Встав на перекрёстке, кручу головой и решаю куда направиться. По идее, надо завернуть к знакомой и договориться насчёт булочек. Круглых для бургеров и продолговатых для хот-догов. Вот только…
— А эта дорога ведёт на источники… — зная что идти туда мне не надо сглатываю. — Как же тянет…
Не-не-не, однозначно не стоит. А если одним глазком? Там девушки. Красивые, обнажённые в мыльной пене. Это да! Но половина, если не все из них — куноичи. Да не простые, а вооружённые тяжёлыми дальнобойными тазиками и вёдрами. Некоторые ковшами. В особо запущенных случаях камнями. И всё это попадёт в моё счастливое рыло. Как обычно. Да и визг поднимется. А я кто? Девственник! Ну спасибо. Нет, я серьёзный, благообразный дедушка. Мне нельзя репутацию портить. Душнила! Да ну тебя. О! Надо в резиденцию зайти. Там Цунаде, попробую поднять себе настроение. Она наверняка с похмелюги, выглядит как… Как обычно. А на источники? Нельзя…
От греха подальше, разворачиваюсь и иду подальше от бань. Потому как сдержаться очень сложно, а портить себе репутацию ну совсем не хочется. Она и так, не очень…
Быстро дохожу, поднимаюсь и вваливаюсь в кабинет. Улыбаясь смотрю…
— Джирайя, — кривится на удивление трезвая Сенджу.
Ну сейчас начнётся. Ну давай, блонда пропитая, не подведи.
— Да-а-а-а? Мне сдохнуть? Провалиться? Что-нибудь в дверях прищемить?
— Просто выйди и зайди по человечески, — разбирая бумаги ворчит Сенджу.
— Хм… Совсем плохо? Перепила вчера?
— Джирайя, ты мне работать мешаешь. Сейчас народ потянется, мисси закрывать. Потом у меня совещание с советниками. Ты по срочному делу или просто так?
— Цунаде, ты что, бросила пить и на вещества подсела?
— Совсем спятил? — крутит пальцем у виска Сенджу. — Я ещё из ума не выжила. Так чего пришёл?
— Нет, ну это уже совсем перебор.
Подхожу к ней, сажусь на стол. Беру лоданями её лицо и внимательно смотрю в глаза. Трезва как стёклышко. Перегара нет… Волосы пахнут фруктовым шампунем. От неё самой лёгким парфюмом. Ногти накрашены, одежда чистая и свежая, а не как обычно.
— Джирайя, ты что делаешь?
— Рот открой. Ага… Горло чистое. Температура?
Прижимаюсь губами к её лбу, понимаю что температуры нет. Но не понимаю что это с ней. Конечно надеюсь на лучшее, но в случае с Цунаде…
— Хм, ничего не понимаю. Ты головой не ударялась?
— Слезь со стола, у меня тут документы, а ты расселся.
— Хм… Объясниться не хочешь?
— А надо? — вздохнув качает головой Цунаде.
Качает, выдвигает ящик стола, достаёт стакан, бутылку… Вот только в бутылке не саке, в ней судя по этикетке яблочный сок.
Цунаде наливает, отпивает глоток…
— А ну дай сюда.
Отобрав стакан, нюхаю напиток, пробую, чмокая губами смотрю на Сенджу.
— Ну что? — не выдерживает она.
— Да так… И давно с тобой такое?
— С утра. Проснулась и поняла что… Что всё было неправильно. Не могу утверждать, но предполагаю что с тобой было нечто похожее.
— Ага, почти. И-и-и?
— Вот пристал, — закатывает глаза Сенджу. — Что ты хочешь от меня? Чтобы я оставила тебя в покое? Не получится…
— Ага!
— Не получится потому что ты целый Саннин, — смотрит на меня как на слабоумного Цунаде. — Как и я… Но тут… Боюсь что даже с советниками я не справлюсь. Поэтому надеюсь на тебя. Да и ты сам обещал что поможешь.
