Утренние ребята – «Таймс», «Мейл», «Сан», «Стандарт» и все остальные – поддержали версию о банде. Она гласила, совершенно абсурдно, что дамочка, в своих странствиях в поисках клиентов, наткнулась на ограбление, организованное уличными бандитами, и тем пришлось заставить ее замолчать. Неужели бедная девочка не смогла расплатиться, или же она стала свидетелем ограбления? А может быть, случившееся явилось ритуалом посвящения, в котором новичок доказал свое возмужание? Слабым подкреплением версии о банде служило отсутствие крови в Бакс-роу, что косвенно указывало на то, будто жертву убили в каком-то другом месте и перетащили сюда. Очевидно, авторы этой галиматьи не видели панталоны убитой, насквозь пропитавшиеся кровью, которые и приняли в себя все эти пинты жизненно важной жидкости.
«Стар» возглавляла свору, ведущую сюжет об обезумевшем мяснике, а «Газетт» старалась от нее не отставать. Эта позиция была совершенно естественной. В ней блестяще игралось на первобытных страхах перед убийцей с ножом и тем злом, которое кипело и бурлило в темных переулках, где шлюхи по ночам торговали своим телом. Возможно, в нем присутствовало ощущение кары свыше, не выраженное вслух, потому что в этом не было необходимости. Жертва находилась за пределами строгой, серьезной, чопорной империи королевы Виктории, с ее добродетелью, где сила конформизма столь же крепка, как и сталь штыка на внешних рубежах нашего христианского покорения мира.
Рисунок четко просматривался в судьбе несчастной женщины, которой было уготовлено встретиться с шеффилдской сталью мясника. Как выяснилось благодаря стараниям какого-то типа по имени Джеб из «Стар», который вел тему так, словно от этого зависела его жизнь, на самом деле бедняжку звали Мэри Энн Николз, однако все, кто ее знал и пользовался ее услугами, называли ее Полли. Она оказалась именно тем, что все ожидали: отбросом системы, где ей не было места, если не считать, что она раздвигала ноги в каком-нибудь темном переулке, позволяла воспользоваться своим влагалищем и получала за это три пенса, после чего тотчас же обо всем забывала.
Эта Полли представляет собой именно то, что неминуемо должна порождать наша система. Женщину, которой можно воспользоваться, а затем выбросить. Если она лишена покровительства мужчины, для нее нет ничего, кроме самой скудной благотворительности, смешанной с обязательствами шлюхи. В ее существовании главным принципом становится абсолютизм Дарвина. У нее вырабатываются хитрость, лживость, изворотливость, что только и позволяет ей выжить; единственной ее целью становятся те жалкие пенсы, на которые она покупает стакан джина. Женщина становится отталкивающей и ужасной, запачканной улицей; зубы у нее гнилые, сальные волосы спутаны, тело дряблое и рыхлое, речь деградировала, и мы без каких-либо угрызений совести выбрасываем ее из своих мыслей. Она превращается в сточную канаву. Она существует только для тех грубых мужчин, кто охвачен сексуальным зудом, и, отдав ей свои пенсы и свое семя, они уходят не оборачиваясь. Любое здоровое общество должно позаботиться об этом падшем существе и постараться спасти его. Возможно, когда-нибудь люди до этого дойдут – в чем лично я сомневаюсь.
«Стар» перенесла трагедию в повседневную жизнь. Никто не читал эти заметки так зачарованно, как я. Установление личности: полиция обратила внимание на метку прачечной на одном из предметов нижнего белья, разыскала эту прачечную, предъявила фотографию, сделанную в морге, и установила личность убитой. После чего Джеб, воспользовавшись преимуществом, смог проследить ее одиссею, закончившуюся лужей крови на Бакс-роу. Он рассказал, что ей было сорок три года, у нее осталось пятеро детей. Главным ее пороком, за который Господь на небесах и я на земле воздали сполна, была выпивка. Джин разбил ей жизнь и в конечном счете, полагаю, ее убил. После двадцати четырех лет замужества супруг, слесарь, специалист по замкам, как повествует Джеб, обнаружив, что жена слишком часто бывает в подпитии, выгнал ее из дома. Последовал развод. Бедняжке некуда было идти, и она опустилась на самое дно. Последние несколько беспросветных лет ее жизни состояли из непрерывных потуг раздобыть денег на стаканчик благословенного джина – лучше на несколько, – а также на убогую койку в ночлежке, одной из многих, для нее и ей подобных, которые гнойными нарывами покрывают Уайтчепел.
Джеб восстановил хронологию последних часов ее жизни. Подробности, которые раскопал этот дотошный ублюдок, оказались весьма любопытными. В половине первого ночи Полли вышла из питейного заведения под названием «Сковородка» (кому такое только могло прийти в голову!) и вскоре пришла к себе в ночлежку, где выяснилось, что у нее нет денег, чтобы оплатить ночлег. Поэтому ей пришлось снова отправиться на улицу. Она встретила подружку, и они мило поболтали, несмотря на то что Полли была здорово пьяна. Полли поведала подружке, что в этот день уже трижды доставала деньги на ночлег, но всякий раз пропивала их, однако она твердо заявила, что заработает их снова и все будет в порядке. Затем Полли отправилась прогуливаться по Уайтчепел-роуд и, увидев идущего за ней потенциального кавалера, свернула в более темный и безлюдный Бакс-роу, чтобы заработать на ночлежку. Что произошло дальше, нам известно, ведь так?
