Леди Мэри, аккуратно положив вилку и нож на тарелку, обратилась к Уэбстеру:
— Существует еще один выход, Филипп.
— Леди Мэри, надеюсь, вы не хотите на самом деле обратиться за помощью к призракам? — добродушно воскликнул Уэбстер.
Уэллс положил ему горячий ростбиф с гарниром и вышел.
— Я ненавижу это слово! — воскликнула леди Мэри, и ее тонкое лицо запылало. — Эти духи более реальные, чем мы с вами. По крайней мере, в моем присутствии не смейте ИХ больше называть призраками. ОНИ живые. Мы находимся здесь у НИХ дома. Нельзя же отнять у них ИХ жилище. ОНИ существуют, я знаю. Ричард, ну скажите же вы им! Ведь ОНИ существуют, правда? Ну, отвечайте! Скажите «да» или «нет»!
Сэр Ричард пил свое вино маленькими глотками; тщательно вытерев губы салфеткой, он сказал:
— Друг мой, я могу сказать лишь то, что не несу за НИХ никакой ответственности. Я отвечаю только за вас и за себя, а также за мои земли и фермеров, которые на ней живут. Я должен принять решение на реальной основе.
— Прекрасно! — отрезала леди Мэри. — Я прошу вас всех троих дать мне несколько дней. В замке имеется пятьдесят комнат, есть места, которые мы никогда не посещали. Я уверена, что где-нибудь спрятаны сокровища.
Джон Блэйн облегченно засмеялся, поскольку разговор перешел на реальную почву. Чтобы еще больше разрядить атмосферу, он сказал:
— Леди Мэри, я понимаю, что вы шутите. Спрятанные в недрах сокровища — это классический сюжет для замка.
Леди Мэри подняла на него свой спокойный взгляд.
— Я не уверена, стоит ли вам объяснять это, поймете ли вы. Нужно обладать «чистотой сердца» — я не могу найти другого термина, — чтобы увидеть ИХ. Я имею в виду хороших, тех, кто нам помогает. Иначе плохие восторжествуют, будут использовать нас, вы понимаете?
— Нет, леди Мэри, — воскликнул Джон Блэйн. — Я совершенно ничего не понимаю, откровенно говоря.
— Вы просто не пытаетесь понять, — сказала она. — Надо обострить все свои чувства, совершенно забыть о своей плоти. Вот тогда и можно услышать шум, о существовании которого раньше и не подозревали. Этот шум похож на звук, светлую, звонкую выдержанную ноту. Вы находитесь как будто бы у входа в длинный тоннель, в конце которого маячит свет. Затем вы концентрируетесь всем своим существом на этот свет и формулируете свою просьбу. Иногда появляется какой-то образ, иногда нет. Но всегда получаете ответ или, по крайней мере, чувство спокойствия или удовлетворения овладевает вами.
Если же вы ничего не видите и не слышите, тогда нужно подождать несколько дней, и тогда, может быть…
Она встретила его недоверчивый взгляд и слегка улыбнулась.
— Вы не понимаете, мой бедный друг? Но это правда. В странах, более древних, чем наша, в Азии, например, этот феномен хорошо известен. Он называется ПРАНОЙ и описывается во многих книгах. Речь тут идет не о призраках или других подобных глупостях, а о том, чтобы человек проник в другую плоскость. Разумеется, чтобы высказанная просьба была выполнима, нужно очень захотеть. И тогда…
Она говорила так просто и убедительно, что он расчувствовался и вспомнил разговор со старым священником, совершавшим богослужение на похоронах его матери.
— Это была необыкновенная женщина, — сказал он, в тот тихий осенний вечер стоя рядом со свежезасыпанной могилой, когда все разошлись. — Я особенно ценил в ней деликатность и интуицию. Разносторонняя в жизни, она будет вечной после смерти.
— Что вы хотите этим сказать? — спросил тогда Джон, страстно желая поверить под влиянием этой тяжелой утраты в то, что его мать не ушла навечно. — Продолжают ли мертвые жить в новом мире?
В эту минуту в тиши кладбища он почти обрел веру. Священник колебался, и лицо его раскраснелось.
— Я могу сказать только следующее: благодаря вере я пришел к открытиям, которые в будущем будут подтверждены учеными. Откровенно говоря, сын мой, я думаю, что смерть касается только нашего бренного тела. Ваша мать, по-прежнему такая же живая и веселая, продолжает жить, но на другой длине волн, если можно так выразиться, употребляя научные термины, которые, я считаю, не относятся к истинным знаниям.
Джон Блэйн повернулся к сэру Ричарду, который во время этого разговора не произнес ни слова, с рассеянным видом попивая свое вино.
— Сэр Ричард, разделяете ли вы мысли леди Мэри?
Он поставил свой стакан, промокнул губы салфеткой и сказал:
— Двадцать королей и королев сменили друг друга в этом замке, не считая поколений моей семьи, живших в нем на протяжении пяти столетий. По какому же праву я буду утверждать, что моя жена ошибается? Еще в прошлом году я нашел на теннисном корте кольцо с рубином. Не я его там обронил, мне оно совершенно незнакомо. Мы никогда не искали здесь сокровища.
— И не просили их найти, — вставила леди Мэри.
— Совершенно верно, — поддержал ее сэр Ричард. — Если хотите составить себе мнение, останьтесь здесь на несколько дней.
— Благодарю вас, — сказал Джон Блэйн.
