Девушка сдавленно хмыкает и прихлебывает из стакана. Не похоже, что она пришла на встречу фандома. На ней обычные джинсы и футболка с группой All Time Low на пару размеров больше нужного. А еще она выглядит старше. Даже не так – более зрелой. Ни за что не поверю, что она ночи напролет смотрит видео с «Ковчегом» и читает фанфики.
– Ты тоже пришла на встречу фандома? – с искренним любопытством спрашиваю я.
Девушка облокачивается на барную стойку.
– В каком-то смысле. Я пришла с подругой. Вот она – фанатка до мозга костей. А я так… – Она ухмыляется. – Если честно, я хотела посмотреть, на что это похоже. Никогда не была на подобных встречах.
– Если тебе от этого станет легче, я тоже! – признаюсь я. – Но я большая фанатка «Ковчега». Вдруг ты еще не догадалась. – Я показываю ей телефон, где на заставке стоит Джимми.
Девушка пожимает плечами.
– Так сразу и не скажешь. Кто угодно может быть фанатом «Ковчега» – не только те, кто с ног до головы одет в их мерч.
– И то правда…
Бармен наконец-то замечает меня, и я прошу налить еще J2O.
– О, мы с тобой товарищи по J2O, – немедленно замечает девушка. – Ты тоже не пьешь?
– Нет, подруга. Я мусульманка. Некоторые мусульмане пьют, но я нет.
– Круто! Мне бы не помешала такая отговорка. А я просто думаю, что алкоголь на вкус как моча, – кривится она.
– Что, правда?
– Ну, врать не буду, мочу я не пробовала.
Бармен приносит мне стакан газировки и, кажется, слышит ее последние слова. Он хмурится, и, когда поворачивается к нам спиной, мы сдавленно хихикаем.
– Надо запомнить: дегустация мочи – не лучшая тема для обсуждения с незнакомцами.
– Поздно. Дело сделано, – говорю я.
– М-да, умею я производить первое впечатление.
– Зато я такое точно не забуду!
Девушка широко улыбается и спрашивает:
– Как тебя зовут?
Я отвечаю не сразу – мозг судорожно пытается сообразить, как себя представить: как Фереште или Ангел? Эта девушка не фанатка, но мы сейчас на встрече фандома, где интернет-общение переходит в реальную жизнь…
– Ангел, – наконец определяюсь я.
– Ангел! – восклицает девушка. – Потрясающее имя! А я Блисс.
Блисс – лучшая, с кем мне доводится общаться в этот вечер.
Я редко встречаю людей, которые не уступают мне в разговорчивости, но Блисс определенно одна из них. Хотя она утверждает, что не фанатеет от «Ковчега», это не мешает ей курсировать со мной по пабу и активно болтать. Я знакомлю ее с Попс, Ти-Джей и другими фанатами. Знакомлю с Джульеттой, когда та наконец отрывается от Мака и подходит к бару. Правда, Джульетта при этом слегка теряется, а вот Блисс тут же обращает внимание на чехол ее телефона, украшенный сухоцветами, и рассказывает, как раньше думала, что через несколько недель после увядания они распадаются в пыль, – а если нет, то почему все сады еще не завалены мертвыми цветами? Куда они деваются? Я в ответ только недоуменно пожимаю плечами, а во взгляде Джульетты отчетливо читается: «Ангел, что здесь происходит?!»
Блисс не спешит знакомить меня с подругой, которая привела ее на встречу фандома, и я начинаю гадать, не выдумала ли она ее. Но даже если и так, какая разница? На часах уже десять, и остаток вечера я намерена провести с Блисс. Она не похожа на других фанаток. Охотно болтает о чем угодно, но, когда мы заговариваем о «Ковчеге», молчит и слушает, не перебивая. А потом просто шепчет на ухо какую-нибудь шутку – и я ощущаю себя так, будто знаю ее много лет.
– Я хочу работать в благотворительной организации, – говорит Блисс, едва ли не улегшись на стол. – Спасать мир.
– Какую его часть? – уточняю я.
– В смысле, какое место?
– Нет, чем именно ты хочешь заниматься? Мир большой, и дерьма в нем много.
– А! – Блисс подпирает щеку кулаком. – Я думаю пойти в Гринпис. Чтобы помочь им остановить изменение климата до того, как люди уничтожат Землю.
– Вау. Думаешь, у них получится?
– Вряд ли. Но попробовать стоит. – Блисс внимательно смотрит на меня. – А ты чем займешься?
– В смысле, кем буду работать?
– Ну да. И вообще по жизни.
Мне требуется время, чтобы вспомнить, какие у меня планы на будущее. Мы только что обсуждали четверговый концерт «Ковчега». Все, что случится потом, – покрытая мраком неизбежность под названием «После встречи с “Ковчегом”».
Есть ли в моей жизни хоть что-то, что волнует меня так же сильно, как «Ковчег»?..
– Психология, – соображаю я наконец. – В октябре я иду в университет.
– Супер, – говорит Блисс. – Я буду спасать природу, а ты людей – и, возможно, вместе мы удержим этот мир от падения в пропасть. Психолог и воин Гринписа на страже человечества!
– Вот бы «Нетфликс» снял такой сериал.
