Когда Лейкин ушел, он сказал задумчиво:
– Вот тебе и резеда.
– Что? – удивленно переспросил Барышев.
– Желтый цветок, говорю, это предчувствие разлуки. Или измена. Словом, ничего хорошего нет в желтых цветах.
– А при чем здесь Лейкин?
– Не Лейкин, а его мать. Почему-то с самого начала я воспринимал ее в желтом цвете.
– Неужели все кончилось? А, Леша?
– Трудно сказать… Мы еще в одно место собирались. Забыл?
– Да. Поехали. У меня машина на стоянке. Вот и побеседуем с гражданином. Как там его? – Барышев полез в карман за блокнотом.
– Михалыч. Коновалов Альберт Михайлович.
– Так точно.
3
Коновалова они увидели в ресторане, где тот с размахом праздновал свой юбилей. Гуляли шумно, весь микрорайон был в курсе: как, где, что. И, разумеется, почем. Праздник юбиляру портить не хотелось, да и охрана в ресторан не пускала. Дальше холла, в котором засели крепыши с бритыми затылками, пройти не удалось. Барышев решил уже применить силу, а сам Алексей плюнуть и уйти, но тут именинник вышел из банкетного зала освежиться и услышал шум.
– Почему гостей не пускаем? – пьяно качнувшись, выдохнул он вместе с сигаретным дымом.
– Так это не гости! Это менты, – презрительно сплюнул прямо на паркетный пол один из крепышей.
– Менты-ы? – удивленно протянул Альберт Михайлович.
Алексей подумал, что имя «Альберт» досталось ему по ошибке. Словно кличка «Лорд» беспородной дворняжке типа «Шарик». Ничего породистого в этом человеке не было, глаз хитрый, мужицкий, брюхо огромное, голос гулкий, словно из котла.
– Депутат здесь? – подмигнул ему Алексей.
– Какой депутат?
– Покровитель.
– Здесь, – немного протрезвев, ответил Михалыч. – А зачем он вам?
– Праздник портить не хочется. Мы по-хорошему собирались.
– Стоп-стоп-стоп, – юбиляр мигом пришел в себя. – А ну-ка, ребятки… – чуть ли не хлопнул он в ладоши. Крепыши тут же сделали стойки.
– Сдай нам парня, который тебе бизнес делать помогает, и мы сами уйдем, – Барышев выразительно шевельнул могучими плечами. – А нет, так шум будет.
– Да мои парни вас…
Крепыши двинулись к незваным гостям. Алексей оценил свои силы. Да-с. Он не в форме-с. Но пиджачок придется снять. Не уступать же ребяткам. Оборзели-с.
– А я группу захвата вызову, – ухмыльнулся Барышев. – Маски-шоу хотите? Потом, конечно, извинимся: ошибочка вышла. Но банкет будет испорчен. Покровитель не обрадуется. Я же сказал: по-хорошему хотели.
– А о каком бизнесе речь? – достав из кармана пачку сигарет, настороженно спросил Альберт Михалыч. Крепыши замялись.
– Кто магнитолы из машин таскает?
– А что ж так вдруг припекло? – усмехнулся хозяин. – Из-за такого пустяка солидных людей беспокоить. Нехорошо. Я думал, что вы ребята серьезные.
– Мы пострадавшие, – угрюмо сказал Алексей. – От вашего крестника.
– Барахла жалко? Так я возмещу, – Михалыч снова полез в карман. Теперь уже за деньгами.
– Нам старые шарманки дороги. Как память.
– Па-амять?
– Любимая жена на любимой магнитоле гравировку сделала, – напирал Барышев. – «Люблю, жду, всегда твоя». Умру, но не расстанусь. И с магнитолой, и с женой.
Михалыч посмотрел на него и все понял. Бывший спецназ. С такими не шутят. «А Серега мужик, – подумал Леонидов. – С таким хоть в разведку». Михалыч примирительно сказал.
– Что ж. Бывает. Так он у ментов стал воровать, придурок?
– У ментов. И фуражка в машине лежала.
– Тогда забирайте. Только без протокола. Я его не нанимал.
– Но разговор был?
– Без протокола?
– Само собой.
– Был. Парень странный. Он ко мне на стоянку магнитолу как-то принес. Год назад. Новенькую. С колонками.
– А разве вы занимаетесь скупкой краденого? – удивился Алексей. – Вроде не по чину.
– Да не занимаюсь, конечно, – раздраженно отмахнулся Михалыч. – Я случайно в тот день на стоянку зашел. С инспекцией. И тут подваливает этот парень: «Мужик, купи магнитолу». Я говорю, мол, не нужна. А сам глазами охрану ищу. Он не унимается: «А кому нужна?» Я насторожился. Ну, слово за слово, я его вывел на чистую воду. Вещь, мол, краденая. Потом ребятки подошли. Охрана. Вместе мы выяснили, где парень живет. У него со здоровьем вроде как не в порядке. Инвалид. На работу не берут. Ну, я и пожалел его. Велел отпустить. И намекнул, что, если он дальше своего двора деятельность развернет, я его лично ментам сдам.
– И купили магнитолу. Для стимула.
Михалыч тяжело вздохнул:
– Я по таким мелочам с законом не связываюсь. Подойдите, вон, к Косому, он скажет, где парня найти. Заберете у него свое добро, и дело с концом. А за жалость в тюрьму не сажают.
– Это потому, что он будет молчать. После того, как познакомился с вашей охраной. Кто ему клиентов на ворованные магнитолы находил? Косой?
– Никаких клиентов не было, – четко сказал Михалыч.
