— О!.. Неужели вы полагаете, что я позволила бы сделать это со мной, если бы не была пьяна?
— Конечно.
Она снова опустила голову, затем подняла, чтобы сказать:
— Вы ведь не думаете, что я стала бы танцевать с первым встречным?
— Я и есть первый встречный.
— Вы отлично знаете, что это не так.
Редко мне доводилось поддерживать такой изнурительный разговор. Эта девчонка, как угорь, выскальзывала между пальцев. Она то, казалось, готова была идти до конца, то артачилась при малейшем прикосновении. Тем не менее я продолжал.
— Что же во мне особенного?
— Я не знаю. Вы привлекательны физически, но тут что-то другое. Вот ваш голос, например.
— Ну-ну?
— Это не совсем обычный голос.
Я снова от души рассмеялся.
— Да-да, — настаивала она. — Ваш голос более глубокий… и более… Я не знаю, как сказать… более сбалансированный…
— Это просто от привычки играть и петь под гитару.
— Нет, — сказала она. — Я не слышала, чтобы певцы и гитаристы пели, как вы. Нет, постойте. Я слышала голоса, которые напоминают ваш, да… это там… на Гаити. Черные.
— Вы делаете мне комплимент, — сказал я. — Это лучшие музыканты, каких только можно найти.
— Не говорите ерунду!
— Вся американская музыка вышла оттуда, — не отступался я.
— Я вам не верю. Во всех лучших танцевальных оркестрах играют белые.
— Еще бы, белые имеют гораздо больше возможностей, чтобы извлечь выгоду из открытий, сделанных черными.
— Не думаю, чтоб вы были правы. Все великие композиторы — белые.
— Дюк Эллингтон, например.
— Нет, Гершвин, Керн и тому подобные.
— Все эмигрировавшие европейцы, — заверил я. — Как раз они-то и есть самые способные эксплуататоры. Я не думаю, что можно найти у Гершвина оригинальный пассаж, который бы он не списал, не воспроизвел или не стащил откуда-нибудь. Попробуйте-ка найти хоть один в «Голубой рапсодии».
— Вы странный человек, — сказала она. — Я ненавижу негров.
Вот это было прекрасно. Я вспомнил про Тома. Я был почти готов возблагодарить Господа. Но слишком уж я желал эту девочку, чтобы ярость могла овладеть мной в тот момент. И я не испытывал необходимости в Господе, чтобы сделать свое доброе дело.
— Вы такая же, как все, — сказал я. — Вы очень любите кичиться разными вещами, которые мог придумать кто угодно, только не вы.
— Не понимаю, что вы хотите сказать.
— Вам надо попутешествовать, — уверял я. — Видите ли, не одни только белые американцы изобретали кинематограф или автомобиль, нейлоновые чулки или скачки. Или джазовую музыку.
— Поговорим о чем-нибудь другом, — сказала Лу. — Вы прочитали слишком много книг, вот в чем дело.
Там, за столиком, они все продолжали играть в свой бридж. И правда, я могу, пожалуй, ничего не добиться, если не заставлю эту девочку выпить. Надо было что-то предпринимать.
— Декс рассказывал мне о вашем роме, — продолжил я. — Это что — миф? Или он доступен и простым смертным?
На другом конце комнаты, за столом для бриджа громко загалдели.
— Эй! Лу!.. Приготовьте на всех!..
— Ладно, — сказала она, — только за стаканами вы сами придете.
Она выглядела очень аппетитно, когда наклонилась вперед. На ней было надето облегающее джерси с круглым вырезом, слегка приоткрывавшим грудь. Как и в тот день, когда я ее увидел, она так же зачесала волосы на одну сторону, но теперь на левую. А накрашена она была гораздо скромнее — в общем, пальчики оближешь.
— Вы и в самом деле хорошенькая девочка, — сказал я.
Она обернулась, держа в руке бутылку рома.
— Не начинайте снова…
— Я не начинаю, я продолжаю.
— Тогда не продолжайте. С вами дело движется слишком быстро. Все удовольствие пропадает.
— Зачем тянуть слишком долго?
— С приятными вещами не надо слишком спешить.
— Разве вы знаете, что такое «приятная вещь»?
— Да. Разговаривать с вами, например.
— Все удовольствие только вам. Это эгоизм.
— Ну, вы невежа! Скажите еще, что вам надоело разговаривать со мной!..
— Я не могу смотреть на вас, не думая о том, что вы созданы для более интересных вещей, чем разговоры, а говорить с вами и не смотреть на вас мне трудно. Но я все-таки хочу разговаривать с вами. К тому же, это спасает меня от бриджа.
— Вам не нравится бридж?
Она как раз наполнила стакан и протянула его мне. Я взял его и отпил половину.
— Мне нравится вот это.
Я показал на стакан.
— И еще мне нравится, что это приготовили вы.
Она слегка покраснела.
— Как приятно, когда вы такой.
— Уверяю вас, что я могу доставить удовольствие кучей других способов.
— Вы позер. Вы неплохо сложены и воображаете, что все женщины мечтают об этом.
— О чем?
— О физической стороне.
— Те, которые не мечтают, — заявил я, — просто никогда не пробовали.
— Это неправда.
— А вы пробовали?
Она не ответила, только стиснула себе пальцы. Затем решилась.
— То, что вы делали со мной… в прошлый раз…
— Ну-ну?
