– Леха, ты где? Это Барышев.
– В машине.
– А машина где?
– Подъезжаю к стоянке.
– Будь добр, загляни в третий подъезд.
– Что-то случилось?
– Случилось.
– Серега, время позднее загадками говорить. Подробнее.
– Подробнее – некоторые в аварии попадают, когда по мобильным телефонам в машине много треплются. А ты мне еще пригодишься.
– Корыстный ты человек, Барышев.
– А то. Отбой.
Что ж там случилось? Без вариантов. Серега попросил заглянуть в третий подъезд, голос усталый и злой. Выходит, еще один труп? Значит, все-таки маньяк? Поганое дело. Леонидов зарулил на стоянку, оставил там боевого коня, и на этот раз не стал геройствовать, прыгнул в подошедший автобус.
Прибыв в указанное место, мгновенно оценил обстановку. Полицейские машины и «Скорая» стоят у третьего подъезда. Дверь оного распахнута и даже приперта камешком внушительных размеров, чтобы не затруднять вынос тела и выход-вход сотрудников полиции. Люди, судя по всему, внутри. Убийство Лилии произошло возле первого подъезда, а сам Леонидов живет во втором. Пропустив эту дверь, он направился сразу к третьему.
– Куда прешь? Нельзя! – преградил ему дорогу дюжий мужик в камуфляже.
– Меня ждут, – отмахнулся Леонидов.
– Прокуратура, что ли?
– Хуже. Эксперт по особо странным преступлениям.
– А такие есть?
– Уже есть. Новая штатная единица. Не слыхал?
Мужик в камуфляже задумчиво покачал в руке резиновую дубинку. Леонидов слегка удивился: дубинка-то ему зачем? Новая штатная единица? Как он, однако, отстал от жизни! Барышев выглянул вовремя.
– Леха? Здорово! Тут еще одна девица. Убита примерно с час назад.
– Аналогичный случай?
– Тот, да не тот. Не знаю пока. Посмотришь? Проходи.
И Барышев любезно пропустил его вперед. Леонидов победно взглянул на мужика в камуфляже:
– Ну вот, а ты не верил! Говорю ж тебе: новую штатную единицу ввели.
– Какую единицу? – подозрительно спросил Барышев. – Опять твои шуточки?
– Черт, а чего ж так темно? – выругался Леонидов, попав в маленький предбанник между первой дверью и второй.
– Ночь.
– Ага. Души человеческой. Электрического света не выносит, так и просит тело бренное активно лампочки в подъездах бить. – Он сделал шаг вперед, на ощупь. – Где она?
– Вон лежит, – кивнул Серега на женское тело. Алексей пригляделся. Ноги на ступеньках, голова на кафеле. И машинально отметил: обута.
В самом подъезде было светлее. Женщина лежала возле будочки вахтера, крохотной комнатушки, огороженной фанерой. Когда-то здесь по очереди дежурили жильцы, но потом среди обитателей подъезда начался раздрай из-за денег, и окно в будочке заколотили той же фанерой. Леонидов потрогал хлипкую дверь, потянул за ручку. Она тут же открылась.
– Замок сломали, – вздохнул Барышев.
– Надо думать. – Алексей заглянул в будочку: – Интересно кто? Бомжи или наш маньяк? Популярное место, должно быть, у местной молодежи. Вон и банки из-под джин-тоника валяются. Пивные бутылки. Хреново. Затоптано все.
– Леша, у нее такие же шрамы на шее. И на лице.
– А кто она? Уже выяснили?
– Да. Паспорт в сумочке. Капитан Степанов поднялся наверх. К мужу.
– К мужу?! Так она что, замужем?!
– Ну да. Воробьева Виктория Сергеевна, тридцать девять лет. Прописана в этом доме. Вот уже десять лет. По адресу…
– Тридцать девять лет! Высокого роста!
Леонидов обошел мертвое тело, внимательно осмотрел женские ноги в тяжелых зимних ботинках.
– А размер-то, а?
– Ну, тридцать девять – сорок, не меньше. И что?
– А то. Ты, Сережа, туфельку-то ей примерь. На всякий случай. Вдруг у нее и убитой позавчера белой Лилии было что-то общее? К примеру, туфля. И такое бывает.
– Ничего у них не было общего! Ни-че-го! Точка. Та маленькая, эта высокая, та не замужем и вообще того-этого… Одним словом… Как бы поприличнее выразиться? Ну, словом, как сказал эксперт, половой жизнью не жила. – Алексей хмыкнул. Ну, Серега! Застенчив, как девица! Будто и сам того-этого. Барышев меж тем продолжал: – А эта замужем, двое детей, тридцать девять лет. Женщина в возрасте, – сказал Серега, которому не исполнилось еще и тридцати.
– В возрасте! – возмутился Алексей. – Имей совесть! Малолетка! А чем это так пахнет?
– Пахнет? – Барышев принюхался. – Не знаю, не чувствую.
– Эх, сыщик! Духами пахнет!
– Ну и что? От всех баб духами пахнет. Моя Анька каждый день на себя прыскает из флакона.
– Такими же?
– А я разбираюсь?
– Вот и узнай, что за духи. – Леонидов принюхался. – Резкий запах. Резеда, что ли? Как ты, говоришь, ее звали?
– Виктория Сергеевна Воробьева.
– Виктория. Вика.
– Вот именно. Никаких цветов. И тут мимо.
– А это что? – Леонидов обратил внимание на целлофановый пакет, разрисованный желтыми подсолнухами. Он валялся рядом с убитой. – А это что?!
– Пакет.
– А в нем?