– Что ж. И на том, как говорится…
Подвыпившая брюнетка в серебристом платье с огромным декольте, пошатываясь, вышла в холл. Увидев юбиляра, подошла, замурлыкала:
– Альбертик, где ты, котик, гуляешь? За тобой ответный тост.
Михалыч бережно, словно дорогую вещь, взял ее смуглую душистую ручку с тонкими пальчиками, прижал к губам:
– Лапа моя. Как наш почетный гость? Не скучает?
– Я ску-учаю, – капризно протянула брюнетка. – Потанцуем?
Посмотрела она при этом не на Альбертика, а на Серегу. Тот поспешно отвел глаза от декольте:
– Пойдем, Леша.
– Банкет еще не закончен, – захихикала брюнетка. – Гостей просят пожаловать к столу.
– Это не гости. Это менты, – усмехнулся Михалыч.
– Менты-ы? – удивленно подняла выщипанные брови брюнетка. В ее прекрасных глазах застыл немой вопрос: «Что с ними делают?»
– А что, и в самом деле. Раз уж пришли, можете и по рюмашке пропустить. За мое здоровье, – благодушно предложил хозяин.
– Спасибо за приглашение, – вежливо ответил Алексей, наступив на ногу Барышеву, который при этих словах напрягся. – Но у нас срочное задание. От правительства. Личный приказ президента, – подмигнул он брюнетке. Та хихикнула.
– Так точно, – буркнул Серега.
– Ну, была бы честь оказана, как говорится, – нахмурился Михалыч и кивнул крепышам: – Проводите. Да, Косой, подскажи им адресок того парня, что ворованную магнитолу на стоянку приносил. И не расслабляться. На улице надо стоять. На у-ли-це. И чтоб больше никаких сюрпризов.
Брюнетка, которую хозяин, зацепив за локоток, повел обратно в банкетный зал, пару раз споткнулась, оглянувшись на Серегу.
– Ты чего? – спросил Алексей, следуя за крепышами к выходу.
– Ничего, – хмуро сказал Барышев. – Неприятно.
– Ну, нахамил бы ты ему, и что? А он бы утречком звякнул твоему начальству. Или, чего хуже, не он, а его влиятельный покровитель. И катать бы тебе рапорт за рапортом. Объясняться. Надо?
– Да плевать я хотел…
– Кто из вас Косой, парни? – обернулся Алексей к крепышам. Они задержались у входной двери, не спеша покидать теплый холл.
– Ну, я, – ответил один из них. Глаза у крепыша были нормальные. То есть правильные.
– А почему Косой?
– Зайцев я. Михалыч, значит, решил вам мужика сдать.
– Это мы за него решили.
– А за что?
– По-твоему, машины у людей вскрывать – это не преступление?
– Он же мог их угонять. А брал только магнитолы.
– Логика у тебя… – Алексей кашлянул. – Правильная, одним словом. По понятиям. Кстати, ты этого мужика хорошо знаешь?
– Неплохо. Мы в одном дворе живем. Он мне как-то машину чинил, когда в автосервисе подрабатывал. Руки хорошие, только со здоровьем у него непорядок. А конкуренция сейчас большая, сами знаете. Здоровым работы не хватает. Поперли его. Ну, он и решил «подработать». Это он ко мне приходил в тот день, когда на Михалыча нарвался.
– Перепутал, что ли? – с сомнением спросил Алексей. Михалыч был значительно толще Косого. Тот засопел:
– Только запомните: я у него ничего не покупал. А живет он в тридцать восьмом доме. Во втором подъезде. В том самом дворе…
– Где кражи происходят по несколько раз в месяц. Я сам там живу, – сказал Алексей.
– Третий этаж, сорок шестая квартира. Брать будете?
– Не, денег дадим, – усмехнулся Серега. – Призовые. Ладно, Зайцев. Неси вахту, как хозяин приказал. Снаружи, где дует.
– А мы не гордые, – пошевелил могучими плечами Косой. – На холодке-то оно приятней. Я вот духоты не выношу.
– Я тоже. Гулять уважаю. Только не на поводке. В ошейнике и на свежем воздухе все равно душно. Давит.
Косой дернулся было, но промолчал. На улице Серега широко улыбнулся:
– Ну, вот: одно дело сделано. Сейчас подъедем к твоему дому, ты пойдешь к любимой жене, а я поднимусь на третий этаж дома номер тридцать восемь. И жители четырех домов смогут отныне спать спокойно. Мелочь, а приятно.
– Это, Серега, не мелочь. Хотя маньяк, конечно, серьезнее. Весь микрорайон терроризирует. У нас в любой торговой палатке только об этом и говорят «А вы слышали?», «Да что вы?», «Какой кошмар!». Детей перестали из дома выпускать, как стемнеет.
– Детей-то отчего? Он же по бабам специализируется.
– На всякий случай. Cлухи-то идут. Но чую я, что дело близится к концу. Погода-то, а? Весна. Ладно, поехали.
В воздухе и впрямь запахло настоящей весной. Алексей подумал, что хорошо бы на выходные погулять с женой по Москве. Не сидеть в ресторане или кинотеатре, а просто погулять. На весну посмотреть. Поймать миг ее окончательной победы, который все время почему-то ускользает. Как солнечный зайчик из-под накрывшей его ладони. Руке вроде бы и тепло, а все равно не поймал.
– Может, мне с тобой подняться? – спросил он у Барышева, когда подъехали к дому и вышли из машины.
– И чем ты мне поможешь? При оказании сопротивления подавишь противника своим очевидным физическим превосходством?
– Да иди ты!
– Обиделся?
– На дураков, знаешь, не обижаются.