось нести просвещение в массы. В результате наших усилий в хоромах организовались громкие читки по складам, прерываемые счастливыми выкриками в стиле «Да это же про меня!» и возвращением памяти.
Так прошло несколько дней. Велемудр завис между жизнью и смертью, а мы не могли придумать, как его исцелить. В один из вечеров я решила в очередной раз провести ревизию в вещмешке. У меня остались две груши, деревянный гребень, синий клубок и… Что это за свёрток? Я быстро развернула тряпицу и обомлела: там лежал камень в форме сердца, похожий на крупный янтарь, – бел-горюч камень Алатырь! Как же я о нём забыла?! Может, Кощей успел поработать и над моей памятью, ведь ему было невыгодно меня отпускать?
В голове у меня сразу вспыхнули слова Велемудра: «Пока он с тобой, любое желание твоё может исполнить, но только одно и самое важное!» Алатырь вспыхнул ярким и ровным белым светом, будто сигналя мне, что готов исполнить желание. Мне безумно захотелось оказаться у себя дома в любимом кресле и в своём настоящем теле. Разве я не заслужила такую развязку?! Я снова увидела эту картинку так ярко, что меня охватил ужас, а Алатырь стал стремительно нагреваться, готовый вспыхнуть магией исполнения. Но я же не могла уйти одна, без Рагне Стигга! Я попыталась представить нас целующимися в моей комнате, но камень потух и охладел: два желания загадывать было нельзя! Одновременное возвращение невозможно! Вот они, сказочные правила! Я снова спрятала камень в тряпицу, и тут в мою светлицу влетела Воронесса.
– Лешему поплохело сильно! – закаркала она.
Через мгновение я уже мчалась вслед за моей вороной по коридору, мысленно коря себя за то, что думала о своём благополучии, когда жизнь друга в опасности.
– Усыхает весь! – причитала Воронесса. – И рассыпается, будто пень трухлявый! Может, Ягуня его во время их ссоры сглазила случайно, пнём-то обозвавши? Глаз-то у неё шибко дурной, всем известно, вот и не помогают ни живая вода, ни зелья.
Тут я обогнала её, увеличив скорость, и не успела оглянуться, как оказалась в княжеском саду. Там, около груши, уже толпились Бардадым, Яробор, Дубыня с Гориславой. Я подоспела, когда Рагне Стигг, сделав Велемудру инъекцию какого-то препарата из аптечки каликов, горестно опустил голову и тяжело вздохнул, а Горислава тихо заплакала, уткнувшись в плечо своему суженому. Леший представлял собой просто душераздирающее :Велемудр был похож на старое сухое дерево. Казалось, что его тело уже мертво, жизнь теплилась только в глазах, горящих светлой печалью.
– Велемудр! – Я схватила его руку, рассыпавшуюся в прах от моего неосторожного прикосновения. – Я здесь! Я…