– Элла! – Николай Суханов обреченно полез во внутренний карман пиджака.
Его жена взяла счет, заглянув в который через ее плечо, Алексей почувствовал некоторое облегчение. Вот это похоже на правду.
– Пиши расписку, – сказала она мужу. – И закончим на этом.
Когда Алексей надевал пальто, он перехватил взгляд Эллы Эдуардовны, направленный на мужа, и содрогнулся. Суханов тоже понял, что ничего хорошего его не ждет.
– Я вас провожу, – поспешно сказал он. – Заодно отгоню машину в гараж.
– Что ж не отогнал? – язвительно спросила жена. – Торопился должника перехватить?
Николай Суханов поспешно снял с вешалки куртку.
В лифте Суханов молчал, Алексей же попытался выкрутиться:
– Я не знал, что у вас такие напряженные отношения с женой.
– Что?
– Не знал, говорю…
– Я же просил вас зайти после восьми!
В его голосе была такая тоска, что Алексею на мгновение сделалось Суханова жалко. Но лишь на мгновение. Потом он подумал, что Элла Эдуардовна не такая уж плохая жена. И нужен-то ей всего-навсего незапланированный букет алых роз и пара комплиментов. Ну, еще бокал с коктейлем. Слабоалкогольным. И можно смело врать про любовь. Поверит. И какая женщина на ее месте не поверит? Николай мог бы сделать над собой усилие.
Алексей машинально смял в кармане листок из блокнота с номером ее телефона. На улице не удержался, кивнул на сверкающую иномарку Суханова.
– Хороша! Как отремонтировали?
– Нормально, – сухо сказал тот.
– Недавно я был в салоне. Там, где ими торгуют.
– В каком именно? – вяло спросил Суханов. Алексей сказал и пояснил:
– Присматривался.
– Я свою там купил.
– И как?
– Можно брать. Не жалуюсь.
– Можно в салоне посидеть? – спросил Алексей. – Никак купить не решусь: эту или какую-нибудь другую. Выбор-то большой. Нет выбора – плохо, а есть – так еще хуже. Чем дольше выбираешь, тем больше теряешь. Так ведь? Короче, надо определяться.
Суханов пожал плечами и открыл переднюю дверцу. Алексей нырнул на водительское место. Положил руки на руль и снова не удержался:
– Хороша!
Владелец равнодушно отвернулся в сторону. Он был расстроен и меньше всего хотел сейчас домой, в свою шикарную квартиру, на мягкий диван перед телевизором с огромным плоским экраном. Поэтому и терпел докучливого господина. Тянул время. Алексей же потянул носом, почувствовав знакомый запах. Что за черт? Резеда! И как настойчиво пахнет!
Он посмотрел через стекло на Николая Суханова. Тот стоял, отвернувшись к дому. И смотрел на окна своей квартиры. Алексей засунул руку под переднее сиденье, что было рядом. Ему показалось, что оттуда торчит клочок пестрой материи. Так и есть. Потянув за него, Алексей невольно вздрогнул. Змеиной кожей скользнул по руке душистый шелк, и яркий женский платок появился на свет. Сомнений не осталось. Точно такой же был на голове у Виктории Воробьевой в тот день, когда ее убили. И запах. Резеда. Коробка, замеченная им в квартире, которую снимала Марго.
«Может быть, Лилия надела-таки платок в тот день, когда пошла в ресторан с подругой и ее приятелем? А потом забыла его здесь, в машине. Похоже, это ее платок», – подумал Алексей и запихнул добычу обратно под сиденье. Потом вылез из машины и сказал Суханову:
– Спасибо. Я почти решился.
Тот смотрел с прежним равнодушием.
– Отметить бы, – подмигнул Алексей. – А? Удачный ремонт. В ресторане посидеть. Вы какой предпочитаете?
– Да мне как-то…
– Тогда я могу предложить ресторан.
– Никуда я с вами не пойду.
