Через две недели – Новый год.
Который она собиралась встречать в Москве, у меня. Даже визу уже получила и билеты на самолет выкупила.
Так что вроде бы все правильно.
В смысле, этот ее неприезд в Тулузу.
Но все равно обидно…
…Ну, да ладно.
За неимением гербовой пишем на пипифаксе…
В общем, первый раз я нажрался еще по пути в Париж.
А как вы хотели?
В такой веселой компании да еще и в расстройстве оттого, что придется, как идиоту, спать одному в шикарном двухместном номере.
Попробуй не нажрись.
Особенно когда у тебя с одной стороны в самолете – Стасик Здасс, а с другой – Вадик Фанстер.
Те, кто на выезда с этими алкашами путешествовали, поймут, что опция «не выпить» в этой ситуации – просто напрочь отсутствует…
…Как меня, точнее, мое тело, парни в Париже с рейса на рейс перегружали, восстановить в памяти мне, честно говоря, так и не удалось.
Знаю только по рассказам.
А рассказчики всегда привирают, сами понимаете.
Поэтому если вам начнут трепать о моих буйных похождениях – советую тупо не верить.
Как говорит один из моих хороших приятелей: «Не помню – значит, ничего и не было».
Хотя и то, как вписывался в отель, я тоже не очень хорошо помню.
Но как-то же вписался?
Значит, было?!
Парадокс, однако…
Неразрешимая, сцуко, загадка мироздания.
Подкидывает оно, мироздание, иногда такие загадки.
Мало не покажется…
…Короче, пришел в себя, лежа поперек роскошной двуспальной кровати в этом самом «Crowne Plaza», и – загрустил.
Игра-то – только послезавтра.
А мне, блин, больше, чем просто тупо опохмелиться, – мне почему-то уже прямо сегодня домой хочется.
Но хватит мечтать о несбыточном.
Москва – далеко.
Даже Прага, где сейчас скучает без меня моя девочка, неблизко.
Значит?..
Ага.
Угадали.
Засосал маленькую бутылочку местного красного вина из мини-бара, принял на скорую руку обжигающе горячий душ, нашел среди разбросанного по всему номеру шмотья плоскую коробочку новой навороченной мобилы.
Набрал Мажора.
Для начала.
Если не отзовется, можно и остальным поотзванивать.
Но – отозвался.
Хотя и не могу сказать, что сильно довольным голосом.
– Ты где сейчас обитаешь-то, старый? – спрашиваю.
Он что-то бурчит.
И я отчасти разбираю содержание месседжа.
Но как-то не верю.
По крайней мере, – не до конца.
– Где-где?! – переспрашиваю.
Уж очень он адресок любопытный произнес.
Нет, я, конечно, тоже там иногда бываю.
Но чтобы вот так, целиком…
– Да пошел ты, – скрежещет зубами, – алкаш чертов. Там как раз и нахожусь, судя по самочувствию. В этом, блин, самом женском половом органе. У-у-у… и зачем только люди пьют?!
– Да, – смеюсь, – по разным причинам. А если серьезно, ты где?
Он опять что-то бурчит.
Потом матерится.
Потом наконец успокаивается.
– В номере своем, – вздыхает, – если серьезно. И в очень хреновом самочувствии. Через стенку от тебя, между прочим. Пока твою тушку тащил, так расстроился, что сразу по заселении пару бутылок красненького заказал в рум-сервисе. Под местный козий сыр. И какую-то дурацкую передачу по телевизору. Теперь вот башка, сцуко, трещит. Да так, будто по ней десяток конявых кроссовками оттоптался.
– Ну, – смеюсь, – так иди тогда в ванную, рожу ополосни. Да пойдем куда-нибудь погуляем, опохмелимся.
Он тяжело вздыхает.
– Опохмелимся, – ворчит. – Умник! Ты на часы когда в последний раз смотрел, придурок?! Время-то, между прочим, уже почти семь вечера. Так что пойти-то мы пойдем. Но не опохмелимся. А снова нажремся. Опохмеляться завтра с утра придется. Нормальненько, блин, выезд начинается. И все из-за тебя, дурака.
Я фыркаю.
– Можно подумать, у нас когда-нибудь по-другому начинается.
– Согласен, – вздыхает Гарри. – Вечно одно и то же. Никакого, сцуко, разнообразия. Разве что морду когда от души начистят, при известной доле везения. Или сам кому щщи отрихтуешь слегонца. Тут уж – как повезет. А так – сплошная пьянка, с местными вариациями. Но хотелось все-таки и город посмотреть. Когда еще тут будем. У него, говорят, история богатая. Тамплиеры там, все дела. Поэты разные средневековые. Хотя сейчас – говно-говном, конечно.
Вообще, когда бываешь в таких местах, как Тулуза, Копенгаген или еще какое-нибудь Бордо, где мы когда-то с их местной командочкой в Лиге чемпионов играли, почему-то не оставляет ощущение, что у них уже – все в прошлом.
У европейцев.
А не у заселенных туда арабов и прочего генетического мусора…
…Прямо на нашей площади, украшенной предрождественской иллюминацией и заполненной местными гуляками, в кафе перед Капитолием уже весело горланила спартаковские песни шальная выездная гоп-компания во главе с вездесущим Мосфильмовским.
