— Куда ты хочешь отправиться, Том? Хочешь, я дам тебе денег?
— У меня есть деньги. Я хотел покинуть дом вместе с тобой. Я хочу…
Он замолчал.
Слова с трудом срывались с его раненых губ.
— Я хочу сжечь дом, Ли. Его построил наш отец. Мы обязаны отцу всем. Он был почти белый — по цвету кожи, Ли. Но вспомни, что он ни разу не помыслил о том, чтобы отречься от своей расы. Брат наш мертв, и никто не должен владеть домом, который построил наш отец своими негритянскими руками.
Мне нечего было сказать. Я помог Тому увязать вещи, и мы погрузили их в «нэш». Дом одиноко стоял на краю города. Я оставил Тома в доме и вышел, чтобы окончательно закрепить багаж. Он присоединился ко мне через несколько минут.
— Поехали, — сказал он, — поехали отсюда, потому что еще не пришло время, когда на этой земле восторжествует справедливость для чернокожих людей.
Красный огонек помигивал на кухне и вдруг резко разросся. Послышался приглушенный взрыв бидона с бензином, и огонь достиг окна соседней комнаты. А потом длинный язык пламени прорвал деревянную стену, и ветер раздул пожар. Свет плясал вокруг нас, и лицо Тома в красных отблесках лоснилось от пота. Две крупные слезы скатились по его щекам. Тогда он положил мне руку на плечо, мы повернулись и ушли.
Думаю, что Том мог бы продать дом; он мог бы доставить неприятности Моранам, может быть, даже уничтожить одного из этой троицы, но я не хотел мешать ему поступать по-своему. А я поступал по-своему. В голове его засело множество предрассудков о добре и божественном. Он слишком честен, Том, и это его погубит. Он полагал, что, делая добро, в ответ получишь добро; но ведь если так бывает — это просто случай.
Важнее — отомстить, и отомстить самым изощренным способом. Я подумал о малыше, который был еще белее меня, если только это возможно. Когда отец Энн Моран узнал, что малыш ухаживает за его дочерью и они встречаются, это кончилось быстро. Но малыш никогда не покидал этого города, а я больше десяти лет провел вдали от него, и, общаясь с людьми, не знавшими моего происхождения, я мог расстаться с этой отвратительной приниженностью, которую они внедрили в нас постепенно, как рефлекс; мерзкой приниженностью, которая исторгала из изуродованных уст Тома поток слов жалости, и ужасом, который заставлял наших братьев прятаться, заслышав шаги белого человека; однако я прекрасно знал, что, взяв у белого цвет кожи, мы обрели над ним власть, потому что он болтлив и выдает себя перед тем, кого считает равным себе. С Биллом, Диком, Джуди я уже имел на два очка больше их. Но сказать им, что их поимел негр, — это значило почти ничего не добиться. А вот поимев Лу и Джин Эсквит, я взял бы реванш у Моранов и у них у всех. Двух за одного, и меня они бы не прикончили, как прикончили моего брата.
Том тревожно подремывал в машине. Я включил скорость. Я должен был отвезти его прямо на железнодорожный узел Мерчисон Джанкшн, где он сядет в скорый, идущий на Север. Он решил отправиться в Нью-Йорк. Он был хороший парень, Том. Хороший парень, но слишком сентиментальный. Слишком смиренный.
IX
Я добрался до города на следующий день и вышел на работу, не поспав. Мне не хотелось спать. Я по-прежнему выжидал. Это случилось около одиннадцати часов. Раздался телефонный звонок, и Джин Эсквит пригласила меня и Декса и других своих друзей к себе на уик-энд. Я, естественно, принял приглашение, но без особого энтузиазма.
— Я высвобожу время…
— Постарайтесь приехать, — сказала она на другом конце провода.
— Ну, не настолько же вам не хватает кавалеров, — произнес я насмешливо. — Или уж действительно вы живете в страшной дыре.
— Здешние мужчины не умеют вести себя с девушкой, которая немножко перепила.
Я онемел, и она почувствовала это, потому что я услышал легкий смешок.
— Приезжайте, я и вправду хочу вас видеть, Ли Андерсон. И Лу тоже будет довольна…
— Обнимите ее за меня, — сказал я, — скажите ей, чтобы она то же проделала с вами.
Я взялся за работу с большей энергией. Уныние улетучилось. Вечером я присоединился к компании в аптеке и увез в «нэше» Джуди и Джики. Тачка — не самое удобное место, но там порой отыскиваешь неожиданно укромные уголки. И еще одну ночь я отлично спал.
Чтобы дополнить свой гарбероб, я купил на следующий день нечто вроде несессера и небольшой чемодан, пару пижам и разные мелочи — незначительные, но которых мне недоставало. Я не хотел казаться бродягой среди этих людей и неплохо представлял себе, что значит выглядеть бродягой.
В четверг вечером на той же неделе я закрывал кассу и заполнял свои бумажки, когда, около половины шестого, увидел машину Декстера, остановившуюся перед дверью. Я пошел открыть ему, потому что уже закрыл лавку, и он вошел.
— Привет, Ли, — сказал он мне. — Дела идут?
— И недурно, Декс. Ну, а как занятия?
— А, кое-как. Мне недостает любви к бейсболу или хоккею, чтобы стать отличным студентом, знаете ли.
— Что привело вас сюда?