Отчет Джеба был примечателен также описанием действий полиции, и в нем содержалось предостережение, к которому я отнесся серьезно. Похоже, за считаные минуты перед смертью Полли два констебля, совершавших обход, вошли в Бакс-роу с противоположных сторон и двинулись друг навстречу другу. Я не видел ни одного из них; определенно, и они меня не видели. Однако в рапорте указывается, что первым прошел в одном направлении констебль Тейн, затем в противоположном прошел сержант Керби. Через несколько минут после моего ухода появился сначала Кросс, затем констебль Нил, который обнаружил труп вторым (после Кросса) и подозвал Тейна, возвратившегося назад подобно фальшивой монете. Наконец подоспел констебль Майзен – полицейский, которого вызвал Кросс.
Боже милосердный, столпотворение было как на вокзале Виктория в час приезда экспресса из Манчестера! Столько народу в темном крошечном переулке на протяжении минут двадцати, когда было сотворено гнусное злодеяние, оставшееся незамеченным… Как я был близок к разоблачению! Как мне повезло! Как причуды судьбы благоприятствовали моему предприятию!
Все это преподало мне один важный урок. Удача не будет вечно сопутствовать мне, поэтому я должен продумывать все более тщательно. Отныне я должен выбирать не женщину, а место, исходя из маршрута патрулирования констеблей, тем самым уменьшая шансы того, что меня застигнут с поличным. Я должен осматривать место на предмет наличия путей отхода, чтобы, если меня заметят, я не метался растерянно из стороны в сторону, а имел возможность быстро исчезнуть. Также мне нужно находить более глухие уголки Уайтчепела, не такие, какой я по глупости выбрал в первый раз, так близко от главной улицы, ярко освещенной газовыми фонарями, витринами питейных заведений и фонариками констеблей.
Мне было очень отрадно узнать все это, поскольку определенные благоприятные знаки указывали на то, что я должен снова нанести удар, и в самое ближайшее время.
Глава 06Воспоминания Джеба
Успех подобен наркотику. Кто вкусил его однажды, требует новых и новых доз. Вызывает жалость тот, к кому успех пришел в молодости и кто его больше никогда не испытывал. Ему приходится влачить горькую, высушенную жизнь. Что касается меня, неделя с первое по седьмое сентября стала для меня лучшей, и я укрепился в решимости никогда, ни за что на свете не возвращаться к тому ничтожеству, каким я был первые тридцать два года своей жизни.
Всему этому я обязан Джеку, хотя имени этому суждено было навеки войти в анналы истории лишь через месяц. Это ужасно, но поскольку основополагающей линией в моем повествовании является истина, я должен выложить все начистоту. Преступления Джека обусловили успех Джеба, нацелив его на новый жизненный путь, дав ему чувство собственной значимости, и он уже никогда больше не прекращал поиски.
Энергия и целеустремленность. Работа без устали. Джеб стал героем дня, журналистом-асом, который преподнес это дело миллионам продавщиц и конторских служащих, составляющих население Лондона. Я возбуждал их, я олицетворял страх перед темнотой и острыми предметами; наверное, я был для них разбухшим членом или влажной женской утробой, хотя они ни за что бы не признались в этом. И все это принес им Джеб. Поэтому я был крайне огорчен тем, что не имел понятия, что делать.
– Отправляйся в Лондонский архив, – посоветовал мне Генри Брайт. – Найди дружелюбного клерка, который поможет проверить нашу дамочку. В архиве должны быть какие-либо ниточки: где она жила, есть ли у нее дети, муж, настоящий или сожитель. Не теряя времени ни на полпенса, отправляйся к ним, разговори их. Но сначала захвати художника; он отправится с тобой, чтобы набросать портреты. Нам в газете нужны их лица.
– Он прав, – подхватил мистер О’Коннор. – Читатели должны ассоциировать человеческий облик с рассказчиком. Это придаст бо́льшую достоверность.
– Если узнаешь имя, ты опередишь всех. Также не забывай обрабатывать того «фараона». Эти ублюдки следователи строят из себя неизвестно кого, будто среди свинопасов есть выпускники университетов, но на самом деле они не знают и половины того, что знает внимательный констебль. Сыграй на несправедливостях, которые пришлось претерпеть твоему другу по их милости, и вытяни из него все, что он знает. Зависть – это тот бульон, в котором варится мир, с приправой из злобы, превращающей человечину в восхитительное кушанье.
Я занимался всем этим, урывками спя прямо в редакции. У меня получилось на удивление хорошо. И действительно, сержант Росс выдал мне имя в благодарность за упоминание, которого он удостоился в первом материале «Стар», – за долгие годы службы в полиции бедняга впервые удостоился подобной чести. Но, как выяснилось, гораздо важнее для него было то, как эта заметка разозлила господ из криминального отдела управления «Джей» полиции Большого Лондона, которым было поручено расследование.