А ещё я думала об облаке, преследовавшем нас всю дорогу. Неужто это и впрямь змей трехголовый?! Видать, у княжны крепкие нервы, другая бы свихнулась от перспективы пойти под венец со змеем, а она молодцом держится! И опять этот Кадваладур! Интерес к нему у меня просто зашкаливал.
– Пупсы – это кто? – осторожно уточнила я, живо представив себе большого упитанного пластмассового пупса в чепце и распашонке.
Неужели тут и такие водятся? Тоже мне, женихи!
– Да живут тут, по северной границе с нами. Прозвание у них такое, говорят, от пупа Земли происходит. Король Неодим Пупс и сыновья-королевичи тоже все как один – Пупсы! – пояснила Горислава. – Ко мне свататься старший понаехал, Ванадий Пупс! Почему-то король его не любит, хоть тот и наследник, вот и посылает везде с разными поручениями.
Я чуть не покатилась со смеху. Вот так вот выйдешь замуж за такого и имеешь полное право обращаться к мужу «Мой пупсик!». И имя какое модное – Ванадий! Где-то я его уже слышала! Я напрягла память, пытаясь выудить всё, что касалось этого имени. Конечно же! Что-то вроде этого я встречала в энциклопедии, изучая таблицу Менделеева: «Ванадий – это пластичный металлсеребристо-серого цвета, покрывается на воздухекрасивой плёнкой из оксидов». Интересно, чем руководствовался его папа-король, выбирая имя? Может, химию любил, или тут более глубокая психологическая подоплёка? Обычно очень оригинальные имена любят давать своим детям родители нарциссического типа, желающие выделиться за счёт своих отпрысков. В любом случае, факт интересный. Ах, Ванадий, металлический ты мужчина! Чего от тебя ожидать? Пластичность могла относиться к политическим взглядам либо к дипломатическим способностям. Серость в яркой оболочке или серебро, замаскированное под нечто более простое и пёстрое? В общем, мне страшно захотелось на него взглянуть.
– Третьего дня у нас с князем была беседа жаркая, он то гневался и кричал на меня, как тать, то вдруг добрым становился, как прежде, и будто даже соглашался с моими словами о свадьбе, а поутру не пришёл трапезничать. Я закручинилась, за постельничим княжьим послала, а тот и говорит, что князь наш лежит без движения, будто мёртвый! – прерывающимся голосом произнесла Горислава, а потом поднялась с лавки и пошла к маленькой двери, поманив меня за собой.
– Я сразу же повелела гостям и всем людям княжьим из палат, им отведенных, без моего слова не выходить. По сей день так и сидят, слуги умаялись еду им носить, – продолжала свой рассказ княжна. – Но разве уследишь так-то за всеми?
Дверь вела в какой-то потайной, узкий коридор, через который мы пришли в княжеские покои. Володарь Светлый в белом одеянии лежал на спине, вытянувшись на лавке, которая выглядела островком света среди моря тьмы. Внешне казалось, что князь спит глубоким сном и леденеет, как мамонт, сохранившийся в вечной мерзлоте – настолько холодными, застывшими и величественными казались черты его лица.
– Вот! – сказала Горислава, подходя ближе. – Я, веришь ли, Баба Яга, такой мукой мучаюсь, аж спать не могу: вдруг он из-за меня занемог, из-за того, что я его своим отказом от женихов заморских так расстроила?
– Не переживай, горлица! – сказала я, копируя стиль Бабы Яги. – Вину на себя брать не торопись. Ни коня, ни воза пока. Дай разобраться!
– Срочно исцелить его надобно! Медлить нельзя! Иначе мне придётся отказаться от княжеского престола, и тогда смута пойдёт великая по всей Запенде! – причитала Горислава.
– Почему отказаться? – не поняла я.
– Женщина не может править одна! – удивлённо взглянув на меня, пояснила Горислава. – Бабье дело – мужа любить да детей рожать, так у нас думают! Пока я тебя дожидалась, Остромысл уже дал мне понять, что не усидеть мне на троне, да и Яробор, хоробрый воевода наш, не привык женщину слушать. Смотрит на меня, аки волк голодный! Не знаю, куда от его взгляда деться!
– Дискриминация по гендерному признаку, – пробормотала я.
– Заклинания творишь? – по-своему истолковала мои слова Горислава. – Это правильно! Исцелить князя надо и злодея найти! Поспешай только, не то смуты не миновать, потому что замуж за нелюбимого я не пойду, хоть ты меня режь!
Это прозвучало как ультиматум. Княжна отступила в темноту, оставив меня наедине с захворавшим князем, лицо которого скупо освещала горящая лучина. Ну и характер у Гориславы! В бараний рог скрутит, если что не так, как она задумала! Мне и самой было интересно, что же такое случилось с её отцом. Я заставила себя припомнить все лекции и практики по медицине и приступила к осмотру. Зрачки вяло реагируют на свет, дыхание медленное, кожа прохладная, пульс слабый. Я попробовала растормошить князя, но он не реагировал на мои попытки, правда, когда я ущипнула его за руку, лицо Володаря на миг исказила гримаса страдания. Сопор? Похоже. Так бывает перед наступлением комы. Плохо дело, в общем!
– А как он себя чувствовал накануне? Не болел ли чем? – спросила я.