— Я заехал, чтобы забрать вас и пообедать где-нибудь вместе, а потом хочу повезти вас кое-куда, чтобы вы приобщились к одному из моих самых любимых развлечений.
— Согласен, Декс. Дайте мне минут пять.
— Жду вас в машине.
Я рассовал свои бумаги, сунул бабки в кассу, опустил железную штору, а потом вышел через заднюю дверь, захватив куртку. Стояла мерзкая, какая-то угнетающая погода, слишком теплая для этого времени года. Воздух был влажный, и вещи липли к ладоням.
— Возьму гитару? — спросил я у Декстера.
— Не стоит. Сегодня вечером я беру на себя обязанности затейника.
— Ну, как знаете.
Я сел впереди, рядом с ним. Его «паккард» — это было нечто совсем иное, нежели мой нэш, но этот парень совсем не умел управлять машиной. Чтобы добиться, чтобы при увеличении скорости у такой классной штуки начал стучать мотор, надо действительно здорово постараться.
— Куда вы меня везете, Декс?
— Сначала пообедаем с «Сторке», а потом я повезу вас туда, куда мы поедем.
— Вы в субботу поедете к Эсквитам, я думаю?
— Да. Я захвачу вас, если хотите.
Это была возможность не приезжать туда в «нэше». Такой поручитель, как Декстер, стоил немало.
— Спасибо. Принято.
— Играете в гольф, Ли?
— Попробовал раз в жизни.
— Есть у вас форма и клюшки?
— Да что вы! Вы приняли меня за кайзера?
— У Эсквитов есть поле для гольфа. Советую вам сказать, что ваш врач запретил вам играть.
— Как будто это поможет… — пробормотал я.
— Ну, а бридж?
— Ну, здесь-то — порядок.
— Полный порядок?
— Порядок.
— Тогда советую также объявить, что одна партия в бридж может быть для вас роковой.
— Но все-таки, — настаивал я, — я умею играть…
— Можете вы проиграть пятьсот долларов и при этом не моргнуть глазом?
— Это меня несколько смутило бы.
— В таком случае последуйте и этому совету.
— Декс, вы сегодня вечером так и сыплете любезностями, — сказал я ему. — Если вы пригласили меня, чтобы дать понять, что в глазах этих людей я — голодранец, говорите сразу — и до свиданья.
— Лучше бы поблагодарили меня, Ли. Я даю вам средства, которые помогут выстоять против этих людей, как вы их называете.
— Не понимаю, почему вас это интересует.
— Это меня интересует.
Он замолчал на секунду и резко затормозил, чтобы не проехать на красный свет. «Паккард» мягко опустился на рессоры, двинувшись вперед, а потом вернулся на место.
— Что именно?
— Хотел бы я знать, что вам нужно от этих девочек?
— Все красивые девочки стоят того, чтобы ими заняться.
— У вас под рукой дюжины девочек, которые тоже красивы и гораздо более доступны.
— Не думаю, что первая часть вашей фразы полностью соответствует истине, — сказал я, — да и вторая тоже.
Он посмотрел на меня, явно что-то недоговаривая. Мне больше нравилось, когда он следил за дорогой.
— Вы меня удивляете, Ли.
— Честно, — сказал я, — эти двое — в моем вкусе.
— Я знаю, что вы любите это, — сказал Декс.
Он, конечно, не это приберегал напоследок.
— Я не думаю, что с ними переспать труднее, чем с Джуди или Джики, — уверенно сказал я.
— Вы ведь стремитесь не только к этому?
— Только к этому.
— Тогда осторожней. Я не знаю, что вы сделали с Джин, но за пять минут телефонного разговора она изыскала возможность четырежды повторить ваше имя.
— Счастлив, что произвел на нее такое впечатление.
— Это не такие девушки, с которыми можно переспать и не жениться на них. По крайней мере, я думаю, что они таковы. Я знаю их уже лет десять.
— Что ж, мне повезло, — сказал я. — Потому что я не намерен жениться на обеих, но переспать с обеими намерен.
Декстер ничего не ответил и опять взглянул на меня. Рассказала ли ему Джуди о наших играх у Джики или он ничего не знал? Я думаю, этот тип был способен догадаться о трех четвертях всего вокруг, даже если об остальном ему не рассказали.
— Выходите, — сказал он мне.
Тут я заметил, что машина стоит перед «Сторк-клубом», и вышел.
У входа я прошел вперед, Декстер дал на чай брюнетке в гардеробе. Одетый в ливрею официант, которого я хорошо знал, провел нас к заранее заказанному столу. В этом кабаке они попытались собезьянничать столичный стиль, и это дало комические результаты. Проходя мимо, я пожал лапу Блэки, главе оркестра. Был час коктейля, и оркестр играл что-то танцевальное. Большинство посетителей я знал в лицо. Но я привык видеть их с эстрады, и всегда очень забавно вдруг оказаться рядом с противниками, на стороне публики.
Мы сели, и Декс заказал два тройных мартини.
— Ли, — сказал он мне, — я больше не хочу говорить с вами об этом, но будьте осторожней с этими девочками.
— Я всегда осторожен, — сказал я. — Не знаю, что вы имеете в виду, но, в общем, я всегда отдаю себе отчет в том, что делаю.
Он не ответил мне и через две минуты заговорил о другом. Когда он переставал говорить и действовать исподтишка, он мог изречь нечто и вправду интересное.