Умер он в больнице, после неудачной операции, которую, возможно, и не стоило делать. А сказать честно, он попросту уже слишком устал. Устал от неустройств, болезней, и не ему, с его неукротимым темпераментом бойца, было спокойно переносить подступившую дряхлость.
Перед смертью Лев Николаевич успел причаститься и собороваться. На похоронах было многолюдно и очень человечно, невзирая на многолюдство. Старые казаки, в своей старинно-красивой форме, встали у гроба с обнаженными шашками. Александро-Невская лавра выделила место для могилы у церкви, священник сказал глубокие и прочувствованные слова.
– Шапки долой, – звучит сдержанная команда. Головы казаков обнажаются, и только молоденький милиционер, которому, видимо, поручено и тут «надзирать и бдеть», глупо стоит в своей оттопыривающей уши форменной фуражке не в силах понять, осознать, что происходит перед ним, чему он является свидетелем и что ему тоже следовало бы, пусть и нарушая все инструкции, сдернуть в этот миг головной убор.
Соотечественники мои! Изо всех наших потерянных за эти десятилетия обрядов, возможно, лишь похороны еще по-прежнему, хоть и на малый час, объединяют наше больное, распадающееся общество. Кто же зажжет свечу? Где и как вновь станет возникать не злоба, не гнев, но новое содружество россиян, ибо без того не дано нам будет Господом воскреснуть и сохраниться в веках!
Обнажим же головы все – соборно! Гений русской земли – часть нации и ее порождение. Но и нация, родившая гения, должна почуять ответственность свою перед ним. К ней направлены глаголы призывающие, и она должна им достойно ответствовать. Иначе голос гения замолкнет, как колокол на погосте, никого не разбудив. Проснемся ли?
В статьях и книгах все чаще звучат упоминания великого имени, все чаще встречаются те, кто и прочли, и поняли, и приняли гумилевские глаголы. Быть может, все это знак отнюдь не медленности, но быстроты распространения его идей? Ибо нас много, и мы разные, и земля наша велика зело! Но давайте поймем, что цепь исторических событий, выходящая из тьмы прошлых веков к будущему, нерасторжима. Давайте поймем, что в детской суете марксистских догм мы замахнулись на вечное, начав обрубать собственные корни. Давайте вновь сплотимся воедино, перестанем уничтожать среду своего обитания, как и друг друга, давайте вспомним, что мы, даже и в бедах, великая страна, великий народ и великое содружество народов. Давайте, прочтя Гумилева, научимся понимать, кто наши друзья по суперэтническому содружеству, а кто нет, и перестанем лезть к врагам, предавая друзей, тех, кто хочет быть вместе с нами, как мы предали осетин, абхазцев, жителей Приднестровья, как мы позорно предали сербов, отшатнувшись от них, – да мало ли! Осознаем зияющую перед нами пропасть, откроем наконец глаза! Пока не поздно! Пока не начнут вымирать, обращаясь в руины, города, пока не затянуло ольхою и ивняком наши пажити, не обмелели реки, пока не замерли окончательно детские голоса в наших селах!
Повторим вновь и опять: у нас есть великая история, у нас есть теперь и теория, оправдывающая, более того, делающая необходимым наше особенное бытие, существование нашей великой державы как гаранта равновесия мировых сил, с гибелью которого и весь мир легко может обрушиться в пропасть небытия, есть наука, есть мощная техника, не уступающая зарубежной, а в чем-то и превосходящая мировые образцы, у нас есть все еще не порушенная до конца наша великая держава, где надобно лишь навести порядок, очистив ее от грабителей и ренегатов. И у нас есть народ, который ждет появления преданных отчизне и безобманных вождей.
Есть всё! Дело теперь за нами.
1994
Дмитрий Балашов
Дмитрий Михайлович Балашов (1927–2000) – писатель, филолог-русист и общественный деятель. Заслуженный работник культуры РСФСР (1988). Автор известнейших исторических романов о Московской Руси.
Приложение
Отзыв Д. С. Лихачева о рукописи д. и. н. Л. Н. Гумилёва «Этногенез и биосфера Земли» – вып. IV «Тысячелетие вокруг Каспия» и вып. V «Древняя Русь и Великая степь»
Перед нами чрезвычайно смелая и едва ли не первая попытка связать историю Востока и Запада в единый исторический процесс. Эта попытка чрезвычайно важна особенно сейчас, когда события мира несомненно между собой связаны, и история отдельных стран и, как теперь принято выражаться, «регионов» не может уже рассматриваться обособленно. По географическому охвату работа Л. Н. Гумилёва несомненно шире, чем труд О. Шпенглера или Тойнби. Согласимся мы или не согласимся с основными положениями и выводами Л. Н. Гумилёва, но несомненно, что труд его «работает» против расистского подхода, несколько пробивающегося во всех европоцентрических исторических сочинениях, и позволяет рассматривать будущую территорию Советского Союза уже с древнейших времен как единое историческое и историко-географическое целое.
