– Больше его задерживать ты не имеешь права. Срок вышел.
– Но он же маньяк! – заволновался Барышев.
– Кто тебе сказал?
– Ты!
– Я ошибся.
– Ну, знаешь… Твои шуточки… Как они меня достали!
– Я знаю, кто убил. И у меня есть доказательства. На этот раз никакой ошибки, – заверил Алексей.
– Вы хороший человек! Замечательный человек! – вскочил Воробьев. – Ведь я никого не убивал! Не убивал!
– Сидеть, – рявкнул Барышев. И Алексею: – Сначала докажи, что это не он. И назови имя убийцы. А уж потом…
– Хорошо, – кивнул Алексей. – Петр Александрович, не волнуйтесь. Это не займет много времени.
Когда они остались вдвоем, Барышев напряженно спросил:
– Ну, и кто?
Алексей зевнул и развалился на стуле. Бросил лениво:
– Отдыхай.
– Отдыхай?! Если ты знаешь, кто это, его срочно брать надо! Пока еще кого-нибудь не убил! Он в тюрьме должен сидеть!
– Он там и сидит, – спокойно сказал Алексей. – В тюрьме.
– То есть как? – оторопел Серега.
– А так. Позавчера его задержали за кражу. Он вскрывал машины и вытаскивал из них магнитолы с колонками. И он, между прочим, признался. В кражах. Следователю осталось только вызвать его на допрос и предъявить обвинение в четырех убийствах. Кстати, почему мы вдруг решили, что это маньяк?
– Да ты сам говорил…
– С моей фантазией надо романы писать, а не в полиции работать. Ну, какие в наше время маньяки? Это все сказки. Жизнь – это проза, сплошная проза. Все из-за денег. Из-за бумаги. Но ты-то, ты! Серега! Как ты в Анашкина-то вцепился? Я, мол, в цветочных маньяков не верю, а вот корысть, пожалуйста! Почему ты не настоял? Не обломал меня? Сказал бы: Леонидов, иди со своими фантазиями в… В общем, туда.
– Тебе скажешь!
– Помнишь, ты еще возмущался, что вор не испугался твоей полицейской фуражки и залез в машину? А он ее просто не разглядел. Он слабовидящий. Ну, лежит что-то. Честно говоря, мне его жаль. Я, Серега, картину видел.
– Какую картину?
– Приходи ко мне – посмотришь. «Нежность» называется. А фамилия «маньяка» Колокольчиков. Мне Лейкин сказал. Вкратце я расскажу тебе его историю. Оставшись без дела, один-одинешенек, Колокольчиков долго думал, чем бы ему заняться. Пенсия маленькая, на работу не берут. Или работа не нравится. А руки у него золотые. Пальцы чувствительные, слух отменный, все чувства обострены до предела. Устроился он было в автосервис, да долго там не удержался. Помнишь рассказ Косого? Кому нужен инвалид? А навыки остались. Как ловко он с сигнализацией-то расправлялся! И почти вслепую! Помнишь сигнализацию на павильоне? То-то! Работал он глубокой ночью, когда был уверен, что народ спит. В своем дворе, потому что с передвижением по городу у него, слабовидящего, проблема, особенно в темноте. Недаром он Флору столько времени искал. Так вот: «работал» он магнитолы, продавал их Косому и имел неплохой приработок к пенсии. Кстати, на стоянке он тогда обознался. Когда первую магнитолу принес. Одеколон, что ли, у хозяина с Косым одинаковый? Надо спросить. Он же в основном по запахам ориентируется. Ха-ха! Принял хозяина за охранника! Михалыч-то плебей! Колокольчикова не обманешь! У него нюх!
Алексей на минуту замолчал.
– Водички дай. В горле пересохло.
– А дальше? – наливая воду в стакан, нетерпеливо спросил Серега.
– А дальше завернулась «цветочная» история. В один несчастный зимний вечер две девушки за полночь возвращались домой из ресторана. Лилия и Маргаритка. Улицы пустынны, дует холодный ветер. Были они слегка навеселе, поэтому по дороге, видимо, перепутали пакеты. Может, у одной «молния» на сапоге расстегнулась и она дала свой пакет подруге подержать? Те самые подсолнухи, о которых я тебе столько говорил. Короче, Марго дошла до своего подъезда, «пока-пока» и закрыла за собой дверь. А Лилия пошла дальше и тут-то возле своего подъезда и увидела мужчину, который тонкой стальной линейкой пытался открыть дверцу машины. Вот откуда линейка, Сережа. Не орудие маньяка, а удобная штука, если надо поддеть пимпочку и открыть машину, не имея ключей. Тонкая, гибкая стальная линейка. Наша девочка догадалась, чем он занимается. Видимо, она вскрикнула: «Ай!» Или: «Что вы делаете?!» Хорошая была девочка. Добрая, правильная. Не то что глупая Роза. Но о ней потом. Он среагировал на крик мгновенно: наотмашь ударил Лилию линейкой. Попал, видимо, по щеке. У него вообще все чувства обострены до предела. Он ими видит. Не глазами, а чувствами. А Лилия, видимо, начала громко кричать. На него же словно весь мир обрушился. Мир звуков. Он ошалел. И ударил ее еще раз, еще, еще… Потом начал душить, лишь бы замолчала. Не хотел он ее убивать. Поэтому, когда девушка затихла, сам не поверил тому, что сгоряча натворил. И поступил как с сорванным цветком: разул ее и опустил голые ноги в лужу с водой. Словно надеялся, что она оживет. Не ожила. А тут он услышал другой крик. Видимо, уже оказавшись в лифте, Марго заглянула в пакет и не нашла там своих черных туфель. Батон и буханку черного хлеба увидела. И поняла, что случайно обменялась с Лилией пакетом. А туфли нужны. Марго ведь на всем экономила. Она вновь спустилась на первый этаж и бросилась вдогонку за подругой и увидела, как какой-то мужик разувает мертвую Лилю. Марго вскрикнула, и он обернулся. Но Марго была девушка умная. Она кинулась к своему подъезду и успела убежать. Ему остался только запах ее духов. Резеда. И два ярких пятна в воспоминаниях: цветной платок на голове у девушки и желтый пакет с подсолнухами. Свидетель убийства! Он долго ждал у подъезда. Быть может, не один час, пока не сообразил, что девушка здесь живет. Потом опомнился. Пришел в себя. Замерз, наконец. Ушел домой и стал ждать, когда за ним придут. Не пришли. Он подождал еще день, потом понял, что девушка в полицию не заявила. Но не факт, что не заявит. И вечером в среду Колокольчиков снова пошел в тот подъезд, где жила Марго. Спрятался в бывшей будочке вахтера. И даже оттуда почуял знакомый запах. Виктория тоже была высокого роста, такой же платок на голове, духи, пакет. Этого хватило. Колокольчиков принял Викторию за Марго и убил ее. Стальной линейкой, которая оказалась надежным оружием. И успокоился. Полиция ведь так и не пришла. И в этот день, и на следующий. И потом.
