— Это…
— Не старайся, — отмахнулась Тьма, в ответе явно не нуждающаяся. — Это просьба, моя дорогая, попрошайничество. Мы тебе раскурим фимиам, агнца зарежем, даже во имя твоё пытать ближнего станем. А ты взамен дай, дай, дай! Всегда дай — и ни слова о любви. Тебе не кажется, что это как минимум несправедливо?
— Невозможно любить того, кого не знаешь. Даже не понимаешь, потому что оно… Ну, огромно, — попыталась оправдать Арха, кажется, весь подлунный мир скопом.
Попытка вышла неудачной. Сама Тьма осталась такой, как прежде просто рослой женщиной, и комната никуда не делась. Но вместе с этим лекарка словно в ней оказалась, как при переходе. Лампа горит, но вокруг мрак. Глаза видят стены, но их будто и нет. Уши звуки воспринимают как обычно, но каждое сказанное богиней слово столь огромно и оглушительно, что просто не помещается в череп.
— Любить, значит, невозможно, а просить и даже требовать, запросто?!
— Не знаю, я не просила!
— Всё до разу, дорогая, — так же неожиданно, как и разгневалась, успокоилась богиня. Мир опять на ноги встал: стена оказалась всего лишь стеной, звуки звуками, а женщина, закутанная в чёрное, выглядела просто женщиной. Хотя как раз последнее впечатление было ошибочным. — Всё до разу. Рано или поздно, но ты тоже станешь умолять. Но вот вопрос: помогу ли?
— Какого ответа вы от меня ждёте? — устало спросила лекарка, в очередной раз чувствуя, что безумие очень близко.
Сумасшествие вообще с Тьмой об руку ходило.
Нет, как не крути, а общение с богами — это явно не её стезя. Ей и с простыми-то демонами не всегда общий язык находить удавалось.
— Ты думаешь, мне нужны твои ответы? — фыркнула Тьма. — А, впрочем, почему и нет? Хорошо, уговорила. Я тебе кое-что покажу, а потом спрошу. Иди сюда! Ну, чего мнёшься? Тебе не интересно, с чего наш красавец с рыжей расплевался? Или что, моральные принципы замучили, мол, подглядывать нехорошо? Так у меня их нет. Пойдём, сказала!
Если Арха и хотела возразить, то попросту не успела — воронка мрака засосала болотом, утянула на самое дно Бездны.
***
В недостатке привлекательности Шая никто и никогда не упрекал. Мальчишеские улыбки, озорные глазки и ямочка на подбородке действовали на женщин, как закупоренная бутылка с креплёной медовухой на пьяницу. То есть, рождали абсолютно определённые желания: немедленно раскупорить, выглодать до донышка и ни с кем не делиться. Но такое впечатление производил взрослый, уже созревший лорд Шаррах.
В этой же призрачно-настоящей реальности молоденький блондин…
За других Арха, конечно, ручаться не могла. Но у самой лекарки при виде юного кадета возникли совсем уж дикие желания: обнять, затискать, непременно присюсюкивая и причмокивая. Желания, безусловно, странные. Но что делать, если в юном Шае было что-то и от эдакого игривого котёнка, и от лопоухого щенка, и от пушистого цыпленка?
Короче, милоты ему при рождении отсыпали с избытком. Ну а чёрная с золотом кадетская форма и вовсе делала его похожим на фарфорового Кана, приятеля не менее фарфоровой Агнош, подруги всех девочек империи. В смысле, подруги девочек, обладающих папами, способными заплатить за Агнош, Кана, немалый гардероб, дом, карету, лошадей и прочее богатство, идущее с куклой в комплекте.
Правда сейчас Шай скорее походил на зверёныша лесного кота: того и гляди начнёт шипеть и плеваться.
— Получается, слово «любовь» для вас ничего не значит, отец? — процедил молодой лорд, петухом голову вскидывая.
И до белых костяшек стискивая рукояти парных мечей в чересчур щедро украшенных ножнах, будто вот-вот бросится на старого лорда, который, кстати, не таким уж старым выглядел. По крайней мере, в этом времени вторым подбородком он обзавестись ещё не успел.
— Интересно, что оно для меня значить должно? — усмехаясь вполне дружелюбно, осведомился старый Шаррах. — Впрочем, это всё романтика и лирика, сын. Тебе, в столицах воспитанному, может, и дозволено такими материями мерить. А мне стоит о будущем думать. Вот я и подумал: хочешь жениться — женись, только счастлив буду. Но уж никак не на дочери временной жены моего сводного брата, да ещё и младшего. Но не расстраивайся, найдём девушку подходящую. Если уж тебе приспичило трахаться на законных основаниях.
В точности употреблённого лордом глагола Арха не вполне уверенна была. Не потому что бранных слов не знала, смысл без труда улавливался. Просто говорили демоны по своему, по ифоветски. Но лекарка их почему-то понимала прекрасно. Правда, словно с запозданием: сначала слышала непонятную фразу, а следом, как эхо, понятную. Магия Тьмы, что тут скажешь?
— Я хочу только Ирду! — набычился Шай.
— Не сомневаюсь, что и она тебя тоже, — глумливо ухмыльнулся старик. — Но ты забываешь, что эта девочка уже отдана Ношу. И они даже успели соединиться перед Тьмой, чему свидетели есть.
— Но клятв они не давали и брачный контракт не подписан! — упрямо возразил блондин.
— Контракты, клятвы! Какое нам, Истинным, дело до этого? — отмахнулся от сына лорд Шаррах. — По нашим законам она жена. Всё, отстань от меня со своими глупостями! Симпатичных баб полон замок, если тебе столичных не хватает, выбирай любую. Хочешь конкретно эту — забирай, коли Нош позволит. Ваш брак, длинною в год, я благословлю. Но не больше.
