– Чувак, все супер! – Ангел потрясенно мотает головой и раскачивается на пятках взад-вперед. – Только я не очень поняла, почему ты не взял с собой телохранителя.
– Я…
Что же я натворил?
Контракт. Запись. Роуэн. Листер. А я просто вылез в окно и сбежал.
Ангел поднимает руки и торопливо произносит:
– Не волнуйся, тебе не нужно ничего объяснять. Вообще, чья бы корова мычала, я сама вечно влипаю в неприятности.
Ответить я не успеваю – Ангел снимает с плеча рюкзак и вытаскивает сложенный джемпер.
– Я подумала, что не стоит доставать его посреди вокзала, – говорит она и тут же над собой смеется. – Прозвучало как эвфемизм. В общем, держи. И свитер оставь себе, он старый, я не буду его носить.
Я осторожно забираю у нее джемпер и чувствую, что внутри спрятан нож. Эту рукоять я узнаю из тысячи.
Она не соврала, она в самом деле его принесла.
Он не потерялся.
Слава богу.
– Ну что ж… Тогда я, пожалуй, пойду. – Ангел снова улыбается, отступает на шаг и закидывает рюкзак на плечи. Потом делает глубокий вдох. – Знаю, для тебя все это только лишние проблемы, но я… была очень рада встретиться и поговорить. Пусть даже так.
Искренность в ее голосе не имеет ничего общего с интонациями других фанаток, которые с привизгиванием произносят наши имена и невыносимо пафосно рассказывают, как мы изменили их жизнь.
– Я правда рада, что сумела тебе помочь, – продолжает Ангел. – После того как ты столько раз помогал мне.
– Но я… Я ничего для тебя не сделал, – мямлю я в ответ.
– Сделал, – улыбается она. – И много.
Потом кивает и поворачивается, чтобы уйти, – но я неожиданно для самого себя снова хватаю ее за рукав.
– Подожди!
– Да? – Ангел бросает на меня озадаченный взгляд.
Мне хочется провалиться на месте, но я все же выдавливаю:
– А ты можешь побыть со мной еще немного?
– Да… Да, конечно. – Ангел стоит неподвижно, и я отпускаю ее руку.
– Просто не хочу оставаться один, – оправдываюсь я.
– Все нормально, я тоже не люблю оставаться одна.
Какое-то время мы молчим. Потом она осторожно спрашивает:
– Ты уверен, что с тобой все в порядке?
Я прижимаю джемпер с ножом к груди и признаюсь:
– Вообще-то нет.
– А… тебе есть кому позвонить?
– Нет.
– Понятно… А что ты тогда собираешься делать?
Что я собираюсь делать? Ответ приходит сразу: дедушка!
– Я хочу домой.
– Домой? – удивленно моргает Ангел.
– Да. Я хочу домой, – твердо повторяю я.
– В смысле, в вашу квартиру?
– Нет. – Я мотаю головой. – В мой настоящий дом. Туда, где я вырос.
– А! – удивленно восклицает она, но потом кивает, будто ничего лучше я и сказать не мог. – Да, конечно. Это правильно.
– Ты поедешь со мной? – Вопрос вырывается машинально, я даже задуматься не успеваю. Но я правда этого хочу – сам не знаю почему. Потому что один я с вокзала не выберусь? Может быть. Или потому что меня к ней тянет? Я уже сам себя не понимаю. Вероятно, настоящая причина в том, что Ангел – единственная фанатка в мире, которая знает, что я собой представляю на самом деле.
И я не хочу прощаться с ней посреди магазина, чтобы разойтись раз и навсегда.
– Да, конечно, – отвечает Ангел, глядя на меня большими немигающими глазами. Такое чувство, что она согласилась бы поехать куда угодно: в Австралию, на Плутон и даже прямиком на небеса.
– А ты не занята? – на всякий случай уточняю я.
– Занята? – переспрашивает Ангел с таким видом, будто я сморозил несусветную глупость. А потом вдруг становится очень серьезной: – Слушай, а кто-нибудь знает о том, где ты?
– Помимо сотни людей, которые нас чуть не затоптали? – У меня вырывается горький смешок.
– Нет, я про Роуэна и Листера. Или вашего менеджера.
– Нет, они не знают.
И сейчас мне меньше всего хочется о них думать. Да и вообще о чем-либо.
– Ну что, пойдем? – спрашиваю я.
Ангел одергивает толстовку, поправляет шарф и кивает.
– Пойдем.
АНГЕЛ РАХИМИ
Сама не знаю, как так получилось, но вот я еду на поезде в Кент вместе со своим сыном, Джимми Кага-Риччи. В интернете я в шутку называла его «сынком», но с каждой минутой, проведенной вместе, действительно все сильнее ощущаю себя его мамой.
Я отдала Джимми свои солнцезащитные очки, чтобы его внешность не так бросалась в глаза. Они оказались ему велики, и выглядит он в них довольно-таки нелепо. А еще я оплатила билеты его карточкой, потому что он слишком нервничал, чтобы с кем-нибудь разговаривать.
Честно говоря, мне кажется, у него что-то вроде срыва.
Не удивлюсь, если и у меня тоже.
Только через десять минут после того, как мы садимся в поезд, я спохватываюсь, что надо бы написать папе и предупредить, что я пока не приеду.
«Все в порядке?» – тут же пишет он в ответ.