Озадаченный, он не мог побороть смутное, но все возрастающее волнение. Он давно уже отказался от своих тайных попыток, которых он немного стыдился, вызвать дух своей матери и смирился с полным, возможно, характером смерти. И вот опять он оказался при обстоятельствах, когда граница между жизнью и смертью не была четкой, но он отказывался вновь быть вовлеченным на эту волнующую стезю.
— Хорошо, я согласен остаться, — заявил он, — если вы позволите мне продолжить мою работу. Я не верю, что обнаружу сокровища, по крайней мере, в той форме, в которой вы желаете. Но возможно, что разбирая замок камень за камнем…
Леди Мэри резко встала.
— Прошу вас извинить меня, — сухо откланялась она и вышла из комнаты.
Мужчины долго хранили молчание, и, когда оно стало невыносимым, Джон Блэйн нарушил его:
— Леди Мэри очаровательна с ее взглядами, сэр Ричард, но ее причудливые идеи…
Он замолчал. Сэр Ричард не поднимал головы. Он вновь держал в руке стакан с вином и, медленно поворачивая его, разглядывал на свет свечи теплые отблески кроваво-красного цвета.
— Вы не верите в НИХ, — сказал он наконец.
— А вы? — спросил Джон Блэйн.
Вместо ответа сэр Ричард пожал плечами и взял графин.
— Еще вина? Нет? А вы, Уэбстер?
— Нет, спасибо. Я, пожалуй, пойду спать. День выдался длинным.
— Для всех нас, — добавил Джон Блэйн.
Он чувствовал себя раздосадованным, словно очутился перед запертой дверью.
Все встали, и сэр Ричард дернул за шнур, чтобы позвать Уэллса.
— Проводите этих господ в их комнаты, — приказал он.
— Меня не стоит. Я знаю дорогу. Доброй ночи, сэр Ричард, — откланялся Уэбстер.
— Всего хорошего, — попрощался Джон Блэйн, но он не был уверен, что его услышали.
Уэбстер ушел, и сэр Ричард остался один перед угасающим камином, опустив голову и погрузившись в свои мысли.
— Сюда, пожалуйста, мистер Блэйн, — указал ему дорогу Уэллс.
Блэйну ничего не оставалось, как следовать за ним. Коридоры были уже немного ему знакомы, особенно те, которые вели от парадного входа и большого зала к восточному крылу замка, но он знал, что мог еще легко в них заблудиться. Выложенный плитами коридор не был покрыт ковром, а высокие и узкие окна глубоко вдавались в толстые стены. Джон Блэйн догнал Уэллса и спросил у него:
— Уэллс, вы верите во все эти истории с призраками?
Не оборачиваясь и не замедляя хода, он ответил:
— Я не прислушивалось к разговорам, которые ведутся за столом, сэр.
— Даже когда вы в комнате?
— Да, сэр.
— Сколько времени вы живете в замке?
— Я провел здесь всю свою жизнь, сэр.
Он остановился у дубового стола рядом с лестницей и зажег приготовленную заранее свечу.
— Пожалуйста, сюда, сэр. Комната Герцога находится в этой части замка. Нужно подняться на третий этаж.
— Кстати, эта комната какого герцога?
— Герцога Старборо, сэр. Он был любимцем короля Ричарда II, по-моему. Его комната не такая сырая, как остальные на этом этаже. Надеюсь, вам понравился сегодня утром вид из окна на реку и деревню?
— Да, очень.
Ступеньки были стерты. Уэллс остановился перед дверью, которую Джон Блэйн тут же узнал, и нажал на ручку, но дверь не поддалась. Неожиданно потянуло сквозняком, и пламя свечи погасло.
— Похоже, что окна открыты, — предположил Джон Блэйн.
— Нет; сэр. Здесь всегда сквозняк, когда вечером открываешь дверь.
— Почему?
— Не знаю, сэр. Так было всегда. Надо зажечь свечу. Не двигайтесь, сэр. У меня всегда с собой спички.
Джон Блэйн застыл в темноте. Он услышал, как из-под двери завывал ветер, затем послышался звук зажигаемой спички. Свеча загорелась. Повернувшись спиной к двери, Уэллс загородил рукой пламя.
— Не угодно ли сэру подержать свечу… Я войду спиной, чтобы помешать двери захлопнуться. Пусть сэр держит свечу как можно ближе ко мне и не шумит!
Джон Блэйн, деланно смеясь, взял свечу и спросил:
— Что с вами, Уэллс? В какую игру вы играете?
Они уже были в комнате. Дверь все-таки захлопнулась, и свеча вновь погасла, словно чьи-то пальцы сжали фитилек. В темноте Джон Блэйн услышал, как Уэллс бормочет:
— Как вы мне надоели! Кончайте свои штучки! Угодно ли сэру подать мне свечу, я поставлю ее на стол.
Джон почувствовал на своих руках холодные и влажные пальцы Уэллса и поторопился отдать ему свечу. Дуновения ветра больше не чувствовалось. Чиркнула спичка, и свеча вновь загорелась.
— Вот так-то! — торжествующе воскликнул Уэллс. — У сэра больше не будет неприятностей. ОНИ знают, что я не шучу…
— Кто ОНИ?
— Сэр хорошо знает, что речь идет о НИХ. ОНИ не будут беспокоить незнакомого человека. ИХ шутки касаются только нас. Впрочем, возможно, что это ИХ дети балуются. В давние времена умирало очень много детей, в том числе и в замке.
Дети? О чем говорит этот старик?
— Если свеча все-таки погаснет, у изголовья есть лампа… — Уэллс суетливо шаркал по комнате, любезно приговаривая: