– Наверное, не полезет. Но разве можно в наше время в чем-то быть уверенным на сто процентов?
– Все философствуешь, Леонидов, – беззлобно заметил Серега. – На это времени хватает.
На третий этаж поднимались пешком, Барышев рассказывал:
– Так вот о Лейкине. Да, он видел ее документы. Паспорт и диплом об окончании торгового техникума. Этого ему показалось достаточно. А медицинскую книжку он со своих девушек не требовал. С тех, кого официально не оформлял. Не продуктами же брал их торговать – цветами. Адреса, где прописана Маргарита, естественно, не помнит. Маленький городок на окраине Московской области. То ли Кабанов, то ли Баранов. Послал меня к бухгалтеру уточнить. Та якобы все данные Маргариты записала. Но я решил, что лучше наведаться на квартиру. К потерпевшей.
– Так. Понятно, – Алексей перевел дух. Огромная Серегина нога в зимнем ботинке сорок шестого размера, перешагнув ступеньку, задержалась на следующей, штанина задралась. Леонидов с интересом уставился на ярлык, пришитый снаружи на «языке», и хмыкнул.
– Дышишь тяжело, коммерческий, – улыбнулся в ответ Барышев. – Донести?
– Иди ты.
– Я-то иду… – Серега взлетел на лестничную клетку третьего этажа, не переставая болтать: – Ее напарница говорит, что накануне того дня, когда ее убили, Маргарита попросила выходной на следующий день. Личные дела. Мол, в субботу отработаю. Не в свой черед. Погоди. Дай-ка, я открою. – Серега уверенно сорвал печать. Они вошли.
Квартира, которую снимала Маргарита, была аккурат над той, где проживала владелица белого пуделя. Тоже однокомнатная, но требующая ремонта и неуютная. Вещи в единственной комнате были разбросаны в беспорядке. Или здесь что-то искали, или торопливо собирали самое необходимое для поспешного бегства.
– Так, – глубокомысленно изрек Барышев и стал осматриваться.
Алексей, меж тем, прошел на кухню и принюхался. Колупнул засохший кусок сыра в тарелке на колченогом обеденном столе, открыл отделение под раковиной, где находилось мусорное ведро, заглянул туда. Крикнул громко:
– Серега!
Барышев сунулся в кухню, тоже принюхался:
– Черт! Воняет как, а?
– Мусорное ведро давно не выносили. Маргарита здесь уже с неделю не была. Может, и больше.
– Где ж она ночевала?
– Пойди, спроси. В морг, – мрачно пошутил Леонидов. – Паспорт ее нашел?
– Нет еще.
– А при ней не было никаких документов?
– Ничего не нашли.
– Ладно, проехали. Ну-ка подвинься.
Леонидов попытался протиснуться между Барышевым и дверным косяком. Тот ухмыльнулся, не двигаясь с места.
– Здоровый, черт! – пропыхтел Алексей. – Нашел время для вольной борьбы!
– Худеть надо, коммерческий. Эк тебя за год раздуло!
– Да иди ты! – Леонидов заехал Сереге кулаком в живот и, воспользовавшись моментом, проскочил в коридор. Чего они все привязались? Ладно, мстя его будет ужасна. Он вспомнил Серегины ботинки и хмыкнул. Получишь у меня!
Ничего примечательного в квартире не оказалось. Мебель старая, на стенах репродукции, вырезанные еще из журналов «Крестьянка» и «Здоровье» доперестроечных времен, в вазе на столе композиция из травы, каких-то палочек и засохших камышей с желтыми листьями. Алексей пристально взглянул на нее, прикинул углы наклона трех главных веток и задумался. Потом взгляд упал на яркую трикотажную кофточку, свисающую со спинки стула. Кофточка пахла чем-то до боли знакомым. Алексей осторожно взял ее в руки. И напел:
– «У тебя СПИД, и, значит, мы умрем. У тебя СПИД, и, значит, мы умрем…». Серега!
– Ну, чего?