— А-а-а-а-а…
Чо? Да что с ней такое? Ну не может… Да как так? Да она…
— У тебя ещё что-нибудь? — мило улыбаясь смотрит она на меня.
— Да… Мне надо будет уйти, на несколько дней.
— Хорошо. Если не секрет то куда и зачем?
— Услышал, что в Траве живут две Узумаки. Хочу украсть их и привести сюда. Возможно получится восстановить клан. Для Наруто…
— Хорошо. Правильно. Только аккуратно, без лишнего шума. Когда соберёшься, зайди ко мне я тебе миссию оформлю. И войну постарайся не развязать. Хотя, кого я учу? Ты лучше всё знаешь.
— Цунаде, что происходит?
— Ничего, — еле сдерживая смех пожимает она плечами. — А что не так?
— Всё не так. Ты не так. Я…
— Ну вот, побудь на моём месте, — качает головой Сенджу. — Поудивляйся. Только не сильно, а то как я чудить начнёшь. Кстати, ты ещё лучше выглядишь. Прям светишься. Поверить не могу что Наруто так на тебя влияет. А знаешь… Признаю, я ошибалась. Ты как никто сможешь о нём позаботиться.
— Хм…
— Ну что? — хлопает ресницами Цунаде. — Джирайя, ты какой-то подозрительный. Может ты устал? Сходи на источники отдохни.
— Мне нельзя. Я больше не подглядываю.
— Да не подглядывать. Хи-хи… А отдохнуть. Посиди в парилке, искупайся в горячей воде. Пообщайся с кем-нибудь. У тебя же теперь много друзей. Вот увидишь, легче станет. Усталость как рукой снимет. Ну если совсем не в моготу, иди посмотри. Я никому не скажу.
— Цунаде!
— Да-а-а-а?
— Я… Я пойду. Дела у меня. Кстати. Я тут ресторан думаю открыть. Поможешь?
— Без проблем. Могу даже профинансировать. Деньги у нас теперь есть. Раскололи старичков. Столько наворовали, мешками выносили. Кое-какую часть мы с Шукаку припрятали на предвиденные расходы.
— Эм… Я… Да… Я… Спасибо. Я позже зайду.
— Заходи обязательно. Я всегда тебе рада. А теперь извини, работать надо.
Я такое видел. Давно. Когда Дан был жив. И это… И это она, настоящая. И тут у меня два варианта. Или Дан воскрес, или… Или подействовало и Цунаде успокоилась. Или наоборот… А вот сейчас я не знаю что делать и от этого страшно. Потому что… Отказать — равно убить её. Согласиться — равно убиться самому. Сколько лет мы будем вместе? Двадцать? Тридцать? А потом? Она не сможет жить со мной. Я… Бессмертен. Я не старею, никогда. И тело за счёт меня стареть не будет. В самом плохом случае я просто поменяю тело. А она… Она… Я буду смотреть как она увядает и в итоге уходит. Я, если останусь здесь, буду видеть как уйдут все… Все кто мне дорог. Я знаю это. Не знаю откуда, но я знаю. Мне надо…
Выбежав из резиденции складываю печати, прикусываю палец. По ушам бьёт хлопок, всё заволакивает белым дымом.
— Я здесь, — разглядывая статуи жаб и водопад масла выдыхаю. — Да…
— Чего да? — ворчит сидящий на траве и как будто ожидающий меня Фукасаку. — Явился всё-таки? Ну и? Как нам к тебе обращаться?
— Вы всё знаете. Откуда?
— Оттуда, — ворчит пожилая жаба. — Косуке несколько раз призывал, по чакре Гамамару и понял. Отличается она, и меняется. Сенсоры, конечно, не заметят. Но вот Огама Сеннин… Что с тобой делать?
— Не знаю. Может… Понять попробуете. Я же не специально. Я не знал. Я жить хотел. Да был бы у меня выбор, да я сам бы сдох, а Джирайю не тронул.
