Проскуров не выдержал возведенной на разведку напраслины. Он знал, что все необходимые данные о «линии Маннергейма» в войсках имелись и что причина неудач кроется в другом. Он смело вступил в пререкания со Сталиным и назвал все действительные причины неудач, за что поплатился жизнью.
Недавно я прочитал воспоминания маршала Рокоссовского о том, как ему прошлось отстаивать перед Сталиным намеченную им операцию, принесшую крупную победу. Сталинские пособники — Молотов, Маленков и другие — обрабатывали Рокоссовского, ужасались крамольному поступку непокорного полководца:
— Это же Сталин! Что вы делаете?
Надо было быть очень честным и мужественным человеком, чтобы в тех условиях отстаивать свое мнение. Маршал Рокоссовский был только что выпущен из концлагеря. Он знал, чем может кончиться его несогласие с мнением «вождя». И все же он не отступил, отстоял свое решение. И Белорусская операция была выиграна.
А теперь позволю себе как свидетелю и участнику многих событий восстановить историческую правду о разведке и о ее мнимых грехах в Финской войне.
В дни, когда я работал в оперативном отделе штаба Ленинградского военного округа, мне довелось участвовать в разработке оперативного плана на случай войны. Офицеры оперативных отделов приграничных округов и Генштаба знают, что это за документ и как серьезно он разрабатывался. Хорошо помню, что все мы, работники оперативного отдела, пользовались так называемым «черным альбомом». В нем были все исчерпывающие данные по финским укреплениям на Карельском перешейке («линия Маннергейма»). В альбоме были фотоснимки каждого ДОТа и его характеристики: толщина стенок, наката, вооружение и т. д.
Позднее, уже на работе в Разведупре, я опять-таки видел этот альбом. Этот «черный альбом» был и в штабах действующих войск на Карельском перешейке. Как же смели руководители правительства утверждать, что таких данных не было? Вина в неуспешных начальных действиях войск была не разведки, а самого правительства, и в первую очередь наркома обороны Ворошилова и лично Сталина.
А при каких условиях вспыхнула эта никому не нужная и очень непопулярная в народе война?
Первое и самое главное — война с финнами не была объективной необходимостью. Это был личный каприз Сталина, порожденный пока неясными причинами.
Второе, и тоже очень важное, обстоятельство — война была объявлена при участии Ворошилова так поспешно, что даже начальник Генштаба В. К. Шапошников об этом не знал. Он в это время был в отпуске. Узнав о начале войны, Шапошников немедленно прервал отпуск и прибыл в Москву. Здесь он узнал все подробности. Потрясенный, он схватился за голову, бегал по кабинету и с болью в голосе восклицал:
— Боже! Что наделали! Ай-яй-яй! Осрамились на весь мир! Почему же меня не предупредили?!
Да, Борису Михайловичу Шапошникову, военному ученому, написавшему научное исследование о службе Генштаба «Мозг армии», было чему ужасаться и удивляться. Высокопоставленные невежды начали войну, даже не предупредив своего начальника Генштаба. Невежды и головотяпы из щедринского «города Глупова» забыли об элементарных правилах: прежде чем начать войну, надо к ней хорошо подготовиться, и в первую очередь хорошо изучить противника и подготовить армию.
Невежественное военное руководство ничего этого не сделало. Мы вели зимнюю войну в летнем обмундировании. «Гениальные» полководцы Сталин и Ворошилов уже с первых дней войны обрекли Красную армию на поражение. Я уже не говорю о том, что боеспособность нашей армии была очень низкой, как показал недавний опыт Халхин-Гола.
Обо всем этом и напомнил «завоевателям» генерал Проскуров. Он как бы чувствовал, что за свое выступление погибнет, поэтому, вернувшись с заседания Военного совета, вызвал к себе своего друга полковника Пугачева и рассказал ему все о заседании совета и о грозящей ему опасности. На следующий день Проскурова не стало. Когда я пришел в Разведуправление и спросил, где Проскуров, Пугачев по-дружески рассказал мне всю эту историю. Так тайное стало явным.
