Отношения матери и сына не были простыми. Анна Ахматова о перенесенных тяготах и невзгодах писала так: «Категория времени гораздо сложнее, чем категория пространства. Этот день для вас был ужасен, но он был днем вашей жизни. И вы хотите, чтоб не только люди, но и день вернулся. И чтобы жизнь началась с того самого места, где ее прервали. Склеилось там, где ее разрубили топором. Но так не бывает. Справедливость, которая торжествует через много лет, это уже не та справедливость, которую ваше сердце жаждало тогда. Да и сердце ваше не то…»
«Когда я начинал заниматься наукой, обратился к древним контактам народов, тюркам, монголам. Казалось, эта проблематика вдали от современных проблем. И вдруг национальные отношения, история межнациональных связей – вдруг – все это оказалось в центре всех интересов», – писал Лев Гумилев.
Мальчик с малых лет рос на руках бабушки. Только в 1929 году, после окончания школы, приехал к матери в Петроград. Анна Ахматова была замужем за Николаем Пуниным. Подростка тяготили отчужденность отчима, натянутые отношения в доме. Он сам вызвался поехать в экспедицию. И если его отец был влюблен в Африку, сын всей душой возлюбил Центральную Азию.
Об этом Лев Гумилев писал в своих дневниках: «Гунны – это моя радость, это мой витамин». «Смысл моей жизни был в том, чтобы восстановить и воздать дань кочевым народам Азии, которых я искренне полюбил».
Палящая жара Центральной Азии, солончаковая степь, белоснежные горы, голубое небо, зеленые сады произвели сильное впечатление на молодого человека. Находясь в экспедиции, он начинает изучать персидский, узбекский, казахский языки.
После возвращения в Петроград Лев Гумилев был арестован сотрудниками НКВД. И хотя не было никаких доказательств, год провел в тюрьме. Выйдя на свободу, поступил на исторический факультет Ленинградского университета. Это был самый чистый и романтический период жизни Льва Гумилева, когда он переживал пламенную страсть к учебе, поэзии, красоте, девушке.
Однажды по заведенной привычке пришел в библиотеку Востоковедческого института. Читая труд великого монгольского ученого Дорджи Банзарова «Черная вера, или Шаманство у монголов», он случайно познакомился с девушкой, тоже интересовавшейся этой книгой. Встреча стала судьбоносной.
Приехавшую из Монголии девушку звали Очирын Намсрайжав. Лев с первого взгляда влюбился в красавицу с Востока. Эту встречу можно уподобить встрече в Париже художника Модильяни и Ахматовой. Лев и Очирын, бродя по узким улицам города, полным истории, гуляя по набережной Невы, говорили о Пушкине, Достоевском, делились мыслями о будущем.
Чтоб навек не остаться угрюмым,
Чтобы стать веселей и нежней,
Чтобы впредь ни минуты не думать
О прекрасной татарской княжне,
Чтобы пенье мое и томленье
Неожиданно вспомнила ты,
Возвращаю тебе отраженье
Чужеземной твоей красоты.
Прочитав стихотворение, Лев Николаевич сказал: «Я люблю Вас, Намсрайжав…»
Коней отбивал я и верным их роздал,
Я много добычи в Китае достал;
Но где та добыча, то ведомо звездам.
С коней и добычи я счастлив не стал.
Но ныне стою я при счастье на страже,
Я длинное к юрте приставил копье —
В ней карие очи моей Намсрайжавы.
В ней черные косы, в ней счастье мое.
Судьба не была к ним благосклонна. Лев Гумилев снова арестован, осужден. Интересно то, что в норильской тюрьме он сидел в одной камере с отцом талантливого казахского поэта Олжаса Сулейменова – Омаром Сулейменовым.
Отбыв срок заключения, Лев Гумилев просится на фронт. Доходит до Берлина. Однако в 1949-м он снова осужден. Год находился в Казахстане – в Карлаге. За семь лет тюремного заключения написал три тома исследований. Из них самое главное – монография «Древние тюрки», посвященная сравнительно малоизученному периоду мировой истории – VI–VIII векам, совпавшему с образованием и расцветом Великого тюркского каганата.
«Я бы мог гораздо больше сделать, если бы меня не держали 14 лет в лагерях и 14 лет под запретом в печати. То есть 28 лет у меня вылетели на ветер!» – это крик души Льва Гумилева.
Очирын Намсрайжав Лев Николаевич никогда не забывал. Эта история могла бы украсить сюжет любого художественного произведения. Через 30 лет произошла их встреча, и тот вечер стал прекрасным мгновением, оставшимся в памяти навечно. Когда Лев Николаевич вышел из комнаты, его жена, Наталья Николаевна, сказала гостившей Очирын Намсрайжав: «Вы знаете, он однолюб и всю жизнь он любил только вас…»
…Лекции выдающегося ученого я запомнил на всю жизнь. Льву Николаевичу Гумилеву принадлежит ряд ценных, содержательных трудов, среди них – «Происхождение казахского этноса».