– Что ж. Хотелось как-то компенсировать…
– Вы не такой простой и открытый человек, каким хотите казаться.
– А вы такой, каким кажетесь? – усмехнулся Алексей.
– Всего хорошего.
Суханов открыл дверцу своей машины и нырнул на переднее сиденье. Леонидов смотрел вслед уезжающей иномарке и невольно подумал: «Хороша! Просто красавица!» А садясь в свою, не удержался и понюхал правую руку. Запах духов словно прилип к его коже. Они были стойкие и навязчивые.
Жена тоже принюхалась и спросила, принимая у него пальто:
– Леша, где ты был?
– У Сухановых. Ездил расплатиться за разбитую фару.
– Да? Но это не ее духи! Не той визгливой дамы.
– Да что ты говоришь?
– Я же прекрасно помню! Тот запах классический, а этот цветочный. Это не ее духи, – уверенно сказала Саша.
– Точно?
– Я женщина. Где ты был, Леша?
– Сашенька, я всего-навсего подержал в руках женский платок!
– И на ком был этот платок?
– Платок был в машине. Как дети?
– Не юли. Ты кого-то подвозил?
– Саша, я хочу есть.
– Сначала ответь. Кого?
– Да не я подвозил! Не я. И мне тоже очень хочется узнать, кто эта женщина.
– Алексей!
Его спас телефонный звонок. Барышев позвонил как нельзя вовремя, Алексей даже подумал, что за ним должок. Но вопрос, который ему задали, оказался странным:
– Коммерческий, тебе сегодня вкусно было?
– Где? – удивился он.
– В гостях. Что подают в таких богатых домах? Ананасы в шампанском? Или рябчиков, обложенных перепелиными яйцами?
– Откуда ты…
– Не хочешь поделиться результатами частного расследования?
– С удовольствием. Но откуда ты…
– Мы с ребятами следим за Николаем Сухановым. И не зря, между прочим. Потому что вчера в его машину села девушка. Потрясающая девушка! Красавица! Высокого роста, рыжеволосая, фигура такая, что…
Алексей подумал, что если даже Серегу проняло, то рыжая и в самом деле красотка. И поинтересовался:
– А ножка? Какого размера?
– Далась тебе эта туфелька! Интересно другое. Красавицу-то, между прочим, Розой зовут!
– Что-о?
– И работает она знаешь где?
– Где?
– В цветочном магазине, принадлежащем все тому же Николаю Лейкину. Хорошо тебе знакомому. Ну, как тебе, коммерческий?
– Что ж, – грустно сказал Алексей. – Я рад, что в нашем букете прибыло.
…Надо избавляться от этой бабы. Срочно. Любыми способами. Свалилась на мою голову! Почему у них у всех такие странные имена? Как надоел этот цветочный магазин! Сначала Лилия, потом Маргаритка, а теперь еще эта Роза. Взялась меня шантажировать, стерва! Сначала благодетельницу изображала. Ах, я тебе помогу! А теперь преследует. Просто проходу не дает. Она ничего себе штучка, Роза-Розочка, очень даже хороша, но мне хватило и Марго. Никогда больше я не буду так неосторожен. Хорошо, что Марго быстро поняла, что любви у нас нет. Просто случай. Мои родители ушли на работу, а она не сказала «нет». Если бы отказала, я бы ее и пальцем не тронул. Но как-то само собой получилось. Глупо. Я даже не подумал, что из-за одного раза она может забеременеть. Была бы совершеннолетней, жили бы мы вдали от дома, я бы сам заставил ее сделать аборт. Тайно. Заплатил бы за все, и дело с концом. Деньгами, а не собственной карьерой. Марго, в конце концов, к этому же и пришла. К товарно-денежным отношениям. Умница. Но тогда ей пришлось рожать. Барановск не Москва, там не затеряешься. Делать аборт было уже поздно. Дура! Она даже не догадывалась, что беременна, пока мать не заметила растущий живот и не потащила ее силком к гинекологу!