Блисс рассказывает, что она бисексуальна. И произносит это с такой уверенностью, что во мне вдруг просыпается зависть. Хотя в фандоме «Ковчега», наверное, хватает бисексуалов – которые точно знают, кто они, и открыто пишут об этом в своих блогах и в био в твиттере. Лично я так и не придумала, что о себе написать, поэтому вставила в профиль отрывок из песни «Ковчега».
Я узнаю, что фамилия Блисс – Лэй. Ее папа – китаец, а мама – белая. Родители воспитывали ее в христианской традиции, но она так и не поверила в Бога. Блисс расспрашивает меня об исламе, потому что регулярно прогуливала уроки религии в школе. Обычно я бешусь, когда люди воспринимают меня как неиссякаемый источник знаний об исламе – далеко не все мусульмане одинаково относятся к вопросам веры. Но на Блисс я просто не могу злиться.
– Как по мне, не слишком отличается от христианства, – подытоживает она, когда я замолкаю. – Лучший друг моего парня – верующий христианин.
– Да, ислам и христианство во многом похожи.
– Хотела бы я верить в Бога и во все такое, – вздыхает Блисс.
– Почему? – удивляюсь я.
– Согласись, неплохо, когда есть за что уцепиться, если в твоей жизни все идет прахом.
Я задумчиво киваю. В чем-то она права.
– А что ты делаешь, когда все идет прахом?
– Не знаю. – Блисс пожимает плечами. – Плачу, наверное.
– От этого вера не спасает, – криво улыбаюсь я. – Все равно приходится иногда плакать.
– Если подумать, – Блисс обводит взглядом собравшихся в пабе, – в фандоме тоже есть что-то от религии.
Мне эта мысль никогда не приходила в голову. И тем не менее я со смехом киваю.
– Да уж. Тогда нам следует хорошенько помолиться, чтобы Джимми и Роуэн благословили нас еще одним объятием на сцене.
Блисс тоже смеется, но на мгновение в ее глазах проскальзывает что-то, отчего у меня возникает ощущение, будто ей жаль меня и остальных фанаток.
– Вам в самом деле нравится думать, что они вместе?
Я пожимаю плечами.
– Благодаря им я верю, что настоящая любовь существует.
Что в этом мире вообще существует что-то хорошее. Что он не обратится в пыль в следующий миг. Что для меня есть смысл держаться за жизнь.
– А если бы не они, ты бы в это не верила?
Я пытаюсь представить, кто еще мог бы заставить меня поверить в любовь, но ничего не приходит в голову. Перед мысленным взором возникают родители, которые вечно ругаются. Школьная подруга, которую парень бросил после первого секса. Парочка, молча сидящая за столиком в ресторане.
– Боюсь, что нет, – наконец отвечаю я.
Когда я возвращаюсь из туалета, Блисс сидит с телефоном чуть поодаль от толпы. От ясного, уверенного выражения лица не осталось и следа – теперь она выглядит так, будто с кем-то ссорится.
Я подхожу ближе, и до меня доносятся слова:
– Вообще-то это не твое дело, где я и чем занимаюсь.
Блисс отключается и бросает телефон на стол. Я краем глаза замечаю на экране имя звонившего – Роуэн.
Забавно.
– Все в порядке? – спрашиваю я, присаживаясь рядом.
Блисс вскидывает голову, удивленно смотрит на меня и молниеносно растягивает губы в улыбке, будто ничего не случилось.
– Да, все отлично, как же иначе? – отвечает она. – Мама звонила. Не любит, когда я гуляю допоздна.
– Ага, – киваю я, хотя сильно сомневаюсь, что ее маму зовут Роуэн.
– Ладно, мне пора. – Блисс прячет телефон в карман и снова улыбается. – Приятно было познакомиться!
В следующий миг она уже выскальзывает из паба – я даже сказать ничего не успеваю. У меня такое чувство, будто я весь вечер общалась с призраком.
Поболтав еще с парой интернет-знакомых и выпив газировки, я решаю, что пришло время воссоединиться с Макульеттой. Но Джульетты нигде нет, в отличие от Мака, который сидит на их прежнем месте – один, в компании пинты пива. Вид у него как у покинутого любовника, пришедшего в паб, чтобы утопить печаль в вине и написать пару-тройку сонетов о разбитом сердце.
– С кем ты зависала весь вечер? – спрашивает Мак, когда я опускаюсь рядом и ставлю на стол стакан с J2O. Присмотревшись повнимательнее, я делаю вывод, что эта пинта у Мака не первая, скорее, третья. Кажется, ему очень одиноко здесь – даже Джульетта его покинула. Неожиданно мне становится его жалко.
– Не знаю. Какая-то девчонка, мы только познакомились.
– Только познакомились? А выглядело так, будто вы лучшие друзья.
– Ну, мы легко нашли общий язык, – пожимаю я плечами.
За столом повисает неловкое молчание.
– А я и не знал, что ты в фандоме знаменитость, – говорит Мак с самой фальшивой улыбкой, которую я только видела.
– Знаменитость – это громко сказано, – смеюсь я.
– Громко сказано? – Мак удивленно поднимает бровь. – Ты шутишь? Да здесь все тебя знают. Люди подходят, чтобы сделать с тобой селфи.
– Это просто интернет, – отмахиваюсь я.
– Просто интернет, – хмыкает Мак. – Иногда мне кажется, что интернет куда более реален, чем настоящая жизнь.
Я вдруг понимаю, что за то время, пока я ходила по залу с Блисс, настроение у Мака успело катастрофически испортиться.