В целом, жить Алексей будет, но перспективы выздоровления пока неясные.
Обратный путь времени занял поменьше, шли мы уже не в обход, — скрытность осталась в прошлом, и к крепости подошли ещё засветло.
Естественно, первым делом пришлось заниматься Шереметьевым — а ассистировать мне вызвалась Ольга.
Всё еще зарёванная, но уже чуть повеселевшая, она хорошо держалась, и даже когда я попросил придержать края раны, безмолвно выполнила все требования.
— Он поправится? — единственный вопрос который она задала когда мы закончили.
— Думаю да. Организм молодой, сильный, сейчас ещё поколдуем маленько, и совсем хорошо будет. — ответил я, вливая очередную порцию маны в повреждённый участок. Я, конечно, переживал за голову, сотрясение было очень сильное, но акцентировать на этом не стал, дабы не расстраивать девушку. Потерять отца, жениха, а теперь ещё и брат на грани — ей можно только посочувствовать.
На а после операции меня опять ждала рутина.
— Этих где размещать? — едва я оказался «на людях», тут же появился дядька Иван.
— Этих?
— Ну да. — кивнул он, поясняя — Остатки шереметьевской дружины.
— Много?
— Человек семьдесят вместе с ранеными.
Разместить такое количество внутри крепости я не мог. Тут и так плотность настолько высокая, что образно выражаясь — сложно пройти ни на кого не наступив.
Строительство же многоэтажных домов для более компактного размещения людей ещё не закончилось, или даже правильнее будет сказать, только началось.
— Вариант только один, где-нибудь снаружи. Шатры поставить, может какие-то времянки по-быстрому соорудить.
— Шатров нету, все лопуховским отдали, а времянки попробуем… — недовольно упомянув бывших пленников, неохотно согласился Иван. Он вообще очень настороженно относился к перешедшим на нашу сторону, хоть и не совсем в штыки, но с опаской.
— А этих где разместили? — имея ввиду сегодняшний улов, поинтересовался я.
— В клетках. Их немного, как раз все и поместились.
— Они как вообще, что думают?
— Да ничего не думают. Зыркают только злобно, да бормочут чего-то… Может их всё же того? В расход пустим?
По сравнению с лопуховскими, которых было больше двух сотен, взятых на Кряже оказалось всего три десятка, и в основном это были защищавшие стены лучники. Кого оглушило когда дыру пробивали, кто картечину поймал. Ну а кто и просто от безысходности оружие бросил. Я то к этому нормально относился, а вот дядька Иван злился. Если раз сдались, — говорил, то и другой не сдюжат. Мол трусы они все.
«Единожды предав, предаст не раз ещё». — Я хорошо знал цену этим словам, но знал так же что применять ко всем подряд их не стоит.
Вот к примеру, взять тех же лопуховцев. Кого они предали? Сумасбродного господина? К тому же, на момент «предательства», уже благополучно почившего. Считается ли это?
Если делить мир исключительно на чёрное и белое, тогда да, считается. Но стоит добавить толику других цветов, и вот уже вся эта однозначность куда-то пропадает.
А если разбираться во всём с учётом сопутствующих факторов, то практически любому предательству найдется если не оправдание, то куча смягчающих обстоятельств.
И да, несомненно есть то, чему оправдания нет, и быть не может, но в данном случае, как с лопуховскими ратниками, так и с Валиевскими, речь не идет о каких-то клятвах на крови, или чем-то подобном, здесь это можно трактовать скорее сменой работодателя. Ну а что? — У кого условия лучше, к тому специалист и пойдёт. Никто же это не называет предательством?
С условиями у меня пока так себе, но в перспективе будет интереснее чем где бы то ни было. Сейчас главное людей разместить, жильё до зимы достроить, со снабжением разобраться. Зимы в этой местности хоть и не особо снежные, но грязь такая, что вся жизнь замирает, все сидят по местам и никуда не дёргаются. Проезда нет нигде, распутица настолько суровая, что не то что на телеге, пешком не пройдёшь толком.
А вечером, точнее уже за полночь, меня ждал сюрприз.
По обыкновению засидевшись допоздна, я собирался уже ложиться, как в дверь постучали.
— Не заперто! — крикнул я из-за стола, думая что это денщик пришёл о чем-нибудь справиться.
Но это был не денщик.
Дверь скрипнула, и в комнату проскользнула тонкая девичья фигурка.
— Что-то случилось? — напрягся я, силясь «опознать» посетительницу. Свет горел только за столом, и под накинутым капюшоном лица девушки видно не было.
Гостья промолчала, задвинула защёлку на двери, и сделав пару шагов в мою сторону, замерла.
Я тоже поднялся, вышел из-за стола и подошёл к ней, на ходу соображая кто же это может быть.
— Что-то случилось? — повторил я, но вместо ответа девушка скинула с себя плащ, оставшись лишь в почти не скрывающей лица маске.
— Окс… — я хотел назвать её по имени, Оксана, но вовремя прикусил язык. С женщинами всегда сложно, а с совсем юными, начитавшимися любовной литературы, эта сложность увеличивается на порядок.