– А после?
– Потом Марго подыскала себе другую квартиру и решила вернуться за вещичками. И, видимо, к несчастью своему, с ним опять столкнулась. Может, он шел «на дело», раз был опять со стальной линейкой. Или машину присматривал. Марго вскрикнула от страха, он почувствовал знакомый запах. Заметил яркое пятно на голове у женщины, узнал голос. И сообразил, что обознался. Свидетельница-то жива! Но жила она недолго. Если бы не дурочка Роза, которая решила сама стать частным детективом вместо того, чтобы прийти в полицию, все закончилось бы на Марго. Наивный ребенок! Решила поиграть в игру под названием «в постели с маньяком». Накрасилась, разоделась. А он видел лишь туманное цветное пятно. Ведь Марго в полицию не пошла по причинам, нам известным, но все рассказала близкой подруге. А когда и Марго убили, Роза «взяла след». Марго, видимо, и раньше, еще до убийства Лилии, встречалась с Колокольчиковым и знала, что он живет в этом же дворе. Может, видела однажды, в какой именно подъезд он заходил. У нее-то со зрением все было в порядке. И Роза, разодевшись и надушившись, стала у этого подъезда караулить. Даже моя жена отметила красивую рыжую девушку, маячившую несколько дней в нашем дворе. Не знаю уж, насколько точно Марго описала подруге Колокольчикова, но на беду они встретились. Роза – дурочка наивная и болтушка. «Ах, я про вас все знаю!» Он, может, и не хотел ее убивать. Она ж еще и пригрозила: «У моей подруги Флоры (работаем мы возле такой-то станции метро) будет письмо, где указано, что делать, если со мной что-то случится. Давайте поднимемся к вам в квартиру и поговорим? Ведь это так интересно! Я о вас напишу!» Они вместе вошли в подъезд. Быть может, Роза слишком сильно к нему прижалась. И он сорвался.
– Он что, еще и женоненавистник? – хмуро спросил Барышев.
– Запах, Серега. Запах. Сдается мне, этот Колокольчиков ненавидит розы. И вообще цветы. А от девушки духами пахло. Сильно. Слишком уж сильно. Ее убил запах. Она, скорее всего, представилась: «Меня зовут Розой, а вас как?» Флору-то он отпустил. Видимо, у него что-то связано с запахом фиалок. В этом деле много загадочного. Колокольчиков – необычный человек. Его мир – особый мир. У следователя появится еще много «почему?». Нам, нормальным людям, это понять трудно. Обыск, кстати, произвели у него?
– Само собой!
– А линейку не нашли?
– Может, и была. Наверняка, ее приобщили к делу, как вещественное доказательство, раз Колокольчиков ею машины вскрывал. Но никто и не подумал, что этой линейкой…
– То-то. Он маньяк поневоле. Если таковые бывают.
– Леха! Он четырех женщин убил! Поневоле?!
– Тебе успокоиться надо. Приходи ко мне «Нежность» посмотреть. Не все так однозначно. Главное, что мы покончим уже сегодня с этим букетом. На колокольчике и покончим.
Он ждал этого уже третий день. С того самого момента, как после обыска его забрали в полицию. Пока ехал, ждал, во время допроса в следственной части ждал, в камере ждал. Ведь нашли же они и черные перчатки из кожзаменителя, и гибкую стальную линейку. Забрали как вещественные доказательства. За ним числятся кражи магнитол из автомашин. Но он уверен, что идет сейчас давать показания не по этому делу. Хотя сжег все до единой бумаги в цветочном павильоне. Мужчин, сидящих в кабинете у следователя, он, конечно же, не разглядел. Но пульсацию, идущую от них, почувствовал.
Это была сильная пульсация. Эти люди знали про него все. Он достал из кармана очки и надел. Есть вещи уродливые и неприятные, но приходит момент, когда надо на них посмотреть. Ему сразу же стало больно: на переносицу легла огромная тяжесть. Но он решил терпеть.
Если ему и было кого-то жалко, так ту первую девушку, которая очень громко кричала. Почему-то он уверен, что та девушка была хорошей. Может, даже ее назвали именем цветка. Хорошего цветка. Правильного. Он чуть не плакал, когда опускал в лужу с водой ее босые ноги, надеясь, что девушка вновь начнет дышать. Не начала. Сорванный цветок медленно умирал. Но зачем же она так громко кричала?