— Ну и как книга? — нарушаю гнетущее молчание.
— М-м-ма… Честно? Неоднозначные ощущения. Просто… Я такого никогда не читал и… Дико, но очень интересно. Всё таки, девушки и осьминог…
— Что делают? — подскакивает Наруто. — Про что книга? Почитаешь мне?
— Эм… Она скучная. Там гости, едят осьминога и разговаривают о политике.
— Да, мне такое точно не понравится, — почесав живот зевает ребенок. — Я спать…
— Подожди-ка… — хватаю мелкого и укладываю его на пол. Задираю ему футболку и смотрю на печать: — Так, узнаю руку мастера. Сдерживающая печать, соединение с СЦЧ. Таймер. Печать с каждым годом будет выпускать всё больше и больше чужой чакры. Хорошо придумано, даст время привыкнуть и приспособиться.
— Какие познания, — подходит ближе Какаши.
— Есть такое. Смотри внимательно, Хатаке. Видишь что-нибудь?
— Ничего необычного, — пожимает плечами Какаши. — Хотя…
— Да, вот этот блок. Смотри, он тут выделяется. А для чего он? Соединён со сдерживающим блоком. Хм-м-м… Вот уроды.
— Что?
— Блок служит ключом. Ставили его позже, хотя ставили качественно. Почти идеально, но всё же почерк отличается.
— Всё равно не понимаю. Ключом к чему?
— К клетке, Какаши, к клетке. Блок связан с нервной системой и срабатывает на определённые состояния. Стресс, шок, боль, сильное эмоциональное потрясение. В таком случае ключик поворачивается, система бьёт по мозгам зверюги и дверь клетки приоткрывается. В результате чего…
— Обезумевший биджу, — выдыхает Какаши.
— Ага, вот эти закорючки видишь? Хитрая штуковина и очень подлая. Как только биджу высовывает из клетки свои лапки, она вырубает носителя. Ах же вы с… Нехорошие люди.
— Дед, — сглотнув спрашивает Наруто. — Всё плохо? Ты меня больше не любишь? Ты… Ты уйдёшь?
— Ты о чём вообще?
— О той штуке у меня на животе, — закрывает глаза мелкий.
— А! Нет. Ты что? — говорю и незаметно достаю из кармана блокнот. — Мы тут о книге! С тобой всё более чем хорошо. Какаши, вот говорил же тебе…
— Фу-у-ух… — довольно жмурясь улыбается мелкий. — А я… Испугался.
— Чего тут бояться? — водя пальцем по его животу от чего ребёнок хихикает улыбаюсь. — Обычный рисунок. Ты наверное когда маленьким был задремал на чьей-то книге, вот рисунок и отпечатался.
— Дед! Аха-ха! Перестань! Щекотно.
— Ага! А вот и не перестану! За то что испугался, я тебя защекочу.
Продолжаю водить пальцами, молясь всем известным богам в которых не верю, подаю чакру и убираю нахрен не нужный блок. Слава всем высшим силам, получается. Уходит он безболезненно. Почти безболезненно. Мелкий охает, хватается за живот…
— Ну хватит. Насмеялся. Иди умывайся, чисть зубы и спать. Я скоро приду, посижу с тобой. Сказку расскажу.
— Да! — вскочив и обняв меня кричит мелкий, и хохоча убегает.
Встаю, вздохнув подхожу к окну и смотрю на небо. Почему-то на душе нехорошо. Да, я всегда врал, сколько себя помню я врал и обманывал всех. Но почему-то сейчас мне от этого неприятно. Глядя в эти огромные голубые глаза, такого чистого и наивного существа, мне плохо. И нет, я готов врать и дальше, всем, но только не ему.
— Ловко ты с ним обращаешься, — подходит к окну Какаши. — Был опыт?
— Нет. Никогда. То есть был... Давно. Неважно... А опыт... Опыт дело наживное. Совсем недавно, я понял кое-что важное. Очень важное.
— Что?
— Лягушка живущая на дне колодца не способна постичь океан. Раньше это казалось мне глупостью. Обычные слова о какой-то там лягушке. Но в них кроется суть жизни. Жаль что я понял их так поздно.
— Не понимаю.
— Посмотри на нас. Мы все лягушки и сами загоняем себя в колодец. Где сидим и не видим того что происходит вокруг. А вокруг, целый мир. Огромный, красивый, замечательный. Полный потрясающих событий. Но мы, упираемся во что-то одно и упорно не видим всей этой красоты. Нас всё устраивает, нам нравится. Прошлое, боль, призраки давно ушедших близких, за всем этим мы закрыв глаза идём и путь этот ведёт нас в темноту. С каждым годом, колодец становится всё глубже, воспоминания всё сильнее давят на нас, тьма сгущается. Но выход есть.
— И какой же? Как лягушка выберется из колодца? — спрашивает крайне заинтересованный Какаши.
— Это непросто. Можно пройти тысячи километров, обойти весь мир, но так и остаться на одном месте. А можно просто поднять голову и увидеть небо. Бескрайняя синева которого, разгонит тьму. А потом, всего один шаг к свету и всё. Тьма, холод и воспоминания, больше не станут привлекать тебя. Появятся новые цели, возможности. Всего один шаг, Какаши, всего один. И прошлое навсегда отступит.
— Так просто? Всего один шаг?
— Да. Шаг вперёд, свежий взгляд под другим углом. Именно под другим, чтобы увидеть все окружающие нас чудеса. Ладно, хватит философствовать, спать пора.
— Я посторожу, — продолжая стоять у окна и смотреть в полное незнакомых созвездий небо вздыхает Какаши.