Вот что значит эта маска? Она же не может не понимать что я её всё равно узнаю? Или это какой-то знак? Да и вообще, что за перемена настроения такая? То она в драку кидается, то ночью голая приходит? От ненависти до любви один шаг? — Может это оно?
Наверное, будь я в своём старом теле, поразмышлял бы на эту тему, но тело не старое, поэтому долго терпеть такой раздражитель не вышло, и я, не задерживаясь, повалил даму на кровать.
Вот тоже минус неопытности; оголившись, женщина считает что уже одним этим осчастливила своего партнёра, и совершенно не желает хоть как-то проявлять инициативу. Нет, требовать «наездницы» или оральных ласк от столь юной особы я не собирался, но можно делать хоть что-то?
Ну и когда всё кончилось, — а из-за того что она оказалась девственницей, процесс получился скомканным и спонтанным, Оксана так же беззвучно поднялась, накинула упавший плащ, и не прощаясь, скрылась за дверью.
Я же остался в одиночестве, наедине со своими мыслями.
И не то чтобы меня очень волновала подоплёка такого поступка, но всё равно было любопытно.
Что это было? — «Намёк» на замужество? Или это уже не намёк? — Быка за рога? Ведь если откинуть весь пафос, на дворе война и количество претендентов на руку и сердце тает на глазах. Да и после смерти главы Лопухиновского клана и полной неизвестности, когда само существование семьи под большим вопросом, даже моя скромная персона оказывается не самым худшим вариантом. Тем более они, вроде как у меня в плену.
Но долго поразмышлять мне не дали. Только я плеснул себе некрепкого винца, как в дверь опять постучали.
«На сей раз точно дядька Иван». — подумал я. Свет в окошке увидел, и пришёл с какой-нибудь проблемой.
— Открыто!
Но это опять был не денщик. Словно тень, в комнату просочилась тонкая девичья фигурка.
Вот значит как, видимо по какой-то причине Оксана сочла свою миссию не выполненной и пришла за добавкой?
Ну что ж, я не против. Тем более в первый раз всё вышло быстро и смазано, а сейчас уже можно вдоволь насладится процессом.
Девушка так же настороженно застыла, но в этот раз я не стал дожидаться когда она сама подойдёт, а решительно поднялся, и преодолев отделявшее нас расстояние, с ходу бросил её на кровать.
Надо же, успела одеться… — подумал я, разворачивая даму спиной и задирая плащ. Хотел вообще снять этот ненужный аксессуар, но в этот раз она вцепилась в него мёртвой хваткой.
Ну и ладно, так даже интереснее… Наверное отошла от шока и решила поиграть.
Поставив её в «позу подчинения» — а именно так трактует «догги стайл» камасутра, я кое как содрал с неё бельё, и отметив при этом что как-то уж очень реалистично она сопротивляется, приступил к процессу.
Вошёл резко и сразу на всю глубину. Девушка вскрикнула, но гася крик, я вжал её в подушку. Она что-то пыталась сказать, вроде ругалась, но меня это только распаляло. И нет, я «не играл в одни ворота», выдерживая хоть сколько-то постоянный ритм, я честно старался «нащупать» тот порог при котором дыхание и стоны партнёрши станут наиболее яркими. Начал осторожно разгоняться, совершенно искренне собираясь сделать Оксане приятно, но в какой-то момент перестал себя контролировать, и так увлёкся, что не заметил как стоны превратились в крики, а когда осознал, это ещё больше раззадорило меня. Рванул, обнажая спину, и так задранное платье, схватил за волосы, и одной рукой резко потянув на себя, второй ухватился за грудь.
Девушка закричала, рванулась, пытаясь вырваться, но сил не хватало, а своими попытками она ещё сильнее распаляла горевшее во мне желание.
«А может она забеременеть хочет?» — не кстати пришла мысль. Ну а что, вполне вероятно. То что я пью предохраняющее зелье никому неизвестно, вот и решила подсуетится. Но с другой стороны, тут так не принято, одно дело когда за такой залёт есть кому предъявить, заставив женится, и совсем другое так, когда всё их семейство в одном шаге от рабского клейма.
В общем, не стал я заморачиваться по этому поводу, и дойдя до кульминации, отошёл чтобы плеснуть вина.
— Выпьешь? — глядя как торопливо гостья восстанавливает целостность своего одеяния, спросил я, и чуть не выронил бокал когда она обернулась.
Капюшон спал, маска куда-то делась, но самое главное что на меня смотрела не Оксана Лопухина, а Шереметьева Ольга.
— Ты? — вырвалось у меня. — Но как?
Девушка посмотрела исподлобья, поправила платье, подошла к столу, и выдернув из бутылки пробку, молча вылила в себя почти половину.
— Как-то так… — наморщившись, ответила она и снова присосавшись к бутылке, допила остатки.
— Это не то что…
— Не оправдывайся. — перебила Ольга. — Я, конечно, думала что первый раз будет несколько иным, но так тоже неплохо. Во всяком случае будет что вспомнить.
— Главное внукам не рассказывай… — видя что не всё потеряно, пошутил я.
— И не подумаю. — усмехнулась девушка, и перев