Я отправляю ему смайлик с поднятыми большими пальцами.
Собеседник из Джимми так себе – он почти все время молчит. Такое чувство, что мягкий, улыбчивый Джимми Кага-Риччи, которого я знала по видео и фотографиям, – всего лишь плод чьих-то фантазий.
Но тем не менее это он.
Незадолго до отправления поезда он поворачивается ко мне и говорит:
– Слушай, тебе не обязательно со мной ехать.
Но я бы поехала с ним куда угодно.
Я люблю его. Не знаю, как еще описать это чувство. Это не влюбленность, не одержимость, это самая настоящая любовь из разряда «я буду думать о тебе каждый день до конца своей жизни». Любовь, похожая на отчаянное желание обладать чем-то бесполезным, пускай ты и знаешь, что исчезни эта вещь – и ничего не изменится.
Как же я в это вляпалась?
ДЖИММИ КАГА-РИЧЧИ
– Слушай, далеко нам еще ехать? – спрашивает Ангел в такси, которое везет нас через Кент. Мы поймали его у станции Рочестер и едем уже полчаса: дедушка живет за городом.
Ангел смотрит в окно, тщетно пытаясь разглядеть хоть что-то за серой пеленой дождя.
– Далеко, – коротко отвечаю я, и она бросает на меня насмешливый взгляд.
– Как загадочно!
– Я не собираюсь сообщать тебе свой адрес. Прости, но это небезопасно.
– А когда приедем, ты что, глаза мне завяжешь? Как в кино? Боюсь, тогда наше приключение перейдет в разряд жутковатых.
Я не отвечаю.
– Да, ребята, не лучший день вы выбрали, чтобы гулять по болотам, – говорит водитель такси, женщина средних лет. Выговор у нее местный, хоть и не такой, как у Гэри. – В новостях предупреждают, что грядет настоящий потоп.
Я продолжаю молчать, и вместо меня отвечает Ангел. Кажется, она органически не способна терпеть паузы в разговоре.
– Что, так сильно льет?
Ее голос звучит фальшиво. Я как-то приноровился различать, когда она говорит, что думает, а когда пытается быть вежливой, добивается чьего-то расположения или просто хочет поддержать беседу.
Они принимаются болтать о погоде, и я отключаюсь. Мой телефон очень удачно разрядился.
– Так где вас высадить, молодежь? – спрашивает таксистка, когда мы въезжаем в деревню. Та совсем маленькая, вокруг – густые леса и зеленые луга, а все дома построены вручную, так что двух одинаковых не найти. Дедушкин – то есть мой – находится на другой стороне деревни, туда идти минут десять.
Ангел выжидательно смотрит на меня – она-то понятия не имеет, куда нам нужно.
– Давайте здесь, – говорю я. Ни к чему водителю знать мой адрес. В таком деле осторожность лишней не бывает.
Я плачу за проезд, и мы вылезаем из машины. Настроение у Ангел приподнятое, но вполне возможно, что она всего лишь притворяется.
Я начинаю подозревать, что она часто это делает.
До вечера еще далеко, но небо плотно затянуто тучами, и на улицах уже горят фонари. На дороге и тротуарах поблескивают лужи, и мы очень быстро промокаем до нитки. Никто из нас не додумался захватить с собой зонт или хотя бы плащ. Джинсы противно облепляют ноги. Ангел снова и снова поправляет хиджаб. Я предлагаю забрать ее рюкзак, но она решительно отказывается.
Пока мы идем, она не замолкает ни на секунду. Мне даже говорить ничего не нужно – она тараторит, перескакивая с темы на тему, беспечно рассказывает о семейных праздниках, школьных поездках, старых друзьях и видео в интернете. Это напоминает нервный тик. А может, ей просто не хватает внимания? Кажется, я в жизни не встречал человека, который бы так много и безудержно болтал.
Впрочем, ее болтовня странным образом успокаивает. Уж лучше это, чем оставаться наедине с тишиной и своими мыслями.
– Значит, тут и живет твоя семья? – спрашивает Ангел, в конце концов исчерпав запас историй.
– Только дедушка, – негромко говорю я.
– А остальные где? – не унимается Ангел.
Я не спешу с ответом.
– Не здесь.
Ангел чувствует, что это для меня больной вопрос, и замолкает, судорожно подыскивая безопасную тему для разговора. Если подумать, это немного забавно – то, как она боится меня рассердить.
– Моя семья живет в большом городе, а тут такое живописное место, – начинает она, но я вдруг перебиваю:
– Моя бабушка умерла.
Ангел спотыкается на полуслове и вопросительно на меня смотрит. А я продолжаю:
– Мама с папой вечно пропадали на работе. Потом они развелись. Оба строили карьеру, мотались по всему миру, а я с самого детства жил с бабушкой и дедушкой. Так что мы с родителями никогда не были близки. Им до меня тоже особо нет дела. Мы редко общаемся.
Ангел ничего не говорит. В деревне тихо, только шелестит дождь, и мы шлепаем по лужам.
– Старшая сестра учится в университете в Америке. Она старается не афишировать наше родство.
– Я не знала, что у тебя есть сестра, – растерянно произносит Ангел.
– Об этом мало кто знает.
Мы проходим мимо единственной на всю деревню остановки. Здесь я каждое утро ждал школьный автобус. Кажется, это было где-то в альтернативной реальности.