— Так ты не насиловать меня собрался? — понимая что перегнула спрашиваю.
— Нет.
— А что тогда?
— Лечить. Понимаешь, недавно я заинтересовался народными средствами лечения. Древние рецепты, снадобья, травы и прочее. Так вот, в одной умной книжке, я нашёл много полезной информации. Особенно заинтересовал меня раздел о лечении неврозов у детей.
— Детей? — понимая что добром это всё равно не закончится, пытаюсь тянуть время. — Расскажи.
— Хм, расскажу. Ну значит детские неврозы, всегда лечили травами.
— Да-да, я знаю об этом. И как? То есть какими?
— Пучком крапивы.
— И что, помогало?
— Если по голой заднице, то да. Средство стопроцентное.
— Что? Нет, ты не посмеешь! Джирайя. Пошутили и хватит. Всё, я пришла в себя. Отпусти меня…
— Нет. Не могу. Нужна профилактика. Задолбала ты уже, в край... Расслабься, уверен тебе поможет. А то ты и правда нервная какая-то. Начали. И-и-и-и, раз!
Веник крапивы хлещет задницу. Кожу обжигает. Боль чувствуется как никогда отчётливо. Приглушить или отрешиться не получается. Хорошо ещё что пьяная в дребезги. Так бы… Ещё удар, второй, третий, десятый. От боли и обиды из глаз текут слёзы. Не в силах остановиться, лежу и громко матерясь рассказывая Джирайе о том кто он, с кем и в какие сексуальные отношения вступал. А так же в подробностях описываю его родителей, детали их семейной жизни и о том как именно они его зачали. Джирайя, ничего не отвечая, методично хлещет меня. Шизуне, закрыв руками уши Тон-Тон пытается не ржать. Отпускать меня никто не думает. Как и помогать. Като — предатель.
— Прости! Я так больше не буду! — пересиливая гордость кричу. — Прости меня. Джирайя...
— Хорошо, — бросив крапиву выдыхает Джирайя, развязывает верёвки и подходит к Шизуне.
Хватает Тон-Тон за кимоно, поднимает на уровень глаз, грубо садит вскочившую перепуганную Шизуне и смотрит. От такого взгляда, яростно визжащая, злобно клацающая зубами и отчаянно брыкающаяся свинка замирает и удивлённо выкатывает глаза.
— Похоже, из вас троих ты, свинья, наиболее разумна и ответственна! Так вот, потенциальный бекон, изволь каждый раз, как Цунаде соберётся напиться, нахрюкивать ей напоминание того чем для неё это обернётся. Иначе я выпорю её не крапивой, а розгами. А ты в свою очередь из потенциального бекона станешь обычным, то есть жареным. Всё понятно? Кивни если да.
Свинья часто кивает. Джирайя отдаёт её Шизуне, отходит в сторону, садится и с задумчивым видом быстро пишет в блокноте.
Видя мой интерес, отрывается и спокойно, даже слишком спокойно говорит: — Записываю некоторые твои речевые обороты. Чтобы не забыть. Ну и… Цунаде, ты говорила что моя мать встречалась на конюшне с жеребцом. Ты видела нечто подобное, или сама пробовала?
— Су… Слышала подобную ругань, — понимая что наезжать на него не стоит, спокойно говорю. — Это ругань.
— Нда… Для сюжета новой книги, будет перебором. Но как оскорбление пойдёт. Чего лежишь? Печать уже не работает. Хватит тут проветриваться.
Почему так? Он ведь изврат. Он когда на источниках меня голой увидел, дар речи потерял. Стоял с открытым ртом и даже пошевелиться не мог. Тогда я его чуть не убила. Придурка. Сейчас же… Придурком его назвать, язык не повернётся. Не потому что это чревато, а потому что… Чёрт, он увидел меня без Хенге. Смеяться будет.
— Ну как, сильно страшно? — указываю себе на лицо.
— Нет, нормально. Женщина ты очень красивая и возраст только украшает тебя. К тому-же я не понимаю почему ты так стыдишься? Сорок два года, седины нет, морщин практически тоже. Почему ты прячешься?
— Мне стыдно.
— Чего? Саму себя? Это самое глупое что я слышал в жизни. Прости, но мне тебя не понять. Никогда.
— Но я же…
— Что ты, Цунаде, что? Списала себя? Думаешь жизнь закончилась? А вот не угадала. Всё только начинается. Но, только если ты сама этого захочешь.
— Лучше бы ты вёл себя как дурак.
— Мне это надоело, — возвращаясь к записям бормочет Джирайя. — Я устал быть посмешищем. Да, ничего ещё не закончилось, но время идёт. И как я уже говорил остаток отведённого мне, я проживу по-другому.
Встаю, натягиваю штаны и ухожу в лес, подальше от костра. Прижимаюсь лбом к дереву, глубоко вздыхаю…
Вот таким, именно таким я всегда и хотела его видеть. Стыдно признаться, но что-то тёплое и светлое, я испытывала к нему всегда. Всегда… Только вот теперь… Теперь я ему не нужна. Он устал, охладел, перегорел. Тридцать лет ждал и в итоге отказался. Я его понимаю, но мне от этого обидно. Дура, дура, дура! Какая же я дура.
Глава 8
(Сутки спустя. Совсем рядом с Конохой. Като Шизуне.)