Алексей сунул ему кофточку прямо под нос. Барышев чихнул:
– Фу!
– Не «фу», а знакомый запах. Так пахло в подъезде, когда там лежала мертвая Виктория Воробьева. Резедой, что ли. Так и не узнал, что это за духи?
– Как же я узнаю?
– А вот как, – Леонидов взял с трюмо коробку и вслух прочитал название. Добавил: – Надо запомнить.
– Скажи еще, что он не только баб с одинаковыми пакетами убивает. Еще и с одинаковым запахом. Нюхает их перед тем, как придушить. И в экстаз от этого впадает.
– Может быть. Все может быть, когда речь идет о маньяке. Кстати, ее-то я не видел. Последнюю жертву. Как она выглядит, эта Маргарита?
– На вид лет двадцать пять, – заунывно начал Барышев. – Глаза голубые…
– По таким словесным портретам можно только роботов искать, – прервал его Алексей. – А я спрашиваю про человека. Про женщину. Ты мне как мужчина скажи. Какое впечатление она на тебя произвела?
– Издеваешься? Во-первых, у меня жена красавица. Во-вторых, я не некрофил. Она же была уже мертвая! Высокая деваха, без головного убора, волосы до плеч, кажется, блондинка.
– Эффектная?
– Ну, – замялся Барышев. – Если бы я был холостым мужчиной, не имеющим жилищных и материальных проблем, и нуждался бы в развлечениях…
– Словом, на проститутку похожа, да?
– Что-то вульгарное в ней присутствовало. Определенно.
– Присутствовало! Нет, Серега, ты не романтик. Я бы поставил тебе диагноз «верный муж». Это безнадежно. Ты потерян для общества. А для моего общества потерян тем более. С тобой, Барышев, каши не сваришь. Вульгарное, говоришь, присутствовало? Если не наркоманка, значит, могла подцепить СПИД, только занимаясь древнейшей профессией.
– А может, несчастный случай? Перелили в больнице зараженную кровь или укол нестерильным шприцем сделали?
– Бывает и такое. Но это частный случай, а не несчастный. Вот занятие проституцией куда более распространено. Интересно, а эти духи у женщин популярны? – Алексей указал на коробку.
– Ты скажи лучше, где ее паспорт искать?
– А ты разбираешься в женской логике? Чужая квартира, нет гарантии, что ни придут хозяева и не станут шарить по шкафам. А девушке есть что скрывать. Никто бы не сдал ей квартиру, если бы узнал ее маленькую тайну. Повезло, что подруга дала рекомендацию. С собой она документ не носила. Почему-то.
– Красивых женщин, тем более блондинок, полиция без причины не задерживает, – буркнул Барышев. – Зачем ей с собой паспорт носить?
– Ага! Значит, все-таки красивая! Лицемер!
Леонидов открыл дверцу старинного буфета и вытащил оттуда коробку из-под конфет. Осторожно снял крышку.
– Ну и что? – спросил Барышев. – Стекляшки какие-то.
– Бижутерия. Вытряхиваем аккуратненько, поднимаем картонку, и вот вам пожалуйста! Паспорт и прочее. Держи, сыщик!
– Так. Документы на имя Маргариты Семеновой. А это еще что?
Барышев задумчиво повертел в руках яркую бумажку:
– Реклама какая-то. Чепуха. Случайно сюда попала. Так. – Он открыл паспорт. – Не Кабанов, значит, и не Баранов, а Барановск. Так и есть: двадцати пяти лет. Прописана: улица Строителей. Интересно бы узнать, в каком городе нет улицы Строителей? Дом, квартира. Все, поехали.
– Куда?! Побойся если не свою жену, так хоть мою!
– У меня идея.
– Не надо, Серега, очень тебя прошу!
– Хорошо. В воскресенье я жену сюда привезу.
– Сюда?!
– К тебе домой. Они с Александрой посидят, чайку попьют, потом с детьми погуляют. А мы с тобой на несколько часиков отлучимся. В Барановск. Надо по карте посмотреть, где это. Но раз Московская область, то километров сто от столицы. Или чуть больше. Да на твоем «Пассате» мы мигом туда слетаем!
