Потому что вместо того, чтобы как-то договориться с Дамианом и не провоцировать его больше, я бросаюсь наутёк. Раз кресло не спасло, убегаю за диван, выставив волку преградой один из стульев от стола.
— Не надо ничего с меня снимать! — заявляю, вскинув подбородок.
— Надо, Ася. Ещё как надо. А будешь упираться, я тебя ещё и искупаю самолично, чтобы запахи зверинца смыть, — обещает грозно Дамиан, обманчиво небрежно обходя моё укрытие.
Ах вот он как! Значит, я воняю?! Зверинцем? Посмотрела бы я на него, будь он на моём месте. Я работала, а не в грязи ради забавы валялась. Чтобы пропитание себе обеспечить и хоть какую-то безопасность.
— Я не виновата, что мне негде было помыться так, чтобы не выдать себя! — рычу уже со злостью, бросая в него подушку и отступая.
— Если бы не бегала от меня, не пришлось бы прятаться, — перехватив мой метательный снаряд, князь буквально отталкивает с пути диван.
Вздрогнув, я стремительно скрываюсь за очередным креслом, настороженно наблюдая за надвигающимся на меня хищником. Кровь вскипает в венах, требуя бежать, бороться, противостоять этому тирану клыкастому.
— Как же мне было не убегать, если вы за мной гнались, рыча и клацая зубами на всю округу? — обвиняюще тычу в него пальцем. От обиды и переизбытка эмоций уже даже глаза жжёт. И сердце в ушах так грохочет, что оглохнуть можно. — А перед этим другой оборотень гнался и чуть не угробил. Откуда мне было знать, что вы не убивать меня явились? Я же не помнила ничего? Вашими стараниями, кстати?
Быстро моргаю, гоня прочь непрошенные слёзы. Вот ещё! Не буду из-за него реветь. Но мой преследователь именно этим мигом пользуется, чтобы мгновенно устремиться ко мне.
Взвизгнув, я стремглав бросаюсь бежать, даже почти успеваю добраться до двери будуара. А потом внезапно взмываю в воздух, перехваченная поперёк талии.
— Всё. Отбегалась, — урчит мне волк на ухо перед тем, как сорвать с шеи артефакт, меняющий личину. Сжимает хрустальную капельку в кулаке. Всё, что у меня было от Эбберта, не считая дранной грязной одежды.
— Отдайте, — всхлипываю, хватаясь за его запястье.
— Ася… — начинает раздражённо Дамиан.
— Это моего брата. Всё, что осталось от него. Вообще от моей семьи. Я… не помнила их столько лет… а сейчас… они будто вчера все погибли. Отдайте! Как вы не понимаете?
Во мне внезапно словно плотину прорывает, и все тщательно сдерживаемые чувства, весь пережитый страх, горе, боль, отчаяние, напряжение последних дней, всё это прорывается наружу слезами и горькими рыданиями. Я пытаюсь сдержаться, взять себя в руки, но получается лишь ещё сильнее задыхаться от плача. Наверное, я снова выгляжу жалкой и слабой. Ну и пусть. Может, отважу его от себя окончательно своим распухшим лицом и вонью зверинца.
Но вместо того, чтобы брезгливо отпустить, князь внезапно разворачивает меня к себе лицом. А потом делает что-то и вовсе неожиданное, невообразимое в моём восприятии. Он прижимает меня к себе, крепко обнимая. Накрывает голову ладонью, будто укрывая от всех опасностей на своей груди.
И это окончательно срывает краны. Я так не плакала даже в замке, когда вернулась. Возможно всё дело в том, что сейчас есть тот, кто может выслушать моё бессвязное бормотание, мои стенания и жалобы на несправедливость, на то, как мне плохо и больно, пожалеть, просто побыть рядом, понимая, кого я оплакиваю, о ком так безумно тоскую. Только он и знает, что я пережила.
К тому моменту, как слёзы иссякают, я вдруг осознаю, что сижу у Дамиана на руках, свернувшись чуть ли не калачиком, а сам он устроился в глубоком кресле, продолжая крепко обнимать и прижимать меня к себе, совершенно не обращая внимания на насквозь промоченную рубашку и грязные следы от моих сапог на обивке кресла. Мужская ладонь гладит мои волосы, даря успокоение и ту поддержку, которой я совершенно не ожидала получить именно от него.
— Вы знаете, кто приказал их убить? — шмыгаю носом.
— Да, — слышу чёткий и лаконичный ответ.
— Расскажите мне, — поднимаю голову, чтобы заглянуть князю в глаза. Надо бы встать, прекратить эту нечаянную близость, но сил на это у меня пока-что совершенно не наскребается.
— Расскажу, но не сейчас, — Дамиан неспешно поднимает руку, проводя пальцами по моей щеке. Стирает слёзы, изучающе меня рассматривая.
Представляю, какой вид ему открылся. Я точно не отношусь к тем девушкам, которые умеют красиво плакать. Глаза опухают, и нос становится красный.
— Почему не сейчас?
— Потому что этот разговор будет долгим и обстоятельным. А ты сейчас не в том состоянии, чтобы воспринимать информацию так как нужно, — как маленькому ребёнку, обьясняет он.
— Так как нужно вам? — не удерживаюсь от шпильки.
— Нам, Ася, — припечатывает волк, собственнически сжимая мою талию. — Ты моя истинная. И твои проблемы с некоторых пор стали моими. Как и враги.
