– Вы наполняете мою жизнь светом, – говорю я. – Когда все плохо, когда по утрам я открываю глаза и мечтаю заснуть и не проснуться, вы вытягиваете меня на поверхность.
– Я ничего не делаю, – шепчет он.
– Еще как делаешь. – Я нервно сглатываю. – Если ты бросишь «Ковчег», я пойму. Но ты тоже пойми, что с вами уйдет и частичка меня. – Я прижимаю руку к груди.
– Частичка тебя?
– Без «Ковчега» все, что у меня останется, – это моя унылая жизнь. Вы – чуть ли не единственное хорошее, что в ней было. Вы – часть моей правды.
Джимми моргает.
– А ты – часть моей.
– Да?
– Да.
Джимми смотрит куда-то вверх. Проследив за его взглядом, я вижу, что он скользит глазами по своим детским фотографиям, по фотографиям родителей, по всей своей жизни.
– Это место все еще остается твоим домом? – спрашиваю я.
– Да, – кивает Джимми.
– Ты, наверное, так скучаешь по нему… И по дедушке.
Он снова кивает.
– Тот нож. – Теперь Джимми смотрит на меня. – Дедушка подарил мне его на шестнадцатилетие. Знаю, глупо всюду таскать его с собой, но он напоминает мне о доме.
Он лезет в задний карман, и на лице возникает выражение легкой паники. В руке – пусто.
– Наверное, остался во вчерашних джинсах, – бормочет Джимми.
– Он ведь очень старый?
– Да, принадлежал еще моему прадедушке.
Неудивительно, что он так отчаянно жаждал его вернуть. Джимми встает с дивана, нервно сжимая и разжимая пальцы.
– Подожди, я сбегаю и возьму его, – бросает он и устремляется в свою комнату.
Я снова смотрю на увешанную фотографиями стену. Сейчас меня интересуют старые снимки в коричневых тонах – особенно тот, на котором подписано «Анджело Риччи». В прошлый раз я не успела его толком рассмотреть, зато теперь подмечаю и высокие скулы, и темные оленьи глаза, и потерянное выражение лица.
Он невероятно похож на Джимми.
Голос Джимми выманивает меня из гостиной. Когда я выглядываю в коридор, он вихрем проносится мимо, а следом, качая головой, идет Пьеро.
– Ничего не понимаю! – почти кричит Джимми. – Наверное, ты вытащил его у меня из кармана и куда-то положил.
Он останавливается возле обогревателя в прихожей, на котором сохнут его вчерашние джинсы. Тщательно осматривает карманы, но ножа там нет.
– Я его не видел, – хмурится Пьеро. – Пусть я и старый, но память меня еще не подводит.
– Он точно был в джинсах! Я снял их вечером, а ты утром повесил на обогреватель.
– Может, ты выронил его где-нибудь на улице по пути сюда?
– Нет, вчера вечером он был у меня! В моей комнате! И там его тоже нет!
В прихожей, привлеченный разговорами, появляется Роуэн. Он уже накинул куртку, в руке – телефон. Судя по виду, он собирается уйти.
– Что происходит?
Джимми швыряет джинсы обратно на обогреватель.
– Он пропал.
– Кто пропал?
Джимми не отвечает, резко разворачивается и исчезает в своей комнате.
Вслед за Роуэном в прихожую подтягиваются Джульетта и Блисс. Роуэн вопросительно смотрит на Пьеро, и тот со вздохом поясняет:
– Он потерял свой нож.
– Нож? – изумленно переспрашивает Блисс, глаза у нее становятся большими, как блюдца. – Погодите, тот самый, фамильный? Вот же срань. Роуэн рассказывал про него. А зачем он понадобился Джимми?
– Просто нож для него очень важен. – Я решаюсь подать голос, и Роуэн тут же одаривает меня раздраженным взглядом. Кажется, он так и не смирился с моим присутствием.
– Ладно, нам с Листером пора. – Роуэн поворачивается в сторону ванной комнаты и кричит: – Алистер! Мы уезжаем!
Что… они уезжают?
Без Джимми?
Листер все не выходит – зато возвращается Джимми, и вид у него еще более взъерошенный, чем прежде.
– В комнате его нет, – упавшим голосом сообщает он. Руки сжаты в кулаки, глаза мечутся по коридору, обшаривая темные углы.
– Найдется, – говорит Роуэн.
А Джимми вдруг замирает и внимательно на него смотрит.
– Это ты его взял.
– Что?
– Так ведь? – Джимми подходит ближе. – Это ты взял мой нож.
ДЖИММИ КАГА-РИЧЧИ
Роуэн взял мой нож. Я вспомнил, что перед сном положил его на тумбочку возле кровати. Но теперь его там нет. Должно быть, Роуэн заметил нож, когда пришел меня будить, или потом, когда мы сидели и разговаривали втроем, и решил, что будет лучше его забрать.
Он с самого начала слишком остро реагировал. Типичный Роуэн. Примчался сюда, думая, что я сорвался и теперь опасен для самого себя, а утром ему первым делом бросился в глаза нож на прикроватной тумбочке. Вот он его и забрал – от греха подальше.
Да, именно так все и случилось.
– Ты шутишь, что ли? – Роуэн ошарашенно качает головой. – О чем ты вообще?
– Мой нож пропал, – мрачно чеканю я. – Только ты мог его взять.
– Да зачем он мне? Я к нему даже прикасаться не хочу! – Роуэн оглядывается в поисках поддержки. – Ладно тебе, Джимми. Я его не брал.
