— Вы на самом деле ИХ видите?
— Конечно, самым отчетливым образом, например, как вот эти свечи, которые горят на столе. Однако если ты их задуешь, то можно считать, что они и не были зажжены. Или что их нельзя зажечь. Они выглядят мертвыми, пока их кто-нибудь не зажжет. Так и здесь, когда я одна, я концентрирую свое внимание — иногда мне нужно полчаса — и думаю о НИХ. ОНИ чувствуют это и выходят из тени, ОНИ там всегда, ты понимаешь, ИХ надо почувствовать, прежде чем увидеть или услышать.
В задумчивости она посмотрела на Кэт.
— Ты думаешь, что это невозможно?
— Во-первых, нет ничего невозможного, — нежно сказала Кэт. — Я вам верю. Вы когда-нибудь рассказывали об этом сэру Ричарду?
— Да, много раз.
— Он верит этому?
— Для него вопрос не в том, чтобы верить или не верить, а в том, чтобы увидеть ИХ.
— Если он ИХ видит, то почему он не говорит о НИХ, как вы?
— Может быть, мы видим разных?
Леди Мэри подняла голову и прошептала: А вдруг он видит только плохих?
Она оглянулась через плечо, и Кэт увидела, что лицо ее объято ужасом.
— Дорогая леди Мэри, что с вами?
Она схватила обе ее руки и начала их растирать, настолько они показались ей холодными. Леди Мэри посмотрела на нее мутным взглядом и ответила:
— Еще вчера я сказала сэру Ричарду, что, по-моему, в замке живет король Джон, так как голос люстры похож на его голос. Только он очень высокий. И сэр Ричард ответил, что в действительности в замке живет король, но при этом он посмотрел на меня так странно, что я поняла: речь идет о разных королях. А вдруг он видел того короля, которого четвертовали, я не знаю. Я рада, что вижу только хороших. Они хотят нам помочь, я уверена.
— А что вы ответили сэру Ричарду, миледи?
— Я ему сказала: «Ричард, значит, вы ИХ тоже видите?» А он у меня спросил (О, Кэт, это было так странно!): «Вам хотелось бы быть королевой?» Как вы думаете, что он хотел этим сказать?
— Мне кажется, что он просто хотел переменить тему. Это бывает всякий раз, когда я заговариваю с ним о НИХ.
— О! Иногда он начинает меня раздражать!
Она легонько освободилась из объятий Кэт и несколько минут оставалась молчаливой, затем продолжила:
— Кэт, я знаю, что ОНИ могут нам помочь, если захотят.
— Как?
Разговор этот смутил ее душу. Она давно знала, что леди Мэри верит в существование вышедших из Истории призраков. Она и сама не считала невозможной потустороннюю жизнь. Англия — очень древняя страна с многочисленными историческими памятниками. Их замок являл собой один из символов прошлого. Много раз приходилось поднимать подъемный мост, защищая его обитателей от датчан и нормандцев. Даже короли находили здесь свое убежище. Здесь убивали принцев. Королевы тайно встречались со своими возлюбленными. Замок видел все: страсть и ненависть, месть и амбиции, спокойствие и вдохновение.
В прошлые века обитатели замка изменяли его атмосферу в зависимости от своих желаний. Но теперь, когда мир резко изменился, замок потерял свое значение для всех, кроме горстки людей, среди которых была Кэт.
Но была ли ее жизнь в замке реальностью?
Совсем недавно в глубокой тишине библиотеки, где все стены были заставлены полками с книгами, которые давно уже никто не читал, она услышала сильный и властный голос, донесшийся до нее из далекой Америки, в котором она почувствовала враждебные нотки. Был ли этот голос отзвуком современного мира, от которого она уединилась? Нет, она вовсе не пряталась от новой жизни. Все объясняется очень просто: она обожала двух мечтателей из замка и знала, что они нуждаются в ее помощи.
Почему она не мужчина? Тогда она смогла бы найти решение, чтобы спасти замок! Но она была всего лишь женщиной, запутавшейся в своих собственных верованиях. Она сознательно игнорировала эти привидения, не видела и не слышала ИХ. Но ведь у нее было столько обязанностей! Когда тут о НИХ думать! К тому же она была молода и полна сил, а леди Мэри часто болела или часами оставалась с сэром Ричардом. Спокойствие и хорошее настроение у него чередовались с приступами глубокой депрессии, во время которых он углублялся в себя или на долгие часы исчезал из замка. Леди Мэри погружалась в глубокое отчаяние до его возвращения.
Уже давно в замке не устраивались приемы, а в дни платного посещения леди Мэри запиралась у себя, чтобы избежать встречи с туристами.
«В замке наверняка спрятаны сокровища, — не раз говорила она. — На протяжении стольких веков кто-нибудь да спрятал свои драгоценности, золото и серебро. ОНИ — бывшие короли и королевы — должны знать тайники. Если мы будем в НИХ твердо верить, ОНИ нам их покажут».
Что на это ответить? Кэт встала, грустно улыбаясь, и протянула ей руку:
— Идемте, дорогая леди Мэри, — с нежностью сказала она, — сейчас подадут ужин. Мужчины, по-видимому, уже ждут вас. Да и мне еще нужно переодеться. Дедушка не любит, когда я опаздываю.
Она взяла леди Мэри под руку, и они направились к выходу. На полпути леди Мэри обернулась и сказала:
— Погаси свечи, Кэт. Они стоят по два шиллинга за штуку!
Она ушла, а Кэт, вооружившись тяжелыми нагарными щипцами из серебра, погасила одну за другой все свечи.
