– Кариссимо! Дорогой! Святая мадонна! Это должно стать делом жизни, понимаешь. Петь нужно не за столом, а на сцене!
– И на сцене спою! Если меня туда пустят!
Марко много читал о хоре Сикстинской капеллы, ни разу его так и не слышал и думал, как хорошо, что его туда не взяли. Это точно не могло стать делом его жизни. Так кто же эти мальчики, которые его обогнали? Которые поступили в престижную школу? Как складывалась их жизнь?
Ученики посещали школу Сикстинской капеллы в течение пяти лет – два последних класса начальной школы и весь трехгодичный цикл средней школы. Но петь в хоре они начинали только в пятом классе (то есть на втором году обучения) и пели, пока не ломался голос. Это совершенно не означало, что они должны были школу покинуть. Они точно так же продолжали учиться в школе, посещать все музыкальные занятия, кроме вокальных, а в хоре исполняли функции ассистентов (следили за младшими, за партитурами, за порядком – в общем, дел немало, особенно во время папских богослужений в базилике, где может возникнуть масса непредвиденных моментов).
Капелла в первую очередь – это миссия, призванием хора является литургическое служение, и главным пространством, в котором он должен петь, – собор Святого Петра. И петь в таком хоре не только почетно, но и очень сложно. Нужно знать акустику помещения, рассчитать число народа на службе. Петь в пустом зале и в полном – это разные вещи! Да и просто выстоять несколько часов богослужения – это непросто, поэтому права была Мария, физкультура – один из важнейших предметов в школе. Три часа ночной пасхальной мессы, а перед ней два часа репетиции. И все это в девять лет! В три часа утра ребенок ложится спать, а в семь уже должен ехать на утреннюю мессу и отстаивать те же два часа репетиции и столько же – богослужения.
Вот такая непростая жизнь. Такие богослужения бывают не каждый день, но надо быть всегда готовыми: например, если неожиданно умирает кардинал из Ватикана, то детей срочно вызывают на погребальную мессу – прямо с уроков. Или с каникул.
Когда хор поет в Сикстинской капелле, непонятно – то ли капелла была построена для хора, то ли хор создан для этой часовни. Звучание идеальное. Жаль, что услышать хор может только папа и его ближайшее окружение.
Марко действительно любил петь. Особенно в хоре. Ему нравилось слышать звук голосов справа и слева, ощущать себя частью большого и чистого звучания. Его душа улетала в небо, когда он слышал, как сливаются воедино его голос с голосами других мальчишек и девчонок. Да, папы не дураки, основав хор при Сикстинской капелле. В консерватории, помимо хора, еще нужно было играть на флейте, фортепиано, учить сольфеджио. Это, конечно, отвлекало от друзей, от игры в футбол, но мальчик понимал, только так он может петь по нотам, разбираться в музыке, чувствовать нюансы.
В хоре он никогда не солировал, а вот перед друзьями запросто. Такие спектакли нередко устраивались после футбольных матчей. Еще одна страсть Марко, как и у многих итальянских подростков. Джульетта с Томмазо, верные друзья, были не менее верными болельщиками. И вот после товарищеского матча ребята с удовольствием рассаживались на скамейках по кругу стадиона и слушали веселые песни в исполнении Марко.
– Эй, артист, а на концерты свои нас пригласишь? Только учти, денег с друзей, чур, не брать!
– Какие деньги с друзей? Вы приглашены на все мои концерты на пятьдесят лет вперед.
В эти минуты он точно верил, что станет певцом, и даже рассказывал о своих концертах бабушке. Но это были только мгновения. Петь постоянно он, наверное, бы не смог. В жизни было столько всего интересного и удивительного. Как можно заниматься чем-то одним? Нет, это было не для него.
Частенько закадычные друзья предпринимали длинные прогулки. Сначала на велосипеде, потом на электричке. Излюбленным местом стало озеро Альбано – самое любимое место отдыха римлян. Добираться не так далеко, но красотища неземная. Джульетта пыталась подо все подвести научную базу:
– Это не просто озеро. Это потухший вулкан. В любой момент может начаться извержение!
– Слушай, ты когда что-то учишь, то запоминай правильно. Озеро образовалось в кратере потухшего вулкана, это да. Но при чем здесь извержение?
Джульетта расстраивалась, и сразу глаза наполнялись слезами. Мальчики понимали, что не на ком девочке больше оттачивать свои способности экскурсовода, и благосклонно ее слушали. Джульетта рассказывала, Томмазо поправлял, удивляя друзей невероятной глубиной своих знаний. А про озеро действительно все было интересно. Вода в озере регулировалась античным туннелем, заложенным аж в 398 году до нашей эры. Отсюда чистейшая прозрачная вода. Да и размеры у Альбано внушительные. Почти шесть квадратных километров.
Марко, с одной стороны, слушал подружку вполуха, а с другой – чувство невероятной гордости переполняло мальчика. Все же в каком месте они живут! Это их Рим.
Джульетта в таких поездках отвечала за костыли Томмазино, а Марко приспособил на велосипеде удобное сиденье для друга.
Плавал Томмазо отменно и частенько побеждал друга в заплывах. И вот после купания, растянувшись на траве, мокрые и довольные друзья не редко просили Марко спеть. Марко не отнекивался. Правда хотите? Да запросто! Начинал петь, приподнявшись на локте, а потом уже вскакивал, чтобы изобразить и Тореадора, и Паяца.