– Здрав был княже, – ответила Горислава, но мне показалось, что она что-то недоговаривает.
Не этим ли объяснялось то, что она отступила в темноту, будто спряталась от пристального взгляда. Я склонилась над князем, стараясь ощутить все витавшие вокруг запахи. Ничего. При диабетической коме, например, изо рта был бы запах ацетона. Может быть, это сопор из-за травмы головы или кровопотери? Я тщательно осмотрела голову и тело князя – ни царапины! Правда, на шее была какая-то тёмная полоса. Я даже сначала решила, что князя душили, но почему-то не довели дело до конца.
Потом, внимательнее рассмотрев полосу, я пришла к выводу, что это след от цепи, которую Володарь Светлый, вероятно, носил на шее постоянно и очень долгое время, причём эта цепь была с подвеской в виде ключа, правда, по сравнению с моим украшением, княжеская цепь и ключ на ней выглядели значительно массивнее. Странное совпадение! Не слишком ли много ключей в этой странной истории, куда я угодила? Если всё так, как я думаю, то куда делась эта цепь? Князя отравили, чтобы украсть её? Возможно, но почему тогда не сняли массивный перстень в виде паука со светящимися глазами, украшавший указательный палец князя? Я не ювелир, но даже мне видно, что вещь дорогая и потрясающе красивая. Либо это не кража, либо искали именно ключ. А может, всё проще: князь сам снял цепь перед сном, например? Тогда куда она делась? Я окинула взглядом княжеские покои.
– Из вещей ничего не пропало? – спросила я.
– Нет, – сдавленно ответила княжна.
Похоже, она готова была разрыдаться в голос. Наверное, этот разговор причинял ей боль. Надо подумать, как преподнести факты более мягко. А интересно, почему украшение оставило тёмный след на коже князя? В детстве я слышала, что это происходит от сглаза или порчи, и если в обычном мире такие утверждения казались мне неправдоподобными, то здесь всё было возможно, особенно если сама находишься в теле опасной ведьмы с костяной ногой.
Наблюдая за мной, Горислава судорожно сжимала что-то на груди, будто прятала камень за пазухой, но я решила пока не настаивать на объяснениях и не приставать с вопросами. У меня ещё будет время вызвать княжну на откровенность. Психолог я или кто, в конце концов?! Логично было предположить, что князь впал в сопор из-за интоксикации. Но кто мог это сделать? Женихам, вроде бы, это невыгодно. Кто-то из знати постарался, чтобы власть захватить? А может, самоубийство?!
Некоторую сомнительную выгоду от этого в виде избавления от ненавистных ухажеров получала и сама Горислава, но почему тогда она пригласила Бабу Ягу, чтобы исцелить отца? Опять-таки странно. Княжна не лгала мне, рассказывая о случившемся: я бы это заметила по физиологическим признакам и положению тела. С другой стороны, мне уже приходилось наблюдать человека с психическими отклонениями, который выглядел очень убедительным в своём вранье, потому что верил в него в тот момент помутнения разума. Но Горислава, вроде бы, в полном адеквате.
Вопросов было много. Отправляясь сюда, я никак не планировала примерить на себя роль следователя-целителя. Конечно, психологи, случается, участвуют в расследовании, составляя психологический портрет убийцы, например, но мне никогда не приходилось делать ничего подобного.
– Ну что?! – нетерпеливо спросила Горислава, выглядывая из темноты, как карающий ангел.
– Утро вечера мудренее, княжна, – сказала я, решив, что у меня слишком мало данных, чтобы с ходу разобраться во всём. – Многое понять надо, а пока мы сделаем вот что!
Я осторожно полезла себе за пазуху, чтобы нащупать узелок с приданым, временно увеличивший мою грудь до четвёртого размера. Такие ценные вещи надо было хранить при себе, вот я и засунула его под вышитую рубаху. Как результат была высокая сохранность приданого, а как побочный эффект – повышенное внимание княжеских слуг к бабояговскому бюсту, который временами издавал загадочное тихое позвякивание из-за столкновения предметов при быстрой ходьбе. Я покопалась внутри узелка, разыскивая пузырьки, и вскоре они уже были в моей руке. Осталось всего ничего: понять, в каком из них живая вода. В первом пузырьке жидкость пенилась, и на дне был белесый осадок, а от второго исходил лёгкий запах кислоты. Были времена, когда я, увлекшись новыми методиками в медицине, с помощью электродов изготавливала щелочную и кислотную воду (кстати, первую в литературе называли живой, а вторую – мёртвой).
Возможно, здесь всё так же. «Сказка – ложь, да в ней намёк», как говорится. К тому же действовать надо было быстро: вслед за сопором у князя могла развиться кома, а затем наступить смерть. Взмокнув от волнения, я откупорила крышку и осторожно влила в приоткрытый рот князя каплю воды из того пузырька, где был белый осадок – явный признак щелочной воды. Конечно, мгновенного оживления не произошло: доза, наверное, маловата или я что-то сделала не так. Но дыхание князя стало более частым, пульс нормализовался, щёки порозовели. У меня отлегло от сердца: угрозу смерти удалось устранить. Горислава порывисто обняла меня и вышла из княжеских покоев, громко и чётко отдав приказ страже не спускать глаз с князя. Я быстро спрятала узелок обратно и тоже отправилась спать.