Хм, проняло. Ничего, Какаши, я сделаю из тебя человека. Ты научишься жить. Я, конечно, сам этого не умею, но учусь быстрее. А значит… Завтра надо сходить на прогулку и пообщаться с семьями. Пойдём в парк, там мамочки с детьми гуляют. Можно будет посмотреть, пообщаться и подцепить что-нибудь новое в плане воспитания. А сейчас спать. Телу нужно отдыхать, да и мне на пару часов вырубиться не помешает.
Разворачиваюсь, топаю к комнате Наруто, как вдруг… Барьер вспыхивает и тут же грохочет страшный удар.
— Какаши, у нас гости. Останься в доме, я разберусь.
— Да, буду у комнаты Наруто.
Ну вот и здравствуйте. Доброй ночи. Ну и что за самоубийца решил наведаться ко мне?
Глава 14
Ну вот и здравствуйте. Доброй ночи. Ну и что за самоубийца решил наведаться ко мне? Надо посмотреть.
Выхожу из дома, смотрю и… И от увиденного залепляю ладонью по лицу. Потому что там, у калитки, между двумя барьерами, стоит и пышет гневом Сенджу.
— Ну и зачем?
— Мимо шла… — сквозь зубы цедит она, с трудом сохраняя равновесие машет руками и показывает мне нецензурный жест через локоть.
Состояние… Мягко сказать в слюни. Пьяная, едва на ногах стоит. Одежда помятая, волосы… Мама дорогая, как говорил тот человек с Земли. При этом… Странный взгляд. Вот вроде ненавидит, причём от всей своей широкой, пятого размера души… Эм-м-м… Вроде бы ненавидит, но с другой стороны, как-будто рада меня видеть. Ничего не понимаю.
— Цунаде, поздно уже. Ты чего одна по деревне ходишь? Небезопасно это.
Сглотнув, Сенджу щурится, слегка поворачивается боком. Мотает головой и улыбается, от чего сглатываю уже я. Однако, теряет равновесие и садится на землю.
— Ох, Джирайя, я так устала… Всё не так, всё не клеится, а пожалеть некому. Посиди со мной, давай поговорим. Как раньше, помнишь. Всё таки, какой бы дрянью я не была, случались у нас и светлые моменты.
— Случались, но мало.
— Но случались, — возражает Цунаде, достаёт из кармана бутылочку, отпивает и протягивает её мне.
— Спасибо, не хочу. И тебе не советую.
— Выпорешь крапивой? Да поздно меня п-перевоспитывать. Слишком старая. Мы так и будем через барьер разговаривать или выйдешь ко мне?
— Мне и так неплохо.
— А мне х-х-холодно, — обхватив себя руками дрожит Цунаде.
Так, мне это не нравится. С чего вдруг? С чего она… А мне… Хочется присесть рядом, обнять, согреть, успокоить. Неужели это случилось? Неужели она собирается ответить взаимностью? Нет! Это не мои мысли. Или…
Прохожу через барьер, сажусь рядом с ней…
— Знаешь, — подсаживаясь ближе и прижимаясь к моему плечу вздыхает Цунаде. — Сенсей сказал, что мы с тобой хорошо смотримся.
— Прям так и сказал? — скрывая дрожь спрашиваю.
— Да, так и сказал. Думаешь, он пошутил? — глядя мне в глаза улыбается она, поднимает бутылку и пьёт, специально проливая саке себе на грудь.
— Ты облилась…
— Ох, я такая неловкая. Это всё из-за тебя. Помоги отряхнуться… Ах, чёрт, под одежду затекло.
— Из-за меня?
— Ну да, — неуклюже хлопая рукой по груди, от чего эта самая грудь трясётся, подпрыгивает и слегка обнажается кивает Сенджу и следя за моей реакцией продолжает. — Твой новый образ… Это что-то. Ты кажешься таким сильным, мужественным, молодым.
Ага… Понятно. Эх, Цунаде-сама, плохая из тебя актриса, переигрываешь. И зачем? Неужели я сделал тебе столько зла, что ты с целью поиздеваться даже через принципы переступить готова? Обидно… Но ладно, ты всё ещё не знаешь с кем связалась. Грубить тебе и унижать, настроения нет. Попробуем другой путь.
— Приятно это услышать, — говорю, выхожу и выхватываю из её рук бутылку.
— Отдай, я ещё не в том состоянии. Мне немного осталось и тогда… Ну отдай.
— Нет.
— Ну тогда начинай воспитывать. Расскажи мне о том, какая я плохая. Расскажи что алкоголь…
— Не буду. Скажу только… Мне больно видеть тебя такой... Пьяной, помятой, лохматой. Скажу тебе… Ты лучшее что было в моей жизни, Цунаде. Чтобы я не говорил, моя любовь к тебе никогда не пройдёт. Правда я знаю что на мои чувства ты никогда не ответишь. Но, хочу чтобы и ты знала. Мои чувства к тебе никогда не пройдут. Только вот…
— Что? — опустив голову спрашивает она.
— Нам нельзя быть вместе. Нет, дослушай. Я знаю что ты меня никогда не полюбишь. Знаю, что в твоём сердце только Дан и мне там нет места и никогда не будет. Поэтому я попрошу тебя, Сенджу Цунаде. Каким бы ничтожеством ты меня не считала, не забывай, я живой человек. И если у тебя есть хоть капля уважения ко мне и к моим чувствам, оставь меня в покое.
— Ты о чём? — фальшиво удивляется она. — Что ты себе напридумывал? Нет, теперь ты дослушай. Да, я пришла сюда… Со своими целями. Но теперь, когда ты признался, я… Ты мне нравишься. Серьёзно.