Официантка подошла к ним с заказом. «Фаррис» и сэндвич с креветками для Мунка и пиво для Мии.
– Приятного аппетита, если вам понадобится что-то еще, позовите меня, – улыбнувшись, девушка снова исчезла.
– Ну и кроме того, мы так и не отпраздновали наше возвращение, – улыбнулся Холгер и поднял бокал. – Твое здоровье!
– Твое здоровье! – улыбнулась Миа и сделала глоток.
Ей не хотелось это признавать, но вкус был отменный. Точно как должно быть. Ей надо было немного следить за собой, это она понимала, но все же. Она заслужила немножко расслабиться. Холгер ел свой сэндвич почти молча. Закончив, отставил тарелку и снова закурил.
– Нашла что-нибудь в вещах Баккена?
– Ноутбук и айфон.
– Хорошо. Там есть что-нибудь интересное?
– Пока не знаю. Габриэль сейчас ими занимается.
– Что думаешь о нем?
Миа пожала плечами и сделала еще глоток пива.
– Я не много с ним общалась, но, кажется, он хороший парень. Свежий ум, но это необязательно что-то должно значить.
– Мне он нравится, – сказал Холгер, выпустив дым вверх. – Хорошо взять на работу кого-то с другой стороны. Новый взгляд на вещи, не испорченный полицией. Мы стали немного однобоки, тебе так не кажется?
– Возможно, – кивнула Миа. – Во всяком случае, видно, что он хорошо разбирается в своем деле.
Холгер улыбнулся.
– Хе-хе, да, способностями он не обделен, это точно. Я получил его имя от МИ-6 в Лондоне, он взломал код, ту задачу – помнишь, она лежала в интернете в прошлом году?
Миа пожала плечами.
– Нет, точно, тебя же не было в этом мире какое-то время. А ты знаешь, кто сейчас премьер-министр?
Миа пожала плечами.
– Это имеет значение?
Холгер Мунк посмеялся и позвал официантку.
– Что-нибудь еще? – спросила улыбчивая девушка.
– Думаю, я съем яблочный пирог с мороженым. Тебе еще одно пиво?
Миа кивнула.
– Яблочный пирог и пиво, – повторила девушка и снова исчезла.
– Так что он справляется со всем, что в его компетенции. Вопрос только в том, сможет ли он быть полицейским?
– А кто из нас смог? – спросила Миа.
– Да уж, это точно. Но я действительно очень рад вернуться, и тому, что ты здесь, Миа. Сегодня говорил с Миккельсоном. От этого дела все с ума посходили. Национальная безопасность, слухи о полиции, и знаешь, я думаю, там идет давление сверху, чтобы избавиться от всего этого. Видимо, там каждый день звонят из министерства, чтобы узнать новости.
– Хорошо, что они расшевелились.
Она допила пол-литровую кружку и нащупала пастилку в кармане. Официантка принесла пирог и новое пиво. Миа решила не пить, пока Холгер не поест немного пирога. Не хотелось выглядеть алкоголичкой. В конце концов, она сюда не напиваться пришла, а говорить с Холгером.
– Так что же, семейный адвокат, что он сказал?
– Да блин. Даже не знаю, с чего и начать. Как я уже сказал, ничего особо серьезного, просто много всего навалилось в последнее время… Мириам выходит замуж, ну и…
– Ой, как здорово, я и не знала.
Миа внезапно почувствовала радость. Ей очень нравилась Мириам. Они сошлись характерами сразу же. Она знала, что отношения Мириам с отцом были не самыми лучшими, но всегда думала, что они наладятся, должно только пройти немного времени.
– Да-да, это супер, – сказал Мунк.
– Все еще Юханнес, полагаю? Он уже закончил учиться на врача?
Холгер кивнул.
– Ординатура. Год в больнице Уллевол.
– О, как повезло. Я думала, большинство застревает в провинции.
– Да, парню повезло, – Холгер криво улыбунулся. – Нет, все хорошо. Хороший парень. Будем надеяться, что его удача перепадет и Мириам.
– То есть?
– Да не знаю. Сначала она учила английский, потом решила, что это не ее. Потом литература, но тоже не пошло.
– Разве она не пошла в высшую школу журналистики?
Холгер кивнул и съел еще кусочек пирога.
– Почти закончила ее, но сейчас решила сделать паузу. Не знаю, чем она там занимается.
– Ты не думаешь, что надо быть к ней снисходительным? – сказала Миа, отпив глоток. – Вы с Марианне развелись, когда ей было пятнадцать. Она стала мамой в девятнадцать. Что ты ожидаешь от девочки? Дай ей время.
– Наверное, ты права, – вздохнул Мунк и зажег новую сигарету.
– У нее что-то случилось или у кого?
– Что? Нет, с чего ты взяла?
– Ну, я не знаю, это игра в угадайку что ли? – улыбнулась Миа.
– Что ты имеешь в виду?
– Мне нужно догадаться, о чем ты хочешь поговорить?
Холгер тихо рассмеялся.
– Ты ни капли не изменилась. Всегда все напрямую в лицо. Без обиняков. Помнишь, что я твой шеф, а? Что вообще-то ты должна молчать и делать то, что я говорю?
– Давай говори уже, – улыбнулась Миа.
– Это довольно скользкая тема. Я даже не знаю, как сказать об этом. Дико меня раздражает.
– Давай уже!
– Ладно, – Холгер снова затянулся. – Ты помнишь мою мать?
– Да, что с ней?