— Нош! — тут же вскинулся Шай, резко повернулся в одну сторону, в другую, горящими глазами выискивая кого-то среди стоящих вдоль стен ифоветов. И снова рукояти мечей сжимая, но теперь уже по-другому, положив руки крест-накрест — убивать собрался. — Нош арш Шаррах, где ты?
— Здесь я, — насмешливо отозвался вышедший вперёд демон.
О том, что он хорош был, даже упоминать не стоит — ифовет же. Правда, в отличие от большинства тут присутствующих, чернявый, да и смугловат. И черты лица не по местному резковаты. Впрочем, ему даже шло, некоторой экзотичности добавляло. А небесно-голубые глаза в контрасте с желтоватой кожей и вовсе сияли, будто не настоящие.
Над Шаем он, пожалуй, на полголовы возвышался — никак не меньше, да и в плечах пошире.
— Я хочу то, что принадлежит тебе! — выкрикнул блондин.
И перестарался с эмоциями. Голос сорвался на фальцет, дав юношеского «петуха». Присутствующие, тактом, видимо, с рождения обделённые, захихикали. Черноволосый ухмыльнулся, глядя на парня сверху вниз даже не пытаясь скрывать снисходительного призрения. Не удивительно, что от острых кончиков шаевых ушей можно запросто лучины поджигать было — такие красные.
— Хоти, — выдержав вполне театральную паузу, разрешил Нош.
— Назови свою цену!
— Выкуп меня не интересует.
— Тогда я вызываю тебя! — прошипел мальчишка, нервно губу раздвоенным языком облизнув.
— А я вызова не принимаю, — пожал плечами брюнет.
— Ты трус, Нош арш Шаррах!
— Не угадал, — хмыкнул ифовет. — Не трус. Просто, что моё, то моё и глава рода это подтвердил. А драться с тобой… Зачем? Я, конечно, не плох. Но тебя-то с детства натаскивали. Тут ясно, на чьей стороне милость Тьмы окажется. Так что, пойду я, невесту свою, пожалуй, навещу. Молодая она у меня, необъезженная ещё. На дрессировку много времени уходит.
Хмыкнул ещё разочек, да и действительно пошёл.
— Ты трус! — уже в спину рослому заорал Шай, последние остатки самообладания в Бездну посылая. Арха была уверена — сейчас точно бросится. — У тебя нет чести!
Нош остановился, обернулся медленно, будто нехотя, явно красуясь.
— Честь там у вас ценится, — бросил небрежно. — Здесь другая монета в ходу. Видать, за давностью лет, вы это забыли, мой лорд.
Поклонился без малейшего почтения и удалился окончательно.
Шай за ним не ломанулся-таки. Хотел, да не дали. Невесть откуда взявшийся Шер подскочил к молодому демону, за плечи приобнял, поволок в другую сторону, горячо на ухо нашёптывая. Старый лорд остановил его, махнув властно.
— Ты глуп, сын мой, — удручённо покачал головой Шаррах, на троне восседающий. — И впрямь забыл наши нравы. Ну что ж, наживёшь неприятностей, моей вины в том не будет. Из-за смазливой девчонки голову терять… Я уж сомневаюсь, одной ли мы с тобой крови? У Ноша сильная семья, богатая и в ней много мужчин. Подумай об этом. С ними ссориться не с руки ни тебе, ни мне.
— Плевать! — на самом деле будто выплюнул Шай. — Я хочу её, и я её получу!
— Ну и дурак, — подвёл итог старый ифовет. — Убирайся с глаз, чтоб духу твоего не было. А станешь свары в роду устраивать — и наследства, и содержания лишу. Права, оказывается, твоя мать была. Ничего хорошего из обучения у Харратов не вышло. Вот ведь как получается: дура дурой, а иной раз и курицу послушать стоит. Но чего уж сейчас говорить.
Лорд подпёр кулаком щёку, пригорюнился, видимо, о несправедливых прихотях судьбы размышляя.
***
Женская половина ифоветского замка отличалась от мужской примерно также, как булыжник от огранённого бриллианта. Хотя никакая это и не половина была — одна пятая, а то и меньше. И на замок это селище не походило совершенно. Скорее уж крепость, а то и тюрьма: высоченные и даже на вид толстые стены, сложенные из тщательно ошлифованных блоков. Один арочный проход, зато с двумя воротами и решёткой. Да скопище каменных огороженных коробок-домиков.
Въездные ворота открытыми стояли. Но чувствовалось в этой открытости что-то от: «Всем входить, никому не выходить!» Потому Арха и не удивилась, когда Шай мимо подъёмного моста кустиками пролез, долго выискивал подходящее место на стене, хотя, по мнению ведуньи, она тут везде одинаковой была. Но, видимо, ошибалась лекарка. Ифовет углядел что-то. Стащил камзол, потуже стянул хвост на затылке, поплевал на ладони, крякнул, да и полез навроде ящерицы. За что он там цеплялся — непонятно, но карабкался проворно.
Правда, взобрался демон совсем невысоко.
Ифоветок Арха заметила, только когда они с земли поднялись, рядом совсем — протяни руку и коснёшься. Как демонессы со своими полумасками, когтями и блестящими плащиками умудрились в реденькой, да к тому же колючей поросли прятаться, одной Тьме только и известно. Но ведь спрятались. И объявились совершенно бесшумно. Стояли, любовались пыхтящим парнем, переглядываясь насмешливо.