Она молодец, Марго. Родила. Никому не сказала, кто отец ребенка. Хотя это была ее проблема. Женская. Странно, обе мои девочки очень похожи. Я видел ее мельком, дочь Марго. Но я к ней ничего не чувствую. Так же как и к Насте. Мне просто нужно было, чтобы Элла оказалась беременной. Даже необходимо. И все получилось, как и тогда, с первого раза. Может, это я такой особенный? Тот ребенок был пропуском в ад, этот в рай. Ведь я женился на дочери владельца фирмы, в которой работал. Но от этого я не стал ко второй девочке менее безразличным, чем к первой. Я вообще не люблю женщин. Да и мужчин тоже. Никого. Но женщины иногда мужчинам нужны для определенных целей. Однако это опасно, случайные связи. Вспомнить хоть Марго. А сколько их таких? Зараженных? ВИЧ или чем-нибудь другим? Какая гадость! Говорят, что половина всех московских шлюх. Врут, конечно. Не маловато ли? Мне кажется, они все заражены.
Взять хотя бы Розу. Кто знает, с кем она путалась до меня? Вдруг она тоже шлюха? А что? Похожа! Со своими рыжими волосами, хищными белыми зубами, с глазищами, которые мерцают, словно огоньки на болоте! Ведьма! А я не хочу больше проблем. Я не пью, не курю, не употребляю наркотики, бегаю по утрам, два раза в неделю хожу играть в теннис. Утром и вечером тщательно чищу зубы по десять минут, как и положено, мою фрукты с мылом в горячей воде, раз в год посещаю дантиста, так же регулярно врача для профилактического осмотра и делаю флюорографию. Потому что главное в жизни – здоровье. Так говорила мама, объясняя мне, почему все это надо делать. И, черт возьми, она права!
Стоило только взглянуть на Марго. Какие у нее были глаза в последний раз! Взгляд смертника, который сидит в камере и ожидает исполнения приговора. Она уже была мертвая. И я невольно содрогнулся. Я никогда бы к ней не подошел, и она это знала. Поэтому даже дотронуться до меня не пыталась. Говорила что-то о своей любви, о том, что хочет мне помочь, что понимает мои проблемы. И с девочкой этой свела, потому что знала: только такая и может мне понравиться. Да, бедная Марго слишком хорошо меня знала.
А где, скажите, я найду себе любовницу? Объявление в газету дать? Или обратиться в брачное агентство? Да Марго – та же сводня. И я ей поверил, потому что она потребовала с меня денег за услугу. Если бы не потребовала, это меня бы насторожило. А так все по правилам: Марго решила самостоятельно заняться сводническим бизнесом. Я пригласил обеих в ресторан. Ее подруга оказалась такой робкой. Славная девочка, она не умела фальшивить. Как жаль, что все так обернулось!
Я понял, что ничего не получится. Нужно время, чтобы ее приручить. А ждать не хотелось. Марго тоже заметно нервничала. Говорить нам было не о чем, и мы быстро закончили. Пришлось посадить обеих в машину, предварительно заплатив по счету. У меня в этом ресторане скидка как у постоянного клиента, но все равно это ощутимая трата. И, главное, никакого результата. Конечно, я разозлился. Эти проклятые деньги слишком дорого мне достаются. Нет, я за них не пашу с утра до ночи. Не вырываю добычу из ненасытных глоток своих соплеменников. Я вне конкуренции на фирме моего обожаемого тестя. Я свой. Я член семьи. Я раб семьи. Джинн, который прикован к ней кандалами и который давно уже забыл, что сам может быть волшебником. Его не вызывают, просто держат при себе. Потому что он выполнил уже два желания: женился на Эллочке и зачал всеми обожаемую внучку. И можно теперь либо дать ему свободу, либо всю жизнь держать в семье, не используя, но владея. Иногда мне до смерти хочется испробовать свое могущество. Ведь я молод, здоров, красив и неглуп. О! Во мне таятся такие силы!