Вручение одному из «наших надежд» Теме Дзюбе «Золотого кабана» как лучшему игроку дубля отмечали.
Сегодня, говорят, преподнесли, прямо в гостинице.
Вадик Фанстер речь от лица движа держал.
Даже представить себе страшно этого топового оратора в такой неординарной, блин, ситуации.
С ними-то и нажрались, как водится.
Чуть ли не каждый выезд одна и та же история.
Ничего нового.
И ведь не надоедает почему-то.
Единственное, что хорошо помню в тот вечер, – это красные в свете заката стены домов на площади, какой-то необычно солнечный для Франции вкус терпкого местного вина да огромный кусок мяса с кровью, который мне принесли после того, как я наугад ткнул пальцем в первую попавшуюся строчку меню на французском языке.
Англоязычного в этой кафешке не оказалось, а просить кого-нибудь перевести было лениво.
Но, на удивление, – угадал.
Это – помню.
А вот как до номера добирался – опять провал.
…Среди ночи проснулся от дичайшего депресняка.
У меня такое бывает иногда.
В последнее время – все чаще и чаще.
Наваливается тяжелым пыльным мешком осознание дикой тупости и бессмысленности происходящего.
Зачем я здесь?
Не только в этом французском городе, но и просто здесь – на земле?
Чтобы тупо бить головы врагам, прятаться от всевозможных спецотделов, ненавидеть Систему, а потом переодеваться, ехать в редакцию, где снова и снова становиться одним из ее надежно функционирующих винтиков?!
Почему все так?
Неужели смысл жизни не в том, чтобы просто жить, а в том, чтобы непрерывно искать глоток свежего воздуха?
И где я тогда – настоящий?!
Здесь?!
Там?!
Нигде?!
Покурил у окна, заказал в рум-сервисе бутылку виски: любого, самого дешевого.
Не до изысков.
Позвонил Мажору.
– Здорово, – говорю, – старый. Спишь?
– Нет, блин, – матерится сонным голосом, – канат перетягиваю. Заколебался уже – прям в полный рост. Что случилось? До утра подождать не может?! Только голову до подушки донес – ты тут как тут!
Молчу.
Вздыхаю.
– Хреново мне что-то, старый, – признаюсь наконец сквозь зубы.
Он замолкает.
Думает.
– Опять депресняк накрыл? – спрашивает, вздыхая и, похоже, нервно потягиваясь.
Он меня однажды из такого говна уже вытаскивал.
В Самаре, на выезде.
В этом году.
Там накрыло даже пожестче, чем сегодня.
Сегодня-то полегче, но в одиночку все одно, похоже, не справиться.
Всю ночь тогда проговорили.
Ни о чем.
Но помогло.
Одно осознание тупого и упрямого факта, что они с Али в свое время такую же шнягу проходили.
Значит, не я один такой.
Я не один.
И это – самое главное…
…На этот раз они почти одновременно пришли.
Гарри и официант с бутылкой вискарика.
В Самаре ему за водкой бегать бы пришлось куда-то, нет там пока такого, как здесь, сервиса.
Ну, да ладно.
К счастью, все в этом мире когда-нибудь да заканчивается.
В том числе и утреннее похмелье…
…Это Гарри так философствовал, пока мы в кафешке с утра заказа дожидались.
Состоявшего, как водится на юге Франции, из омлета с овощами и травами, теплых хрустящих булочек, минеральной воды, крепчайшего ароматного кофе и бутылочки местного вина на двоих.
Так, чисто здоровье поправить.
Город-то и вправду посмотреть, честно говоря, хотелось.
А зачем иначе ехали?
Игра-то наша с местным клубом уже ничего, после недавней победы над швейцарцами, не решала.
Так, обычная формальность.
Выиграем – хорошо.
Проиграем – тоже особенно не расстроимся.
Из группы-то мы уже по-любому вышли.
А остальное – так, частности.
Позавтракали и пошли бродить.
О ночных событиях по молчаливой договоренности не упоминали.
Было – и было.
Прошло.
Пока прошло.
Вернется, конечно, – куда же без этого.
Гарри ночью сказал, что того же Али иногда до сих пор так накрывает, что лучше не задумываться на эту тему.
Там скелетов по всем стенным шкафам рассовано…
Не пересчитать.
И с этим ничего не поделаешь, такая уж у нас порода необычная.
Не сильно подходящая для нашего далеко не самого лучшего из миров.
С этим просто придется научиться жить, как некоторые живут до ста лет с время от времени накрывающими приступами головной боли.
Мигрень называется.
Это, по словам Мажора, Глеб такое сравнение придумал.
Тоже типа мигрень.
Только душевная…
…А так-то Тулуза – красивый город, как во время прогулки выяснилось.
И доброжелательный.
Аж до противного.
Их фаны даже на секторе «Добро пожаловать, Москва!» умудрились написать на самопальном баннере: с грамматическими ошибками, но, чувствуется, – реально от всего сердца.
И как с ними, простите, после этого акционировать?
Сироп, сплошной сироп.
Заботливо приготовленный, грамотно разбавленный, сладкий до приторности.
И скучный.
Как раз от этой скрипящей на зубах доброжелательности.