– Продукты. Двухлитровая бутылка «Пепси», большой пакет чипсов, мороженое типа пломбир в количестве четыре штуки …
– Странный набор для матери семейства. Ни тебе батона хлеба, пачки пельменей, мяса-рыбы-колбасы. Хотя… Он желтого цвета. С подсолнухами.
– Кто?
– Пакет. Соображаешь?
– Ну и что? Подумаешь: пакет желтого цвета! Да этих пакетов полным-полно в супермаркете напротив! У кассы горой лежат! Полмикрорайона с этими подсолнухами ходит, так что ж, он их всех убивать будет, что ли?!
– Не знаю. Но пакет – это существенно.
– Леша, ты сам подумай. Это же звучит смешно: между двумя убитыми женщинами есть связь. А именно: из магазина, который работает круглосуточно (заметь: круглосуточно!), обе несли домой продукты в целлофановом пакете с картинкой «Подсолнухи»!
– Да. Именно. Кстати, обрати внимание: она обута.
– Обратил. Обута. А вдруг это вообще не он? Другой, а?
Барышев тронул за плечо эксперта, который был поглощен своими записями и на перепалку не обращал внимания.
– Как думаешь, Иван Андреевич? Он или не он?
– Раны характерные, – пожал плечами эксперт. – Той же штуковиной душили.
– А что за штуковина? – безнадежным голосом спросил Леонидов.
– А кто ж знает наверняка? Железная. Я вчера как раз экспертизу делал. Микрочастицы на коже убитой девушки присутствуют. Изделие, которым пользовался преступник, из металла.
– Прут? Железный прут? – тут же спросил Алексей.
– Прут толще.
– Проволока?
Эксперт тяжело вздохнул:
– А проволока тоньше. Хотя, – он пожевал губами, – смотря какая проволока. Ясно только, что не медная. Кто ж знает?
– И что вскрытие? – спросил Леонидов. – Первой девушки? Результаты готовы уже?
– Завтра передам официальное заключение. Вот ему, – Иван Андреевич кивнул на Барышева, – скажу. А вообще… Дело ведет прокуратура. Все вопросы к ним.
– А мне, по секрету?
– Вы, молодой человек, вообще частное лицо. Хотя и очень мне знакомое. В органах работали, признайтесь?
– Было.
– Так вот: у меня этих экспертиз каждый день…
– Маленькую какую-нибудь детальку, Иван Андреевич.
– Наличие небольшой дозы спиртного в организме.
– Пьяная была? – с надеждой спросил Леонидов.
– Небольшой, я сказал. Небольшой. Без сомнения, она где-то ужинала. В ресторане, я думаю. Содержимое желудка красноречиво. Морепродукты, пирожное с кремом. И выпила совсем чуть-чуть. Шампанского.
– Барышев, во сколько Лилия домой с работы ушла? – развернулся Алексей к другу.
– В семь.
– А убили ее в начале первого. Четыре с лишним часа. Где-то поужинала. С кем-то.
– Я же говорю: Лейкин.
– А здесь тоже Лейкин?
– А кто? Только мотив пока не ясен. Но не тянет, Леша, на цветочного маньяка. Никак не тянет.
– Вика. Трава такая есть, между прочим. В поле растет. Или на лугу.
– Трава? – усмехнулся Барышев. – Фантазия у тебя…
За их спинами лязгнули двери большого лифта. Леонидов обернулся: капитан Степанов поддерживал под локоть тщедушного трясущегося мужичка в спортивном костюме. Мужичок часто-часто моргал и все время щурился, пытаясь разглядеть людей, находившихся в подъезде. Алексей сразу догадался, что у него слабое зрение.
– Вика? – неуверенно позвал мужчина. – Вика, ты где?
– Петр Александрович, вы держитесь. Сюда гляньте, только постарайтесь держаться. Возьмите себя в руки. Это ваша жена?
Мужчины расступились, муж Виктории Воробьевой неуверенно моргнул еще пару раз. Потом взялся рукой за сердце.
– Нитроглицерина ему! – крикнул капитан Степанов. – Иван Андреевич!
– Господи! Да иду я! Иду! Как что, так Иван Андреевич! А я вам не «Скорая помощь»…
Пока откачивали Воробьева, капитан отвел Барышева в сторонку. Алексей услышал, как тот сказал Сереге:
– Убитая работала главным бухгалтером в коммерческой фирме. Семью содержала. А в фирме, между прочим, всю последнюю неделю были проблемы с налоговой инспекцией. Муж говорит, на нее хозяин давил. И даже грозил. Много знала. Вот тебе и мотив.
– Я говорил ей: брось эту работу! Ведь не платят просто так больших денег! Не платят! Я говорил! – тут же запричитал муж.
– Вот-вот, – тихо сказал капитан. Следующую фразу Леонидов едва расслышал: – Вместо того чтобы самому пойти заработать деньги, проще каждый день говорить жене: «Брось эту нехорошую работу!» И сидеть дома, и по-прежнему брать у нее деньги.
– Он не работает? – так же тихо спросил Барышев.
– Нет.
– Ну что теперь? Хозяина Воробьевой будем трясти?
– Само собой.
Алексей только плечами пожал и направился к дверям. Ну, трясите. Но это уже без меня.
– Эй, Леха! – окликнул его Барышев.
– Да?
– Погоди.
– Давай на улице поговорим. Здесь дышать темно и воздуха не видно.
– Ты только не обижайся, – сказал Серега, когда вышли на свежий воздух, и слегка придержал Леонидова за плечо. – Не обижайся, но проблемы с бухгалтерией мне как-то ближе, чем пакеты с подсолнухами. Деньги – это мотив. А п