Тем самым работа Л. Н. Гумилёва кладет начало новому рассмотрению географических территорий, как основы для выделения отдельных исторических процессов. Она смывает старые границы, указывая, что в истории нет границ между народами. Я высоко ценю именно эту попытку Л. Н. Гумилёва, как своего рода «героическую» (ибо она создает ему врагов среди традиционалистов в исторической науке), хотя и не согласен с Л. Н. Гумилёвым в частностях. Подход Л.-Н. Гумилёва внедряет интернационализм в сознание историков, разрушает противопоставление народов Запада народам Востока. Он в высшей степени актуален сейчас. Это надо, наконец, понять.
Представленная монография является логическим продолжением труда, депонированного под этим названием в ВИНИТИ в 1979 г. Цель данной монографии – показать применение методики, предложенной в первых трех выпусках, а также увязать исторические процессы Ойкумены, от Китая до Испании, проходивших синхронно в первом тысячелетии нашей эры. В центре данного исследования – история Древней Руси, но прочее – это необходимое в новом подходе, предлагаемом нам Л. Н. Гумилёвым к рассмотрению исторических процессов, историко-географическое окружение.
Как я уже сказал раньше, методика автора оригинальна: она географична, автор смотрит вширь, благодаря чему он обнаруживает закономерности этногенеза, видные только на далеких друг от друга сопоставлениях, на широком пространстве истории. Единицей измерения здесь является не текст источника (хотя Л. Н. Гумилёв умеет разбираться в текстах весьма обстоятельно, что и доказал в своих ранних работах), а события и взаимосвязи. Событий в истории несчетное количество, но каузальных обобщений пока не хватает, и предложенная Л. Н. Гумилёвым методика дает хотя и неожиданные, а иногда спорные результаты, но всегда интересные и стимулирующие мысль – особенно в области этнических контактов, которые дают различные последствия: иногда трансплантацию культуры – контакты с Византией (термин «трансплантация» в отношении культурных явлений введен мною, но в более узком, чем у Л. Н. Гумилёва смысле), – иногда конфликты – с Хазарией – и иногда взаимное неприятие и отчужденность, но тоже очень значительное – попытки контактов с Германской империей и папством. Автор стремится уловить в море фактов общие закономерности и общие или взаимообусловленные явления.
После краткого «Введения», содержащего новые данные по теории этногенеза, следует описание законченного этнокультурного процесса, названного «хуннским» или «хунно-сарматским»; в III веке до н. э. по XII век н. э. устанавливается в нем роль хазар и славян.
Этому периоду сопутствуют лаконичные изложения истории мусульманского и христианского суперэтносов и их взаимодействий с хазарами и восточными славянами в первом тысячелетии н. э.
Следующая часть – «Зигзаг истории» посвящена созданию хищной купеческой империи – Хазарского каганата, использовавшего для своих целей скандинавских викингов, но разгромленного в 965 году русским воинством князя Святослава, после чего описана сложная этнокультурная коллизия, возникшая после крещения Руси в 988–989 годах и повлекшая не только расцвет Киевского каганата, но и ликвидацию «Купеческого спрута» (удачное выражение Л. Н. Гумилёва) – последних центров работорговли и международных интриг.
Последняя часть – «Эпилог» – посвящена описанию военно-политического упадка в Древней Руси, и хуннов, и печенегов, и гузов, и туркменов, что по мнению Л. Н. Гумилёва, послужило причиной внезапных успехов монголов в последующем XIII в., но не затронутом в данной работе.
Цель автора – обнаружение дискретности этногенезов как пространственной, так и временной – достигнута. Поэтому исследование является историко-географическим и по сюжету, и по методике. Автору (Л. Н. Гумилёву) должны быть предоставлены все необходимые условия для продолжения его работы.
Академик Д. Лихачев, 6.I.84
Высказывания Л. Н. Гумилева
Когда меня называют евразийцем, я не отказываюсь от этого имени по нескольким причинам. Во-первых, это была мощная историческая школа, и если меня причисляют к ней, то это делает мне честь. Во-вторых, я внимательно изучал труды этих людей. В-третьих, я действительно согласен с основными историко-методологическими выводами евразийцев. Но есть и существенные расхождения: в теории этногенеза у них отсутствует понятие «пассионарность». Вообще им очень не хватало естествознания.
При том, что евразийская доктрина замышлялась как синтез гуманитарной науки и естествознания, синтез истории и географии. Уже при первом знакомстве с теориями евразийцев у меня возникло сомнение: правильный ли они избрали путь – сопоставление вмещающих ландшафтов и истории населяющих их этносов.
Основной принцип, найденный Петром Николаевичем Савицким, видным русским географом, верен – границы России-Евразии, отделяющие этот внутренний континент от Западной Европы, проходят по изотерме января. На восток она отрицательна, что имеет следствием сильные и продолжительные морозы, а на запад она положительна – оттепели.