– Почему один не хочешь поехать? Завтра?
– Скучно. Да и Анашкину надо созреть.
– Врешь!
– Ладно, признаюсь. Не получается у меня пока. Опыту маловато. Ну, приеду я к ее родителям – и что скажу? Вот ты, Леша, обаятельный. Ты знаешь, кого спрашивать, о чем спрашивать. Пуделей по голове гладишь. И не кусают они тебя почему-то. А я даже не знаю, как человека к себе расположить.
Леонидов прищурился. Вот он, момент! Отомстить Барышеву за то, что формирует в гениальном сыщике Алексее Леонидове комплекс неполноценности! Барышев, такой огромный, такой высокий и сильный! На жизнь жалуется! И сладким голосом Алексей пропел:
– Я знаю причину.
– Да ну? И в чем она?
– В ботинках, которые ты носишь.
– А при чем тут мои ботинки? – Серега приподнял штанины и уставился на свою зимнюю обувь сорок шестого размера.
– Видишь ли… Эта фирма… Кстати, где брал?
– На рынке, – озадаченно сказал Барышев. – А что?
На ярлыках, пришитых снаружи, красовалось «KAKLOX».
– Понятно, – тонко улыбнулся Алексей. – Мэйд ин Чайна. А называется-то как?
– Каклох, – прочитал Серега.
– Как лох ты, Барышев! А еще жалуешься: почему я не могу людей к себе расположить?
Тут до Сереги, наконец, дошло.
– Ты-ы-ы… – Он торопливо опустил штанины и даже, нагнувшись, поправил их, чтобы закрыть злополучные ботинки. Распрямившись, сказал: – Если ты кому-нибудь скажешь… Я тебя убью!
– Кому? – невинно спросил Алексей.
– Я тебя предупредил.
– Могила. Ну, пойдем, что ли? Каклох.
В прихожей Алексей задержался, посмотрел на осенние женские сапожки. Черные, блестящие, с высоким голенищем из искусственной кожи на трикотажной основе, чтобы плотно охватывать изящную женскую ножку. Один сапожок взял в руки и, взглянув на подошву, задумчиво сказал:
– И все-таки тридцать девятый размер, Серега. Съездил бы ты в морг, примерил Золушке туфельку.
– Ну да, – буркнул обиженный Барышев. – Интересный я получаюсь принц. По моргам с хрустальным башмачком. Прямо Дракула какой-то. Кого ты из меня делаешь?
– «Граждане санитары, помогите найти невесту вампира!» – дурашливо затянул Алексей. – Эх ты! Каклох!
– Если ты еще раз скажешь…
Не дожидаясь расправы, Алексей кинулся к двери. Сзади затопали огромные Серегины ботинки китайской фирмы «KAKLOX».
Вот именно. Надо потихоньку отсюда выбираться. Хорошо, что хоть эту работу нашла и хозяин не скупердяй. Хотя еще бы он был скупердяем! Только не со мной. Почему? Да потому что я – красавица! Разве он не мужчина? А разве мужчина может хоть в чем-то мне отказать?
Каждое утро смотрю на себя в зеркало и улыбаюсь: «Я – красавица!» Само совершенство! Если бы у меня был хоть какой-нибудь диплом, устроилась бы в чистенький, евроотремонтированный офис, болтала бы целыми днями по телефону и принимала шоколадки от благодарных клиентов. Хотя о чем это я? Конечно, не проблема подцепить в этом чистеньком офисе богатенького Буратино и навсегда запереть себя в четырех стенах. В золотой клетке. Быть женой, матерью, снохой. Фу, какая мерзость! Особенно последнее. Никогда не забуду! Как мне повезло, что этого не случилось! Потому что я сама по себе. Не кошка, а женщина, которая очень на свой ум рассчитывает. И не только на собственную внешность. Хотя… Да, я красавица! И это тоже должно мне помочь!