«На основе сохранившихся кочевых семей, родов – как монголов, так и тюрок – стали образовываться племенные союзы – жузы. Алтай, Тарбагатай, Тянь-Шань в сочетании с прилегающими равнинами – этот разнообразный ландшафт был местом, где зародился казахский этнос и откуда потом распространился на широкие, бескрайние степи Евразии, вплоть до Волги. Казахи как этнос вышли из очень красивой, природно богатой и благоустроенной страны… Хотя казахи как народ существовали, естественно, и раньше. Все три казахских жуза были объединены между собой политическими и культурными связями, и это была наиболее удобная форма для мирного существования кочевников в Степи», – писал Лев Гумилев.
Ученый доказал, что кочевая цивилизация явила систему государственного управления на громадной территории Евразии, что огромен вклад кочевников в мировую культуру.
В одном из интервью он говорил: «Нашему обществу, как и человечеству вообще, вовсе не противопоказано многообразие. Эта непохожесть отражает глубокую связь человеческих популяций с окружающими их ландшафтами, которые составляют среду обитания, дают пищу и даже формируют эстетические и нравственные ценности. Так каждый народ, большой или малый, раскрывает свой талант, а человечество через это проявляет себя как единое целое. …Правильно сказано: истинная дружба народов возможна только при глубоком уважении к достоинству, чести, культуре, языку и истории каждого народа, широком общении между ними. Мы должны всячески способствовать дальнейшему расширению контактов национальных культур, их взаимному обогащению, их подъему и расцвету». Эти слова актуальны и сейчас.
Лев Гумилев – один из великих мыслителей человечества, основоположников концепции евразийства, уникальная личность, истинный пассионарий. Символично, что в столице Казахстана Евразийский национальный университет носит его имя.
Талгат Теменов
Талгат Досымгалиевич Теменов – советский и казахский актёр, театральный режиссёр, кинорежиссёр, театральный педагог, сценарист, кинодраматург, профессор. Народный артист республики Казахстан.
Он был в постоянном поиске, как и сама Россия
О Льве Николаевиче Гумилеве я впервые услышал в студенческие годы, обучаясь на экономическом факультете Ленинградского (ныне Санкт-Петербургского) университета. Это было начало 60-х годов XX века, вошедшее в историю страны как годы известной “оттепели”, как годы так называемых “шестидесятников”. Тогдашнее студенчество размышляло, спорило, искало. Оно внимательно вслушивалось в наставления и высказывания своих учителей и старших товарищей. В те же годы по линии комсомола организовывались разного рода тематические циклы лекций, школы-семинары, дискуссионные клубы и др. Мы бегали на лекции и выступления таких университетских гигантов, какими были Б. Г. Ананьев, В. Т. Тугаринов, В. В. Мавродин, С. И. Тюльпанов, С. Б. Лавров. Кумиром и любимцем студенчества был ректор университета А. Д. Александров – человек великого ума, огромной энергии и исключительно организаторского таланта.
О Льве Николаевиче Гумилеве я впервые услышал в студенческие годы, обучаясь на экономическом факультете Ленинградского (ныне Санкт-Петербургского) университета. То ли потому, что учение Л. Н. Гумилева еще не было достаточно распространенным, то ли потому, что экономика была далека от этнических процессов, то ли потому что я сам был далек от них, но в те годы представления о Л. Н. Гумилеве были смутными. Если заходил разговор о нем, то часто в связи с его знаменитыми родителями – А. А. Ахматовой и Н. С. Гумилевым.
Однако по истечении какого-то времени о Л. Н. Гумилеве стали говорить больше, чаще, громче. Говорили об этносе, биосфере, пассионарности. Особенно много говорили о пассионарности.
Памятник Льву Гумилеву в Бежецке
Вместе с тем говорили и о том, что в своих размышлениях он не дотягивает до классового подхода, что его учение более биологично и географично, чем социально, что он больше антимарксист, чем марксист. Это нас (будущих обществоведов) настораживало, но одновременно вызывало любопытство («запретный плод сладок»). Мы начали разыскивать публикации Л. Н. Гумилева и почитывать их, осваивая всю глубину, неординарность и полет его мыслей.
Сегодня книги Л. Н. Гумилева можно найти на полках любой библиотеки, во многих домашних библиотеках. Творческое научное наследие Л. Н. Гумилева (во многом, как мне известно, благодаря усилиям профессоров С. Б. Лаврова, В. Н. Красильникова, А. И. Чистобаева, П. П. Арапова, академика А. М. Панченко и др.) получило новое дыхание и приобрело невиданный размах. Это сегодня. А тогда, чтобы почитать Л. Н. Гумилева, надо было его найти. И находили.
Познакомился я с Л. Н. Гумилевым в другое время, будучи проректором университета. В 1986 году Министерством высшего и среднего специального образования РСФСР была утверждена программа научных исследований “Социально-экономические проблемы ускорения научно-технического прогресса и пути их решения”. В те годы все говорили об ускорении, о перестройке, об НТП, о социализме с “человеческим лицом”.
Руководителям и организаторам программы хотелось привлечь к ее реализации побольше знаменитостей. К коим уже относился и Л. Н. Гумилев. В этой связи и состоялась моя первая встреча с ним. Впечатление от этой встречи было огромное. Умный, простой, душевный в общении, с огромным кругозором и интеллектом, с некоторым “гумилевским” юмором – таким мне представился Лев Николаевич. Точно не припомню причину отказа от участия в программе, но он тогда отказался.