Итогом этого заседания Политбюро и Военного совета было то, что маршала Ворошилова назначили председателем Комитета обороны, а маршала Тимошенко — наркомом обороны. Таким образом, Ворошилову теперь стали подчиняться не только нарком обороны, но и нарком Военно-морского флота и все наркомы оборонной промышленности. О результатах «оборонной» деятельности маршала Ворошилова можно судить по тому, в каком состоянии наша армия встретила врага на границе в 1941 году…
Новый начальник Разведупра генерал Голиков был по счету за два года четвертым. Уже одна такая частая смена руководителей разведки абсолютно недопустима и вредна для государства. Грамотные в военном отношении люди знают, например, что для подготовки нового командира дивизии нужно не менее 6–8 лет. А снять начальника разведки и подготовить нового — дело еще более сложное. Частые смены даже рядовых работников разведки не могут пройти без ущерба для дела. Характер службы в центральных разведывательных органах требует систематического скрупулезного накапливания разведданных, систематизации и запоминания их в логической последовательности. Многое ассоциируется только в одной голове. Приход второй головы означает разрыв логической связи между разведданными. Новый человек практически всегда начинает с новых (для него!) исходных данных, а все ранее накопленное лично для него в значительной степени теряется. Если старый работник получал дезинформационный материал, он, не прибегая к анализу старых данных, на память мог сразу сказать (или заподозрить!), что это дезинформация. Новый работник, получив «дезу», не может в ней сразу разобраться. Он вынужден тратить на нее много времени, и часто безрезультатно. «Деза» может быть принята за достоверный документ или достоверный за «дезу». В том и другом случае результаты будут вредные, а порой и трагические для страны. Поэтому умный государственный деятель любовно выращивает кадры разведчиков, создает все условия для их плодотворной и длительной работы, а Сталин менял начальников Разведуправления по четыре раза в год, что полностью парализовало работу разведки. Сталин и его приближенные разгромили собственную разведку. К руководству разведкой пришли люди, не способные разобраться в коварных методах вражеской дезинформации. Разгромив разведку, Сталин «подрубил сук, на котором сам сидел», и стал жертвой дезинформации немецкой разведки. Подробнее об этом ниже.
Вновь назначенный начальником Разведупра генерал-лейтенант Голиков прибыл к нам из Львова, где он командовал 6-й армией. Как он командовал армией — не знаю, но начальником Разведупра он был плохим. В Разведупре он был единственным человеком, который попал в сети дезинформации немецкой разведки и до самого начала войны верил, что войны с Германией не будет. Как это произошло — далее расскажу подробнее, но сначала о самом Голикове как человеке и руководителе.
Близко соприкасаясь по работе, почти ежедневно бывая на докладе, я изучал нового начальника Разведупра. И у меня сложилось тогда о нем определенное мнение. Человек он был среднего роста, круглолицый блондин, вернее, лысый блондин со светлыми глазами. На лице всегда дежурная улыбка, и не знаешь — то ли потому, что хорошо доложил, то ли потому, что доложил плохо. Я не заметил у него проявлений определенного своего мнения. Давая указания, он говорил: «Сделайте так или можно так…» Уходя, я так и не знал, как же сделать. Если я делал по своей инициативе или по его указанию, но неудачно, он всегда подчеркивал: «Я вам таких указаний не давал» или «Вы меня неправильно поняли». За такое руководство мы его не уважали. Поступал он так потому, что просто не знал, какие дать указания. Он часто ходил на доклад к Сталину, после чего вызывал меня и ориентировал в том, как думает «хозяин», и очень боялся, чтобы наша информация не разошлась с мнением Сталина.
Зимой 1940 года вместо Пугачева начальником информотдела был назначен генерал-майор Дубинин. Пугачев, как уже упоминалось, был снят с должности за то, что отказался санкционировать семь томов «дезы», добытой «соседями». Однако Дубинин в силу ряда причин, из коих не последнее место занимали военные приготовления на границе отнюдь не в духе мирного договора, заболел и слег в психиатрическую лечебницу. Голиков назначил ВРИО начальника информотдела меня. Я в это время закончил мобилизационные записки по восточным странам. Все они Голиковым были утверждены и отправлены в Генштаб.
Новая работа в таких огромных масштабах, как информотдел, меня пугала. Так как по штату заместителем по Западу был полковник Онянов, я пытался вместо себя выдвинуть его, тем более что он был по званию выше меня. Однако Голикову почему-то захотелось на должность начальника информотдела посадить именно меня, и он настоял на своем.
Приступив к работе на новой должности, я первым делом стал изучать материал по Западу. В это время немецкая армия совершала свой триумфальный марш по странам Европы. Главным событием в это время являлась недавно закончившаяся франко-германская война. Для нас было очень важно изучить опыт этой войны. Всех удивляли и поражали легкие победы фашистов. Все разведки, естественно и наша, стремились разгадать «секрет» немецких успехов, выявить новое в военном искусстве. Были даны задания всей нашей агентуре. Вскоре поступил на редкость ценный документ из Франции: «Официальный отчет французского Генерального штаба о франко-германской войне 1939–1940 гг.». Отчет этот лично вручил начальник Генштаба французской армии генерал Гамелен нашему военному атташе. Вручая документ, он сказал:
— Возьмите, изучайте и смотрите, чтобы и вас не постигла такая же судьба.
Ознакомившись с отчетом, я пришел в восторг. Это уж был не «японский мобплан», в котором, кроме воды, ничего не было. Здесь была показана вся немецкая армия до каждой дивизии и части — больше сотни дивизий: их состав, вооружение, нумерация и группировка. На схеме был показан весь ход боевых действий с первого до последнего дня войны.