— Кофе? — спросил он ее, когда Тео начал с сердитым видом собирать их тарелки. — Десерт? — (Тео открыл было рот, собираясь отказать им.) — Конечно, если здесь это недоступно, я буду рад пригласить тебя куда-нибудь еще.
Они тут же получили и кофе и десерт. А также и такси, которое не заказывали. Оно доставит их за пять минут до дома, сказал Тео, и было бы неплохо, если бы Серена согласилась. Она решила не возражать.
Пит держался так, как если бы его все это только забавляло. Держался из последних сил.
Без четверти десять они уже были у коттеджа. Пит заплатил водителю и, отступив назад, посмотрел на входную дверь.
— Никаких акул. Прямо сюрприз!
— С Нико проще, — кивнула она.
И тут дверь дома открылась.
— Ты еще не спишь? — удивилась она, глядя на возникшую перед ними фигуру Нико.
— Представляешь ли ты, сколько этим вечером было телефонных звонков? — сказал он.
— Э… больше, чем тебе бы хотелось?
— Даже один и тот был бы лишним. А их было четыре. Четыре! Два от Тео, один от Марианны Пападопулос и один от твоей матери! И не спрашивай меня, откуда ей стало известно, что ты была на свидании, — я этого не знаю. Теперь это так раздуют, что все будут думать, будто вы занимались там под столом любовью.
Ее глаза вспыхнули.
— Что за бред! Мы только хотели поужинать. И надо сказать, наше меню было строго ограничено. Когда, скажи на милость, ты последний раз ходил ужинать к Тео и он отказался принести тебе устрицы и выпивку?
Губы Нико дрогнули.
— Здесь не Австралия. И не Афины. Чего ты ожидала? — Повернув голову, он посмотрел на Пита. — У тебя есть пять минут. Мне нужно ложиться спать. Если что-нибудь случится с Сэмом на борту этой лодки завтра, Хлоя насадит меня на багор для акул. Если что-нибудь случится с Сереной в следующие пять минут, я без всяких колебаний насажу на багор тебя. Вот так заведено в наших краях. Добро пожаловать в Сати, приятель!
— Ладно, — сказала Серена со вздохом, закрывая за ним дверь. Она повернулась к мужчине, который стоял рядом. — Ну, и как ты себя чувствуешь? Растерян? Встревожен? Испуган?
Куда там! Ее Супермен выглядел вполне довольным.
— Нет. Он дал мне пять минут. Значит, я ему правлюсь.
Он нравился ей. А из-за этого могло возникнуть куда больше проблем.
— Идем со мной, Пит Беннетт. Я покажу тебе мое любимое место в саду.
Обхватив себя руками за талию, Серена направилась к краю сада, который выходил на залитое лунным светом море. Здесь ей всегда хорошо думалось, когда она сидела под оливой и смотрела на бескрайнюю морскую даль.
А сейчас ей нужно было решить, чего же она хотела от этого мужчины. Встретив его несколько дней назад, Серена увидела лишь возможность приятно провести время. Очаровательный приятель без серьезной привязанности в дальнейшем. Но сейчас она смотрела на него и видела мужчину с благородным сердцем. Мужчину, способного и очаровать, и покорить ее. А она не хотела этого. Нет, она просто не могла себе этого позволить!
Не тогда, когда впервые в жизни ее ожидало время без всяких семейных обязанностей. Ее время. Время для того, чтобы осуществить свою мечту, сделать карьеру, которой она могла бы гордиться.
— Мне понравился ужин, — сказала она наконец. — И мне бы хотелось, чтобы он не был последним. Но нам нужно установить некоторые правила.
— Какого рода?
— Мы должны воспринимать это как легкий флирт, — твердо сказала она. — Никакого глубокого чувства.
— Принято.
— И еще. Когда мы уедем отсюда, то спокойно подведем черту под нашими отношениями. И у нас останутся только хорошие воспоминания.
— Согласен.
— Есть еще одна вещь.
— Не торопи судьбу, Серена.
Пит выглядел таким большим, таким внушительным, что Серена подумала, уж не сошла ли она с ума, решив, что может легко управлять им.
— Нам нужно быть осмотрительными, — сказала она.
Пит рассмеялся.
— Ты права, — пробормотал он. — Мы будем осмотрительными. — В следующее мгновение его губы были на ее губах, сильные и требовательные, и все ее осторожные мысли пошатнулись под напором желания.
Тело Пита предало его в тот момент, когда он коснулся Серены. Жгучий жар, неистовая потребность овладеть тем, что он держал в своих руках. У ее тела были очень соблазнительные формы, просто созданные для мужских рук, его рук.
Но он будет осмотрительным. Если она этого хотела. Он будет.
Скоро. Как только закончится поцелуй…
Ее пальцы зарылись в его волосы, ее губы стали ненасытными. Но он был уже готов к этой ошеломляющей жадности и ответил ей с тем же неистовством.
Серена не была готова к этому. Их поцелуй был похож на встречу двух душ, и ее это пугало…
Вздрогнув, она оторвалась от его губ и приложила дрожащие пальцы к его рту, словно пытаясь создать барьер между ними. Только ее пальцы, казалось, жили своей жизнью. Вот они скользнули по его верхней губе — медленное исследование ее сильного изгиба, — потом коснулись упругой полноты его нижней губы…
И эти совершенные губы дрогнули в улыбке, а затем открылись в поцелуе, который так ошеломил ее, что она забыла даже дышать.