— Но ты тронул. И что из этого выйдет… Эх… Пошли. Не мне тебя судить. Пусть Огама Сеннин разбирается.
— А ты что скажешь?
— А я потом скажу. После Гамамару. Позже. А будешь нудить… Пошли.
Идём, специально медленно. Видимо чтобы у меня было время подумать. Хотя, я не понимаю о чём. Тут и так всё ясно. Я это я, и не я. Не комок слизи, не Джирайя. Вообще непонятно кто и непонятно зачем. Нет, я не жертва, я убийца. Но…
Даже издалека, вижу сидящего на берегу Гамамару. В своей дурацкой шляпе, он… Судя по храпу, сидя спит. И внушает. Чуть больше Бунты, старый, морщинистый.
— Иди, чего встал, — ворчит Фукасаку. — Не видел что ли никогда?
— А ты…
— А мне домой надо. Меня Шима ждёт. Иди…
Иду. Подхожу… Долго подхожу. А подойдя не знаю что делать. Гамамару спит, от его храпа у меня внутренности дребезжат.
— Кхем, — кашляю в кулак.
— А? Что? Нет, я не сплю. Нет… — выдаёт Гамамару.
Кряхтя и хрустя суставами, Огама Сеннин потягивается. Широко, даже слишком широко зевает. Крутит головой…
— Я здесь, — подняв руку говорю.
— Джирайя, — улыбается Гамамару.
— Не совсем… Ну вы знаете.
— Зна-а-аю, — тянет огромная жаба. — Я много чего знаю. Это раньше я так думал. Теперь вот, понимаю что знаю куда как меньше чем предполагал. Присядь, разговор будет долгим.
И не волнуйся, мы всё понимаем.
— А…
— Конечно, Джирайя уже не тот что раньше. Пуская слюни не таскается за Сенджу, не орёт как идиот, не шатается по баням как дебил, не кривляется как плод любви между родственниками и по борделям не ходит как позорище. Поумнел, повзрослел, наконец-то. Ответственность познал. О других заботиться начал. И тут, его можно похвалить.
— Спасибо. Он на самом деле хороший…
— Он или ты? — щурится Гамамару. — Или, если точнее и правильнее — вы?
— Я не знаю. Может быть ты поможешь разобраться. Мне нужна помощь, я один не справлюсь. Помоги…
— Помогу, раз просишь. Да и такой смелости я давно не видел. Не каждый может сказать — помогите. Все воспринимают это как слабость. Но это неверно. Что ты хочешь знать?
— Кто я?
— Хм-м-м, ты Джирайя. Нет, не инопланетный организм, а именно Джирайя. Я видел это в своих видениях. Я знаю. Но ведь тебя не только это беспокоит? Ты запутался, потерялся. Ты учишь других идти к свету, помогаешь найти выход, а сам? Ты всё ещё на дне колодца. И пока ты сам не выберешься, никакого толку не будет.
— А как я…
— Страх, тревога, сомнения, всё это терзает твою душу. Решать тут тебе, но всё же… Подумай…
— О чём? О ком? О Цунаде? И что из этого получится? Я переживу её. Я буду смотреть как она…
— Эх, Джирайя, — качает головой Гамамару. — Молод ты ещё. Ты, обладая такими способностями, такими силами, цепляешься за то, что считаешь правильным. А я тебе скажу. Нет, глупости всё это.
— То есть… По твоему, я…
— Жизнь конечна. И моя, и твоя, и Цунаде. В жизни каждого есть рождение, юность, зрелость, старость, смерть. От этого не убежать, не уйти, не спрятаться. Но можно попытаться обмануть, отсрочить. Да?
— Я не… Я не совсем понимаю.
— Кто ты, Джирайя? А ты на самом деле — лекарство. Смерть, старость, раны, ничего из этого не является для тебя фатальным. Конечно, убить можно и тебя. Но кто как не ты сможешь защитить тех кто тебе дорог. Защитить даже от старости.