— Пара? Почему вы так уверены в этом? Я же ребёнком была. Может, вам показалось?
— В этом практически нереально ошибиться, Ася. И у меня были годы, чтобы убедиться в том, что мой волк действительно определился со своим выбором. Независимо от нашего желания, мы с тобой связаны с того самого момента, как судьба нас столкнула.
— Но я… я ничего такого не испытываю. Никакой связи.
— Да неужели? — ухмыляется Дамиан. — Именно поэтому ты ни одного мужчину к себе не подпускала до сих пор?
Откуда он знает? Так тщательно присматривал? Или в перстне не только маячок был?
— Не знаю, откуда у вас такая информация. Но… Я и вас не подпускала. Вы мне даже не нравитесь, — фыркаю возмущённо. — И пугаете постоянно.
— Так уж и пугаю? — ухватив пальцами за подбородок, он заставляет посмотреть ему в глаза. — Даже сейчас, когда ты сидишь у меня на руках и теребишь пуговицу моей рубашки, испытывая выдержку на прочность?
Вспыхнув, я тут же отдёргиваю руку. Даже не заметила, что занимаюсь такими глупостями.
— Это нечаянно получилось. Вы застали меня врасплох. В растрёпанных чувствах. Гонялись за мной по всей комнате, отняли артефакт брата…
— Артефакт отдам, когда пообещаешь не надевать без надобности. А насчёт того, что гонялся… так ты же убегала, козочка моя дерзкая. И не только от страха, верно?
— Конечно от страха, — упрямо сужаю глаза. — Вы мне одиннадцать лет в кошмарах снились.
— А говоришь, связи нет, — довольно усмехается волк, неожиданно склоняясь ко мне слишком близко. — Обманывай себя дальше, княжна.
И он ловит мои губы своими, заставляя замолчать самым действенным способом, ошеломляя этим неожиданным соприкосновением, такой собственнической лаской и уверенным напором. Рука с подбородка перемещается на затылок, и первый в моей жизни поцелуй становится глубже, настойчивей. Разум мутится от шока… и совершенно неожиданного для меня удовольствия.
Этого не может быть. Я не могу такое к нему чувствовать. Не нравится он мне! Не нравится!
Но все доводы рассудка смывает напрочь сладким, как мёд с перцем, наслаждением. Низко застонав, я хватаюсь за широкие плечи, чтобы оттолкнуть, а вместо этого зачем-то притягиваю его ближе. А потом и вовсе обнимаю, за шею, зарываясь пальцами в жёсткие, немного кудрявые волосы на затылке. И вопреки всему… отвечаю на поцелуй.
Наверное, я сошла с ума. Или всё это мне снится. Вот сейчас проснусь на полу в кибитке под всхрап Юргена. Перевернусь на другой бок. И посмеюсь над тем, какой безумный выверт выдало моё подсознание.
Но пока что мне совершенно не смешно. Мне сладко и, немного стыдно. Мне горячо и томительно. Под кожей словно искорки бегают, зажигая кровь всё сильнее, а внизу живота затягивается тугой узел такого незнакомого для меня возбуждения.
Разве могла я знать, что в этих руках может быть так хорошо? А эти губы могут так целовать… заставляя забыть обо всём на свете.
— Ещё пугаешься? — хрипло спрашивает Дамиан, спустя безумную вечность оторвавшись от моего рта.
— Не знаю, — признаюсь, часто дыша и смущаясь его пылающего голодного взгляда. — Вы опять застали меня врасплох.
Мысли скачут пьяными зайцами. Но надо ведь собраться… Точно надо.
Упираюсь мужчине ладонями в грудь и всё-таки заставляю себя отстраниться. А ещё вспомнить, кто я и кто рядом со мной. Одурманенное сознание возвращается на путь истинный не особо охотно, и от этого я начинаю немного злиться на себя.
Вот так вот, Ася? Одного поцелуя было достаточно, чтобы ты поплыла и растаяла лужей? Не зная ничего об этом мужчине, который пытается нахально заявить на тебя права? Ну чего… здорово! Молодец! Так держать! Вон и кровать недалеко…
— Отпустите, — прошу, опуская ноги и порываясь встать.
Волк больше не держит, лишь смотрит хмуро, и мне удаётся подняться, чтобы, шатаясь, отступить на пару шагов.
— Спасибо, что утешили и поддержали. Спасибо, что спасали меня столько раз, — произношу сипло, сжав руки в кулаки и смотря в пол, чтобы не сбиваться. — Но все это не меняет тот факт, что я не оборотень, не чувствую всей этой вашей… парности. И не обязана соглашаться с таким положением вещей. Собственно, я и не соглашаюсь. Потому что считаю, что пару себе нужно выбирать по любви, а не по принуждению инстинктов, или ещё чего-то…
Тут я замечаю краем глаза, что Дамиан тоже резко поднимается. Надвигается на меня, давя на психику своей мощью и властной аурой.
— Как занятно, — снисходительно хмыкает он. — О любви мне говорит княжна Лагота. Малыш, ты своих родителей хорошо знала? Между ними была любовь? Или, может, тебя по любви обещали герцогу Рэйнару Ладвигу?
Тут мне крыть нечем. Родители очень ценили и уважали друг друга, но были скорее хорошими друзьями и союзниками, чем возлюбленными. У отца даже любовница была, о чём порой шептались горничные, когда думали, что их никто не слышит. А мама смотрела на это сквозь пальцы, насколько я могу теперь судить. Потому что… не могла она не знать.