Он давал ей все, что она хотела, думала Серена беспомощно, сплетая свой язык с его языком. И именно так, как она этого хотела, его пальцы сжали ее ягодицы, и прерывистый стон снова увлек их в водоворот.
Когда наконец он отпустил ее, его глаза были черными и такими глубокими, что можно было утонуть в них.
— Осмотрительными, — сказал он, с трудом переводя дыхание. — Ну что ж, попробуем…
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Обернув полотенце вокруг бедер, Пит вышел из-под холодного душа. С его волос все еще стекала вода, когда ему в голову пришла мысль позвонить Джейку. В Сингапур.
— Алло, — раздался сонный голос.
— Джейк? Сколько у вас там? — Сделав некоторые подсчеты, он поморщился — рановато. — Я не помешал?
— Нет, если только сон ты ни во что не ставишь… А следовало бы.
— Ладно, извини. Я перезвоню.
— У тебя что, неприятности?
— Да нет…
Джейк молчал. У него это хорошо получалось — ждать, пока другой человек извивался и корчился в попытке подобрать слова, чтобы выразить свои чувства. Способность, которая приходит вместе с внутренним спокойствием. Питу так и не удалось этим овладеть.
— Скажем так, у меня возникли некоторые проблемы.
— А если яснее?
— Это связано с женщиной.
Опять тишина. Но уже наполненная. Не так уж много внутреннего спокойствия в этой тишине.
— Почему я? — Теперь в его голосе слышалось усталое страдание. — Я веду умеренную жизнь. Слежу за своим здоровьем. Плачу налоги…
— Я не вовремя позвонил? Могу перезвонить и позже. Когда ты больше будешь настроен на разговор.
— Она что, безнадежно больна?
— Нет.
— Значит, ты безнадежно болен?
— Нет.
— Или она замужем за мафиози, который грозится прикончить тебя?
— Она вообще не замужем.
— Значит, в этот конкретный момент времени для тебя нет никакой смертельной опасности?
— Нет. — Но была опасность для его сердца. — Мое тело думает, что оно вкусило райского блаженства.
— Тебе можно позавидовать, — проворчал Джейк, — но в чем, черт возьми, проблема?
— Она не хочет ничем себя связывать.
— Ну, а разве у тебя по-другому? Разве ты не исчезаешь в ту же минуту, как только женщина начинает строить какие-то планы?
— На этот раз все не так…
Молчание.
— Значит, ты влюблен, — вынес свой приговор Джейк.
— Вовсе нет! — Голос Пита звучал почти неприязненно. — Я просто думаю, что может последовать за временными отношениями. Временными… но все же что-то значащими для меня. То, что предшествует взятию на себя обязательств. Не могу вспомнить, как это называется…
— Самообольщение, — сказал Джейк сухо. — Беги.
— Есть какой-нибудь другой совет?
— Нет, — отрезал Джейк. — Если тебе нужен другой совет, позвони Трису.
Ни за что, подумал Пит, засовывая телефон в сумку. Никому он не будет звонить сегодня. Одного бредового звонка достаточно.
Серена постучала в дверь его комнаты в семь утра и сказала, что завтрак уже готов.
Через пятнадцать минут он был на кухне. Она стояла у плиты, помешивая на сковородке свежие кофейные зерна, в маленьких белых шортах и розовой футболке — ее обычной рабочей одежде, как он уже понял, — с собранными в хвост волосами. Ничего откровенно соблазнительного не было в ее облике — никакой мягко струящейся пижамы или искусно растрепанных волос, — и тем не менее ее природная чувственность поразила его.
— Что бы ты хотел на завтрак? — спросила она, выкладывая на стол еды больше, чем он мог бы съесть за целый день.
— Тебе не надо было так беспокоиться, — сказал он, помогая ей выжать апельсиновый сок. — Я просто заварил бы себе мюсли.
— У нас тут полный пансион. — Она подавила зевок и, наклонившись над раковиной, открыла окно. — Может, хочешь сосиски? Бекон, яйца?
Все, чего он хотел, — это затащить ее в постель и заняться с ней любовью, пока сон не уйдет из ее глаз, уступив место томному удовлетворению.
— Нет спасибо, — сказал он.
— Итак… — она налила себе кофе и, держа чашку в руках, прислонилась спиной к кухонной стойке, — о чем ты обычно говоришь во время завтрака?
— Обычно я завтракаю один.
— Ну, а когда не один?
Он попытался вспомнить.
— О работе. Мы говорим о работе. О том, чем займемся в этот день.
— А… — Еще одна медленная, ленивая улыбка. — И чем займешься сегодня?
— Ну… — Он хотел, чтобы его мысли вернулась оттуда, где он недавно оставил их. — Сначала мне надо в Корфу с пассажирами, потом на Кипр за грузом, а вечером я буду в Афинах.
— Счастливчик, — пробормотала она. — А я отправлюсь сейчас под свой зонтик к «веспам». И проторчу там целый день.
— Я буду думать о тебе. — Ничего кроме правды.
— Ну, а о чем еще обычно ты говоришь по утрам?