Мы совсем уже рядом. Ещё несколько часов и мы придём в Коноху. Мы… Ох… Это путешествие выдалось таким безумным и необычным, что я всю жизнь буду его вспоминать. Не без смеха, с лёгкой долей страха, но обязательно буду. Особенно… Мне конечно, очень и очень жаль, что Джирайя так обошёлся с Цунаде. Пучком жгучей крапивы по голой заднице, это не только больно, но ещё и очень обидно. Однако, это средство на самом деле помогло. Цунаде перестала кричать и материться. Не пьёт целые сутки! Что вообще невероятно. И делает вид, что всей душой ненавидит Джирайю. Даже не пытается с ним заговорить. А сама в это время смотрит на него, но не так как раньше, а совсем по другому. С уважением, а не как на слабоумного. Да, если верить её рассказам, с самого детства она не особо уважала Жабьего Саннина. Да, она видела в нём сильного шиноби и надёжного друга, но в то же время считала его недалёким идиотом, о чём неоднократно говорила. И если Орочимару она воспринимала как равного, то Джирайя всегда был для неё объектом издевательств, насмешек и оскорблений. Но, из этих же рассказов можно было понять то, что какие-то тёплые чувства у неё к нему всё же были. Были, ровно до тех пор, пока он не отходил её веником крапивы. Мало, надо было больше. Но… Что теперь в голове у Цунаде, только Ками знают. Внешне она выглядит страшно злой, а вот внутри… Её взгляд стал задерживаться на нём. Она не просто смотрит, а видит. Правда непонятно, что именно, но я уверена, на врагов и тех кого собираются убить, так не пялятся. Хотя… Нет, я не злорадствую хоть она и меня своими закидонами задолбала. Я радуюсь тому, что целые сутки вижу Цунаде трезвой, собранной и молчаливо задумчивой.
Может поговорить с ним? Попросить повторить лечение? Ага, так он меня и послушал. Кто он и кто я? Хотя, если забыть все россказни о нём и посмотреть под другим углом, мужчина он очень даже видный. Высокий, сильный, умный, серьёзный. Саркастичный правда, любит поныть о возрасте, о том что старый и ему недолго осталось. Хотя, тут он прав. Мы живём в очень опасном мире и если так посудить, то всем нам недолго осталось. Долгожители среди нас, не то чтобы большая редкость, но и не совсем обычное явление. Шиноби и куноичи, часто погибают молодыми, скорее даже… Эх, детьми. Так что да, я полностью согласна с Джирайей. Но, если у всех нас так мало времени, почему мы тратим его на всякую ерунду? Почему все мы такие упёртые? Живём по правилам, придуманным кем-то нормам и устоям. Почему не просто для себя? Нам ведь можно. Можно? Ну, Цунаде точно всё дозволено. Общение с сомнительными личностями, азартные игры, пьянки, обман, бегство. Попытки снять какого-нибудь парня помоложе на ночь, иногда даже удачные, особенно когда перепьёт. Почему мне нельзя? Почему я должна таскаться за ней и изображать предмет мебели? Я может быть тоже хочу… Хочу…
Неожиданно взгляд цепляется за Джирайю. В памяти тут же всплывает образ его полуголого. Воображение убирает одежду и дорисовывает всё что было скрыто. Подкидывает несколько неприличных сцен, от чего по спине пробегает холодок и собирается в животе. Прикусив губу осторожно догоняю спокойно идущего и записывающего в блокнот Джирайю и как-будто невзначай заглядываю в его рукопись.
— Интересуешься? — не отвлекаясь спрашивает он.
— Джирайя-сама…
— Ну зачем так? — смеясь спрашивает он. — Можно просто, по имени. Мне так будет удобнее. Если тебе не сложно.
— Хорошо. Так, можно мне посмотреть? Я читала твои прошлые работы, мне очень понравилось.
— О как, ну хорошо. Только у меня ещё не готово. Хотя…
— Да ладно тебе. Я уверена, выйдет ещё один шедевр. Как обычно. Может даже лучше.
— Ты меня смущаешь. Ладно, держи.
— Спасибо, — принимаю у него блокнот, быстро перелистываю на первую страницу, как вдруг…
Справа слышится яростное сопение. Затылком ощущаю прожигающий насквозь взгляд. Сглотнув поворачиваю голову и чуть не отпрыгиваю. Цунаде, она… Нет, она не злая, она в бешенстве и готова убивать. Кулаки сжаты, вены на руках и шее вздулись, на красном от злости лице застыла жуткая гримаса. Губы растянулись в страшном оскале.
— Шизуне, — смерив меня брезгливым взглядом тянет Цунаде. — Достань выпивку из свитка. И еду. Свинку покормить надо.
— Так я же…
— Свинку, покормить, надо. Ты поняла? Тон-Тон, ты же проголодалась? Корми грёбаную свинью! Быстро!
— Х-х-хорошо. Вот только алкоголь.
— Что алкоголь? Уже закончился? Мы же столько бутылок укра… Купили. Да, купили. Мне должно было до Конохи хватить. Я с запасом брала! Дай сюда свиток.
— Но Джирайя…
— А что мне Джирайя? Да пошёл он в задницу! Это ему вчера повезло. Больше я на такое не попадусь. Мастер печатей хренов. Нашёлся мне тут — воспитатель. Свиток мне, быстро!
Тон-Тон пытается что-то хрюкать, но от взгляда Цунаде замолкает. Умоляюще смотрит на Джирайю, вздыхает, ложится на дорогу и закрывает копытцами глаза. Цунаде же, отбирает у меня свиток, раскатывает его прямо на дороге, распечатывает из него пять бутылок, хватает одну, открывает…
— Не надо этого делать, — ловит её за руку Джирайя.