Оставшись одна в огромном темном зале, Кэт прислушалась, стараясь обострить все свои чувства. После захода солнца поднялся ветер, предвосхищавший начало дождя; теперь же он разбушевался, завывая вокруг башен, особенно усердствуя около главной, самой высокой башни замка.
Она не слышала ни малейшего движения, никаких голосов.
«Надо верить, — говорила леди Мэри, — и помощь придет». И потом, если себя заставлять, разве это называется «верить»? Она наклонила голову и сложила под подбородком руки как для молитвы. Затем, напряженно всматриваясь в сумерки, она страстно зашептала: «Помогите нам! Прошу вас, помогите! Кто-нибудь, один или все вместе, только помогите, умоляю вас!» Она подождала минуту, показавшуюся ей вечностью, затем еще… до тех пор, пока ожидание и завывание ветра не стали мучительными.
Ответа не было. Тогда она опустила руки и в темноте направилась к двери, чтобы подняться в свою комнату.
…В малом зале трое мужчин ждали леди Мэри. Вечером, когда красные шторы были задернуты, а стол с серебряными канделябрами накрыт для ужина, комната казалась очень привлекательной и уютной.
В вазе, тоже из серебра, ярким пятном на фоне белоснежной ирландской скатерти с тканым узором горели красные тюльпаны.
Уэллс подал шерри, и мужчины, стоя у камина, пили его маленькими глотками.
Джон Блэйн посмотрел на свет на свой бокал и восторженно воскликнул:
— Настоящее золото! Какой выдержки это шерри, сэр Ричард?
— Я не обновлял запас вин с начала войны, — ответил тот.
— Если ваш винный погреб ломится от такого вина, вам нет никакой необходимости продавать замок, — заметил Уэбстер, причмокивая губами.
— К несчастью, он почти пуст, как и все остальное.
— Вам не приходила в голову мысль продать другие ценности?
— Нет, — сухо ответил сэр Ричард. — Я не имею на это права.
— Кто же может вам это запретить?
— В замке есть другие обитатели.
Джон Блэйн удивленно поднял брови и произнес:
— Вы хотите сказать…
— Я говорю о великих исторических личностях, — заявил сэр Ричард.
— О привидениях? — полушутя, полусерьезно осведомился Уэбстер.
— О выдающихся усопших, — на полном серьезе выдал сэр Ричард.
В этот момент на пороге появилась леди Мэри, грациозная и миниатюрная в платье цвета жемчуга.
— Извините меня, я заставила вас ждать.
— Нет, друг мой. — Сэр Ричард направился к ней и старомодным жестом подал ей руку. — Мы пили шерри и разговаривали о разных пустяках.
Он пододвинул ей стул и сам сел, как обычно, во главе стола, сказав:
— Мистер Блэйн, ваше место справа от леди Мэри, а ваше, Филипп, — слева.
Когда все расселись, Уэллс подал суп, томившийся в супнице на сервировочном столике. Джон Блэйн оглянулся и спросил:
— А где же Кэт?
Наступившее молчание было прервано Уэллсом, который тоном извинения ответил:
— Она сейчас придет. Что-то, видимо, ее задержало. Прошу прощения, миледи.
Уэбстер попробовал суп и, засунув салфетку за воротник, радостным тоном сообщил:
— Превосходный суп, леди Мэри.
— Да, Уэллс прекрасно готовит супы. Кажется, он варит их на костях.
Леди Мэри ела суп, очень деликатно поднося ко рту серебряную ложку и почти не касаясь ее. При свете канделябров ее обычно бледное лицо было светло-розовым, а глаза мистически блестели.
Джон Блэйн продолжил разговор на интересующую его тему:
— Кэт является для вас чем-то вроде секретаря, не правда ли?
— Она помогает нам во всем, — тихо ответила леди Мэри.
— Я нахожу ее очень красивой, — добавил Джон Блэйн.
Уэллс повернулся к обедающим. Ни на кого не глядя, ровным голосом, как если бы он объявлял неизвестного гостя, Уэллс сказал:
— Моя внучка — горничная, сэр.
И с этими словами он покинул комнату.
— Я очень рад, господа, что вы проведете эту ночь в замке, — словно не слыша Уэллса, сказал сэр Ричард. — Я не люблю говорить о делах после ужина. Думаю, что предпочтительнее перенести этот разговор на утро, тем более что день был слишком утомительным.
— Мне всегда доставляет огромное удовольствие быть вашим гостем, — сказал Уэбстер.
— Благодарю вас, сэр Ричард, — сказал Джон Блэйн. — Видите ли, я совсем еще не видел замка. Мне хотелось бы осмотреть его полностью, вовсе не для дела, а из любопытства: я никогда еще не посещал места более чарующего и завораживающего. Уверен, что здесь возможны всякие чудеса.
Леди Мэри наклонилась к нему, сияя от удовольствия:
— Вы тоже так считаете? И вы правы! Это вопрос верования, которое священные книги называют верой. Клянусь вам, я видела собственными глазами…
— Извините, сэр Ричард…
На пороге стояла Кэт в своем черном платье и кокетливом белом переднике и белой наколке в волосах. Она умылась холодной водой и заново причесалась. Увидев ее, Джон Блэйн не мог оторвать от нее взгляда. Но если накануне вечером он воспринял ее одеяние как театральный костюм, то сегодня оно привело его в состояние раздражения. Он находил вопиющим это подчеркивание социального разделения на классы. У них в Америке Кэт могла бы строить свою судьбу, невзирая на происхождение.