Теперь он еще и лжет мне в лицо?!
– Пьеро! – Роуэн указывает на дедушку, который стоит, прислонившись к стене и скрестив руки на груди. – Это ведь ты забрал нож?
Дедушка, слегка опешив, качает головой:
– Нет. Он же не мой, как я мог его взять?
Рука Роуэна бессильно падает. Он не знает, что еще сказать.
– Джимми, ну хочешь, можешь меня обыскать. Клянусь, нет у меня твоего ножа.
– Просто верни его! – Я срываюсь на крик.
– Да нахрена он мне! – Теперь Роуэн тоже кричит. – Зато готов поспорить на пятьдесят тысяч, что его взяла она. Или ее подружка-фанатка. – Он сердито тычет пальцем в Ангел и Джульетту, которые тоже стоят в коридоре.
У Ангел вырывается истерический смешок, что в ее ситуации не очень-то помогает. Роуэн тоже смеется слегка безумным смехом и поворачивается к двери.
– Ладно, мне уже пора…
– Нет. – Я хватаю его за руку и тяну назад. – Не смей так со мной поступать. Отдай нож.
Роуэн резко выдергивает руку.
– Как поступать? Разве я могу поступить с тобой хуже, чем ты поступаешь со мной?!
– Мальчики, успокойтесь! – рявкает дедушка, потом смотрит на Роуэна. – Давай ты просто отдашь ему нож.
– Господи боже, в сотый раз повторяю: я его не брал!
До меня доносится шепот Джульетты:
– Ангел… Это ты его взяла?
– Что?! – возмущенно вскрикивает Ангел. – Я бы никогда ничего не украла у Джимми. Как тебе такое в голову могло прийти?
Я и сам знаю, что нож взяла не Ангел. Она единственная, кто мне помогает. Если бы ей был нужен мой нож, она могла бы просто его не возвращать.
– Ну… Ты в последнее время странно себя ведешь… – Джульетта замолкает на полуслове. Ангел смотрит на нее несколько секунд, а потом уходит на кухню.
– Ты не можешь сейчас уехать, – говорю я Роуэну.
Тот устало вздыхает:
– Да ты наверняка его где-нибудь выронил.
– Просто признайся, что взял мой нож.
– Правда, Роуэн, отдай нож, – пристально смотрит на него Блисс.
– Как я могу отдать то, чего у меня нет?!
– Значит так. – Дедушка хватает Роуэна за плечо и силой уводит в гостиную. Потом заталкивает меня на кухню. – Никто никуда не пойдет, пока мы со всем не разберемся. Пусть тот, кто взял нож, придет и отдаст его мне. Вопросов задавать не буду, обещаю. – Он шумно выдыхает. – Нож принадлежал моему отцу, и я не хочу, чтобы он оказался в чужих руках.
Я тяжело опускаюсь на стул в кухне. Ангел уже сидит за столом.
«Ты ведь его не брала?» – спрашиваю я одними глазами.
Ангел молча качает головой.
Мне нужно проветриться. В доме становится слишком жарко – во всех смыслах, – а людей непривычно много, так что я уже чувствую накатывающие волны паники.
Я выхожу на задний двор и бреду по мокрой траве, вдыхая свежий воздух. Дождь так и не утих; наверное, река уже вышла из берегов.
Моя светло-серая футболка быстро темнеет, за шиворот капает, в ботинках сыро.
Сколько еще мы просидим тут, скованные нерешительностью, не имея возможности уйти?
С таким же успехом я мог бы вернуться в группу.
Я бесцельно шатаюсь по саду и вдруг замечаю кого-то за кустом. Приходится прищуриться, чтобы разглядеть сквозь пелену дождя, кто там. Это Листер с сигаретой во рту. Он сидит на скамейке, откуда открывается чудесный вид на деревню и лес вокруг.
– Привет, – говорю я. Листер вздрагивает от неожиданности, а потом смеется, увидев меня.
– Не слышал, как ты подошел. – Он глубоко затягивается.
– Хватит курить. Умрешь молодым.
– Мы все умрем, – пожимает плечами Листер.
– Как пафосно.
– Все равно не собираюсь доживать до старости. – Еще одна затяжка. – Тоска же. Спасибо, я достаточно пожил и хочу отдохнуть.
Язык у него слегка заплетается, в руке – пустой бокал из-под вина.
– Успокойся, тебе всего девятнадцать. Ты еще долго проживешь.
– Мне уже девятнадцать. Я и так задержался на этом свете.
Я смеюсь, хотя есть в словах Листера что-то зловещее.
– Так что с нами будет? – спрашивает он, а когда я не отвечаю, гасит сигарету о скамейку, отставляет бокал в сторону и поворачивается ко мне.
На секунду кажется, что он собирается снова меня поцеловать, но вместо этого Листер утыкается лбом мне в шею, прижимается щекой к руке и обнимает за плечи. Он пахнет сигаретным дымом и алкоголем, но еще он такой теплый, что меня даже не тянет отстраниться.
– Я тоже хотел бы все изменить, – говорит он. Капли дождя соскальзывают с его волос мне на ногу. – В следующей жизни стану обычным человеком с нормальной работой. И никто не будет знать, кто я такой.
Хорошая ли это альтернатива? Не знаю.
– Джимми, я так виноват. Прости меня.
Я глажу его по руке.
– За что простить?
– Это я. – Он прячет глаза. – Я сделал то фото.
– Какое фото?
– Фото Джоуэна. Которое выложили во вторник.
Внутри что-то обрывается. Мне нужно время, чтобы освоиться с этой новостью.