– Ты знаешь, что я перевез ее в дом престарелых несколько лет назад?
– Ага, и как она там? Что-то со здоровьем??
– Нет-нет все в порядке. Ноги немного ослабли, поэтому теперь ее надо иногда катать в коляске, но дело не в этом.
– Ей там не нравится?
– Вначале не нравилось, но она быстро привыкла. Поняла, что там все похожи на нее, завела подруг, такой клуб больных, так что нет, не в этом дело. Она вдруг решила, что стала христианкой.
– В смысле? Верующей христианкой? Внезапно поверила в Бога?
Холгер кивнул.
– Вот как. Я думала, вас растили атеистами.
– Да, именно это и странно, я ни разу не слышал, чтобы она говорила о религии или о чем-то таком, но внезапно она изменилась. Стала ходить на встречи в приход каждую неделю вместе со своими подругами из клуба больных.
– Может, это возраст? – предположила Миа. – Что мы знаем об этом? Она, конечно, крепкая и все такое, но все-таки очевидно, что ей осталось меньше лет, чем она прожила. Может так и нужно. Во что-то верить.
– Да, в общем так. Я смотрел на это как на безобидное развлечение, боже мой, ей ведь почти восемьдесят лет и она сама может решать, но…
Холгер немного замялся.
– Но что?
– Нет, все намного серьезней, чем я думал. Поэтому мне и позвонил Курт.
– Курт – это адвокат?
Холгер кивнул.
– И в чем же дело?
Холгер затушил окурок и зажег новую сигарету.
– Она решила завещать все свое имущество этой своей общине.
– Дерьмо.
– Да уж.
– Теперь понимаешь?
– Там много?
– Черт возьми, нет, там не весь мир конечно, но все равно. Квартира на Майорстуен. Дача в Ларвике. И у нее есть деньги на счету, она не тратила их после смерти отца. Понимаешь, дело не в самих деньгах, просто я всегда думал, что это перейдет дальше, к Марион, чтобы ей было на что опереться. Семейное наследство и все такое.
Миа кивнула. Холгер трепетно и до самопожертвования любил свою внучку. Миа была уверена, что если кто-нибудь попросит его отрезать себе руку ради ее блага, Холгер сделает это, не задумываясь. Без сомнений. Вот, пожалуйста, моя рука, вторая нужна?
– Черт, вот дерьмо.
– Да, и что тут делать?
– Черт, это непросто.
– Я понимаю, что это просто деньги, и у нас сейчас есть дела поважнее. Две девочки шести лет мертвы, и еще восемь платьев. Настоящий кошмар, я не осмеливаюсь даже думать об этом. Только хожу кругами, не могу уснуть, жду, когда снова позвонят с сообщением, что пропала еще одна девочка. Понимаешь?
Миа кивнула. Она чувствовала то же самое.
– Поэтому я не хотел обсуждать это по телефону. Это просто малая часть всего. Я не хочу тратить на это время, вместо того чтобы ловить эту сволочь.
– Если там только одна сволочь.
– Думаешь, может быть несколько?
– Я не знаю, но мы должны быть к этому готовы, правда?
– Да, конечно.
Холгер на секунду замолчал, обдумывая ее слова.
– Ты не можешь просто поговорить с ней?
– Что?
– С матерью. Сказать ей все, что сказал мне сейчас. Про Марион и тому подобное.
– Боже мой, ты права, – вздохнул Мунк. – Но она такая упрямая. Иногда мне кажется, что она мстит за то, что ей не дали самой решить насчет переезда в дом престарелых.
– Она чуть не сожгла всю улицу, Холгер, это нужно было сделать.
– Да, я знаю, но все же…
Мии стало немного жаль его. Окруженного сильными женщинами разного возраста и слишком доброго. Он сам этого не видел, но все еще мучился угрызениями совести после развода. Миа много раз пыталась сказать, что это не его ошибка, что это выбор Марианне, но он не хотел и слушать.
– Думаешь, их несколько?
– Стоит за убийствами?
Холгер кивнул.
– Вообще не думаю.
– И я. Но нам нужно быть готовыми.
– Я немного… – начала было Миа и тут же оборвала саму себя.
– Немного – что?
– Не знаю, не совсем вижу это. Не вижу всю картину, за ней что-то есть, я знаю, это ясно как день, но я не вижу этого, если ты понимаешь, о чем я.
– Все придет, – сказал Мунк успокаивающе. – Тебя просто долго не было.
– Вероятно, – медленно кивнула Миа. – Надеюсь на это. Честно говоря, чувствую себя немного никчемной сейчас. Жалею себя. Перемещаюсь в детство. Не похоже на меня. Я сама себе такой не нравлюсь. Если у меня не выйдет включиться в дело, отстрани меня, обещаешь?
– Ты нужна мне, Миа, – сказал Холгер. – Поэтому я и вытащил тебя обратно.
– Чтобы помогать тебе в твоих семейных проблемах?
– Пошла ты к черту, Миа.
– Сам иди к черту, Холгер. Мне там нравилось.
Коллеги улыбнулись и обменялись взглядами, не требующими никаких пояснений.
Холгер закурил новую сигарету, а Миа, сделав еще глоток, плотнее закуталась в плед.
– Хёнефосс был в 2006-м, да?
– В сентябре, – кивнул Мунк. – А что?
– Если бы она осталась в живых, она пошла бы в школу в этом году, ты думал об этом?
– Да, я думал об этом. Габриэль сказал кое-что, что заставило меня задуматься.