Он замолчал, ощутив царящую в зале тишину, затем воскликнул:
— Что, в конце концов, здесь происходит?
Сэр Ричард ответил не сразу. Головная боль опять стучала в его висках, и он ждал, пока она успокоится. Когда он начал говорить, у него был обычный, хотя и несколько отстраненный вид, как будто дискуссия его вовсе не интересовала:
— Мы находимся в затруднительном положении, Филипп. Ситуация очень запутанная… и я не понимаю… вы, конечно, не хотели меня обмануть, Филипп, но это действительно…
Он остановился и посмотрел на леди Мэри. Она встряхнула головой.
Сэр Ричард продолжил:
— Боюсь, что я не смогу заключить сделку о продаже замка, Филипп. А что касается нашей дальнейшей судьбы…
— Это абсолютно невозможно, — заключила леди Мэри дрожащим голосом, сжимая руки. — Но что возможно в наши дни?
— Что невозможно, леди Мэри? — недоумевая, спросил Уэбстер.
— Они хотят перевезти замок в какое-то место, название которого я даже и произнести-то не в силах. Это просто невероятно, и я не понимаю, как вы, Филипп, могли считать это возможным. В самом деле, я не…
— Черт возьми! — воскликнул Уэбстер. — Значит, эти типы у ворот были правы! Но это же непостижимо! Надеюсь, вы понимаете, что я никогда не согласился бы заключить подобную сделку. Как я мог догадаться, что они хотят увезти замок в Америку! Это безумие! Дикое безумие!
Джон Блэйн подошел к нему и протянул письмо, сказав при этом:
— Не такое уж это безумие. У нас есть опыт транспортировки крупных зданий на любые расстояния.
Спокойным и уверенным движением он положил развернутое письмо на стол. Но никто не сдвинулся с места, чтобы ознакомиться с ним. Никто не произнес ни слова. Тогда Джон Блэйн продолжил:
— Я очень огорчен тем, что происходит, мистер Уэбстер. Это одно из тех недоразумений, которые, кажется, зарождаются в нынешнее время между нашими материками. Прочтите это, прошу вас. Это мое письмо. У вас должен храниться его дубликат. Надеюсь, сэр Ричард передал его вам.
Но тут мистер Холт взял слово:
— Это именно то, чего я опасался, Блэйн. Видите, как плохо пренебречь официальными формальностями.
— Да, это очень серьезно, — согласился с ним Уэбстер.
Джон Блэйн бросил на него быстрый взгляд, полуудрученный, полувеселый. Он хотел было что-то сказать, но мистер Холт его опередил:
— Мистер Уэбстер прав. Необходимы переговоры.
— Иначе все будет гораздо серьезнее, чем вы думаете, — обрадовался неожиданной поддержке Уэбстер и, взяв со стола письмо, углубился в чтение.
Джон Блэйн, повернувшись к Уэбстеру, ждал, пока тот дочитает письмо.
— Действительно, подобная сделка не может быть заключена между частными лицами, — сказал наконец Уэбстер, наклонив голову, и поджал губы. — Для решения подобных вопросов нужны официальные лица. Естественно, я стою на стороне своих клиентов. Сделка невозможна. Мы — англичане — не экспортируем своих замков, знаете ли.
Он повернулся к сэру Ричарду и добавил:
— Боюсь, будет судебный процесс. Это может оказаться очень неприятным делом. Неизвестно, что нас ждет, но через это надо пройти.
Леди Мэри, нервно сжимавшая свои пальцы, внезапно очень грациозно встала и сказала:
— Думаю, что чашечка чаю будет нам всем очень кстати, — и дернула за шнур звонка. На ее зов появился Уэллс, и леди Мэри распорядилась, чтобы Кэт подавала чай.
— Нас пятеро, Уэллс, — уточнила она, словно не надеясь на зрительные способности старика.
— Слушаюсь, миледи.
Он быстро повернулся и вышел. Хорошо зная тему дискуссии, Уэллс не хотел показывать своих слез, без удержу катившихся по его морщинистым щекам.
В течение последовавшей паузы оба поверенных в делах стояли молча, настороженно поглядывая друг на друга.
— Процесса не будет, — объявил вдруг Джон Блэйн. — Я не могу заставлять сэра Ричарда поступать против своей воли. Однако, вот чек на обусловленную сумму — миллион долларов. Я вам его показываю, просто чтобы доказать свои добрые намерения.
У леди Мэри перехватило дыхание. Вошла Кэт с чашками дымящегося чая и взглянула на Джона Блэйна. Их взгляды встретились.
— Это письмо является обязательством, мистер Блэйн, — чеканя каждое слово, произнес мистер Холт. — Кроме того, я должен вам напомнить, что вы уже истратили 50 тысяч долларов, зафрахтовали два судна, еще…
Уэбстер резко перебил его:
— Это письмо не будет иметь никакой юридической силы для английского суда.
— Мы — американцы и исходим из американских законов, — отрезал Холт.
— Но мой клиент — англичанин, — запротестовал Уэбстер.
— Это не извиняет его за то, что он не сумел понять письма, составленного на отличном английском языке, — заявил Холт, — тем более что в моем досье есть его письмо, принимающее наше предложение.
— Я протестую. Мой клиент не может принять того, чего не понимает, — сказал Уэбстер.