— Это не было приятно. Это… Это было ужасно!
— Но… не неприятно.
— Нет… — сказала она совсем тихо.
Я не настаивал на продолжении и допил свой стакан. Я вновь обрел почву под ногами. Черт побери! Намучаюсь я еще с этой девчонкой; это все равно что держать в руках живую форель.
Джин встала из-за стола и подошла взять стаканы.
— Вы еще не соскучились с Лу?
— Ты невероятно любезна!.. — вставила ее сестра.
— Лу очаровательна, — сказал я. — Мне она очень нравится. Могу я попросить у вас ее руку?
— Никогда в жизни!.. — сказала Джин. — У меня приоритет.
— А я что же? — сказала Лу. — Бросовый товар?
— Ты молода, — сказала Джин. — У тебя есть время. А я..
Я засмеялся, так как на самом деле Джин выглядела старше своей сестры не больше, чем на пару лет.
— Что вы смеетесь, как идиот?! — сказала Лу. — Разве вы не видите, что она уже заметно поблекла?
Мне решительно нравились обе эти девчонки. И они к тому же, как видно, отлично ладили.
— Если вы, состарившись, не станете хуже, — сказал я Лу, — то я охотно женюсь на вас обеих.
— Вы чудовище! — сказала Джин — Я возвращаюсь к своему бриджу. Потом вы будете танцевать со мной. Целый час.
— А! Вот еще! — сказала Лу. — На этот раз приоритет у меня. Иди играй в свои грязные карты.
Мы снова принялись танцевать, но тут сменилась программа, и я предложил Лу прогуляться вокруг дома, чтобы размять ноги.
— Я не знаю, какой мне интерес оставаться с вами наедине? — сказала она.
— Вы ничем не рискуете. В конце концов, вам стоит только закричать…
— Еще чего, — возразила она. — Чтобы выглядеть полной идиоткой!..
— Ладно, — сказал я. — Тогда, если вы не против, я хотел бы немного выпить.
Я направился к бару и составил себе недурную укрепляющую смесь. Лу оставалась на том же месте.
— А вы хотите?
Она отрицательно покачала головой, прикрыв свои желтые глаза.
Перестав возиться с нею, я пересек комнату и подошел посмотреть на игру Джин.
— Я пришел, чтобы принести вам удачу, — сказал я.
— Самое время!
Она, сияя улыбкой, полуобернулась ко мне.
— Я проигрываю сто тридцать долларов. Вы находите это забавным?
— Все зависит от того, какой процент от вашего состояния это составляет, — отреагировал я.
— А не прекратить ли нам игру? — предложила она тогда.
Трое остальных, которым, казалось, было безразлично, играть или делать что-либо другое, разом поднялись из-за стола. Что касается Декстера, то некоторое время назад он увел четвертую девицу в сад.
— Неужели нет ничего, кроме этого? — сказала Джин, презрительным жестом указывая на приемник.
— Сейчас я отыщу вам что-нибудь повеселее.
Она поколдовала над кнопками и действительно наткнулась на что-то танцевальное. Один из типов пригласил Лу, двое других стали танцевать вместе, а я повел Джин для начала чего-нибудь выпить. Теперь ведь я уже знал, что ей нужно.
XIII
После нашего долгого разговора я почти не говорил с Лу до тех пор, пока мы, то есть Декс и я, не поднялись к себе. Наши комнаты находились на втором этаже с той же стороны, что и комнаты девушек.
Родители занимали другое крыло. Остальные разошлись по домам. Я сказал, что родители занимали другое крыло, но в то время они как раз находились в отъезде: в Нью-Йорке, или на Гаити, или еще где-то. Первой по коридору располагалась моя комната, затем шли по порядку комнаты Декстера, Джин и, наконец, комната Лу. Не слишком удобное размещение для набегов.
Я разделся, принял душ и хорошенько растерся перчаткой из конского волоса. Я смутно слышал сквозь стену, как Декстер передвигался по своей комнате. Потом он вышел, вернулся минут через пять, и я различил булькающий звук наполняемого стакана. Он только что совершил небольшую фуражирскую экспедицию, и я подумал, что это весьма неплохая идея. Я легонько постучал в дверь, соединявшую его комнату с ванной, которая находилась между нами. Он сразу же подошел.
— Эй! Декс, — сказал я через дверь. — Мне приснилось, или я действительно слышал звон бутылок?
— Сейчас я поделюсь с тобой одной из них, — сказал Декс. — Я запасся двумя.
Это был ром. Нет ничего лучше, чтобы поскорей уснуть или, наоборот, приятно пободрствовать, смотря по тому, как вы собираетесь провести время. Лично я не собирался засыпать слишком скоро, но немного погодя услышал, как Декс лег. Он сделал иной выбор.
Я выждал с полчаса и тихонько вышел из комнаты. На мне были только трусы и верхняя половина пижамы. Я не выношу пижамных брюк, это абсолютно невозможная штуковина.
В коридоре было темно, но я знал, куда идти. Я продвигался вперед без особых предосторожностей, так как ковер вполне мог заглушить даже шум бейсбольного матча. Я тихонько постучал в дверь Лу.
Я услышал, как она подошла; вернее, почувствовал ее приближение, и ключ повернулся в замочной скважине. Я проскользнул в спальню и быстро запер за собой лакированную створку.