– Ты лучше, чем на пластинке! – восхищалась Джульетта. Марко было приятно.
Ребята хлопали и кричали ему «браво». Его первые зрители. Они и, естественно, его нонна. Для нее он пел, когда родителей не было дома. Их почему-то стеснялся. Родители сами должны были заметить его талант. В конце концов, концерты хора консерватории случались регулярно, Анна и Бруно на них аккуратно присутствовали. Улыбались сыну из глубины зала, хлопали. Вечером он ждал обсуждений. Услышали ли родители его голос?
– Та песня Грига была особенно удачной, – издалека начинала Анна. – Как она называлась?
– «Как прекрасен твой лик».
– Да, – подхватывала Мария. – Согласна, особенно где на два голоса. Марко, там явно слышатся твои ноты!
– Да ладно, мама, все дети поют прекрасно, – нервничал Бруно. Ему явно не хотелось выделять сына. Ну какой певец? И нечего забивать ребенку голову. Жена была с ним совершенно согласна. Родители действовали одним фронтом.
– Это потому что руководитель хора подобрал подходящий репертуар.
Что в переводе обозначало: не портите нам сына.
Друзья не особо заморачивались своей будущей жизнью. Зачем им было думать о том, что дальше. У них было замечательное детство на фоне жаркого античного Рима. С музыкой, футболом, интересными историями и, конечно, юношеской влюбленностью, которую они скрывали, но которая, конечно же, уже присутствовала в их жизни.
Московские характеры
= 18 =
– Ну ты, Муравьева, молоток! Как тебе удалось уговорить итальянца прийти к нам на праздник?
– Вы не поверите, Юрий Анатольевич, я пообещала, что вы отметите в его ресторане свой юбилей.
– Ну ты дала! Я вообще еще не решил, отмечать свой юбилей или нет. Нет, ну ты сказала!
С юмором у шефа было не очень, и сотрудники этим активно пользовались.
– Да пошутила я! Просто как-то удалось найти общий язык. Сама не поняла почему. Он из Рима, а я историей Рима всегда интересовалась. Вы «Спартака» читали?
– Я балет смотрел. «Спартака» все читали.
– Вот, кстати, про балет. И я смотрела. Мне кажется, этот повар на Красса похож. И я ему об этом сказала.
Да, это было совершенно удивительное дело, с Грязевым можно было вести вот такие личные разговоры, практически за жизнь. Правда, не всегда, но иногда такие дни случались. Юля тонко чувствовала: сегодня шеф расположен к беседе и живо всем интересуется. Склонен сам пообсуждать, повспоминать. Все зависело от настроения. Живой же человек. И приятно ему про себя понимать: вот и он балет смотрел и мог обсудить культурные события.
– Ну ведь какие мужики нарциссы. Ты подумай, сделала комплимент, и он весь твой. Эх, Муравьева, и почему ты такая умная и до сих пор не замужем?
– Вот потому и не замужем, что умная. Ну ладно, мы отвлеклись. Значит, дата тринадцатое декабря, понедельник. Желательно настроить пианино, по-моему, на нем сто лет никто не играл. То есть он не просил, но я так думаю.
– Дорого?
– Нет. Но это нужно. Чтобы не опозориться.
– Идет. Не опозоримся.
– Он привезет с собой легкие закуски и вино. Так, бумагу, ручки для конкурсов – это мы Ире поручим. И воду, конечно.
– Погоди, вино дорогое.
– Сказал, сделает по оптовой цене.
– Это хорошо. Итальянское?
– Естественно.
– Отлично.
– Задание к вечеринке, как всегда, разошлю за неделю до праздника по электронной почте.
– Так ты сейчас уже что-то рассылай. Общее.
– Естественно, Юрий Анатольевич. Мы же с вами коллектив объединяем.
– Вот! Это главное. Да, правда, вино дорогое. Ну да ладно. Ради коллектива же?
– Конечно!
– Маскарадные костюмы предполагаешь?
– Итальянский стиль.
– Это как?
– Вот и посмотрим, как и кто понимает этот термин.
Уже на следующий день Ирина стояла посреди зала, где работают менеджеры, и с пониманием дела вещала:
– Итальянцы к одежде относятся очень дотошно. Да я кино итальянские все время смотрю! И нечего на меня ржать! Не нравится, не слушайте. Сегодня в Италии самый модный цвет – белый! Предлагаю прийти во всем белом.
– У меня из белого есть тапочки. Как раз к моменту, – устало прокомментировала Клавдия Степановна.
Заведующая складом Клавдия Степановна сидела в углу на стуле. Видимо, зашла сверить остатки с офис-менеджером, а тут такой спектакль. Руки устало лежали на коленях, ноги широко расставлены. Юля, заглянув в зал, еще раз отметила: а ведь Клавдия интересная женщина. И совсем даже не старая. Сколько ей? Пятьдесят? Но как-то давно перестала за собой следить. Сама себя обозвала кладовщицей. А могла же называться сотрудницей отдела логистики. Как говорится, как корабль назовешь. А дальше – плясать от названия и соответственно себя и вести, и одеваться. Не было в Клавдии никакой легкости. Вон, мать Юли значительно полнее Клавдии. Но не просто ходит легко, пор