Американец продолжал с большей настойчивостью:
— Мы уже привезли сюда группу экспертов по архитектуре. Вскоре должны подъехать техники. Нами были разработаны важные проекты и подписаны контракты. И все это на основе вашего письменного согласия. Убытки будут просто чудовищными в случае аннулирования сделки.
Уэбстер в раздражении бросил трубку на пол и запустил руки-коротышки в свою густую рыжую с проседью шевелюру спутанных вьющихся волос.
— Попробуйте только! Это будет второй Азенкур! Но вспомните, кто выиграл! Замок остался на английской земле!
— Ну, хватит! Замолчите! — повелительным тоном приказал Джон Блэйн.
Уэбстер умолк. На глазах у всех Джон Блэйн разорвал чек на мелкие кусочки. Затем, взяв со стола письмо и вложив его в конверт, передал его сэру Ричарду со словами:
— Возьмите письмо, сэр Ричард. Оно — ваше. Делайте с ним что хотите. Я здесь не для того, чтобы торговаться. Единственная моя цель — это найти гармоничное оформление для собрания картин великих художников. Я хотел бы разместить их там, где мои соотечественники — да, да, американские граждане — смогли бы ими восхищаться. Я хотел бы поделиться с ними красотой, которой владею, вместо того чтобы держать их взаперти, как слитки золота. Вероятно, вас интересуют мои мотивы?
— Прошу вас, господа, чай подан, — перебила его Кэт.
— Да, да, — воскликнула леди Мэри дрожащим от волнения голосом. — Пододвиньте ваши стулья к столу и отведайте…
— …Самое приятное из того, что предлагает вам цивилизация, — закончил за нее Дэвид Холт, вежливо поднимая чашку, словно бокал шампанского во время тоста.
Все пододвинулись к столу, и Кэт обнесла присутствующих молоком и сахаром.
— Да, — первым нарушил молчание сэр Ричард, — я думаю, причины вашего страстного желания приобрести замок интересны всем.
Джон Блэйн окинул взором большой зал, начиная со стен с развешанными на них коврами и кончая лицами собравшихся вокруг стола людей, затем сказал:
— Мое страстное, как вы говорите, желание приобрести замок объясняется, несомненно, чувством вины, которое я испытываю и которое, скорее всего, вам непонятно. Да я и не прошу вас его понять. Мой отец богат. Он нажил свое состояние, используя способы, которые казались ему приемлемыми. Моя мать — женщина совершенно иного склада… — Он заколебался.
— Очаровательная женщина, — вставил Дэвид Холт.
— В некотором роде я пытаюсь компенсировать…
— А ваш отец в курсе этой идеи? — перебил его сэр Ричард.
— Естественно, причем он считает ее безумной. Но, откровенно говоря, мы с отцом редко совпадаем во мнениях. Дня не проходит, чтобы мы о чем-нибудь не поспорили.
— А! Вот видите! — воскликнул Филипп Уэбстер.
— Но я напомнил ему, что, являясь управляющим фонда — по его собственной просьбе, замечу, — все решения принимаю я.
— Но к чему такое желание? Чтобы поступить вопреки мнению отца? — спросил сэр Ричард.
Джон Блэйн встал и нервно зашагал по залу.
— Я не стремлюсь поступать вопреки мнению отца, я его очень люблю, и мы оба любили маму, каждый по-своему, конечно. Нет! Я хочу купить замок, так как считаю, что он представляет идеальный фон для собрания картин. Полотна великих мастеров могут жить только в гармоничной атмосфере. Наши современные музеи слишком переполнены. А я хочу создать музей нового типа… гармоничный музей. Мне вспоминается старая китайская пословица, по-моему, она принадлежит Лао-Цзе. Однажды у него спросили, правильно ли было выполнено одно задание, на что он ответил: «Этот способ выполнить задание является одним из многих, но он не вечен».
Ваш замок, который возвышается на английской земле на протяжении тысячи лет, простоит еще столько же в Коннектикуте, когда нас с вами уже не будет в живых. Картины навсегда найдут убежище в замке и будут приносить радость многим поколениям людей, которых нам не доведется узнать. Теперь понятно, почему я так хочу купить этот замок? Этот кусочек Англии? Кстати, я ведь и сам англичанин, благодаря моим предкам.
Леди Мэри кивнула головой в знак понимания, Кэт последовала ее примеру, но мужчины оставались мрачными.
— Я вспоминаю то время, когда моя мать покупала свои картины. В самом начале она в них ничего не смыслила и выбирала их, подчиняясь интуиции. Но по мере того, как коллекция увеличивалась и она привыкала к своим картинам, пришло понимание. Она начала чувствовать подлинное искусство. Однажды она купила у одного старого итальянца в Венеции картину Фра Анжелико, которую тот использовал в качестве разделочной доски для рыбы. Моя мать не знала тогда ее ценности, она ей просто понравилась. И вообще ценность приобретаемых картин ее не интересовала. Отец абсолютно не мог понять этого.
Незадолго до своей смерти она сказала мне — это была одна из последних фраз, которую я от нее услышал: «Джон, позаботься о моих картинах». И я это сделаю. Я хочу, чтобы они продолжали жить и приносить радость людям, не только в память о моей матери, но и в память о художниках, которые их создали.
Моя мать понимала этих художников, то, что они хотели сказать в своих полотнах. Она могла часами созерцать картину, как бы растворяясь в ней. В современном мире такой любви почти не осталось. Сэр Ричард, я не откажусь от своей цели. Даже если мне не удастся купить ваш замок, я найду подобный где-нибудь в другом уголке Англии.