Шерман пожал плечами.
— Ладно, если хотите, то действуйте. Я не могу вам помешать, конечно. Но вы сделаете лучше, если не будете вмешиваться в это дело.
— Я обязана вмешаться в это! Я буду допрошена как свидетельница, они станут задавать мне целую кучу вопросов, и не воображайте, что я не расскажу им про вас. Я им скажу, что это была ваша мысль.
Шерман покачал головой с задумчивым видом. Он стал ходить по комнате, не переставая жевать резинку, держа руки в карманах, с неподвижным лицом.
— Да, пожалуй, мне стоит опасаться, что вы им все расскажете, — сказал он, останавливаясь перед окном.
Он протянул руку к красному шелковому шнуру, который был продет в занавеске, и машинальным жестом проверил его прочность.
— Как это любопытно, — сказал он. — Вот уже несколько недель мне не попадается такой цвет. Он отрезал кусок шнура и подошел к лампе, чтобы лучше рассмотреть его. — Вы не помните, где покупали его?
— Какое мне дело до этого, — агрессивно сказала Корина, — не пытайтесь переменить тему разговора! Я хочу позвонить лейтенанту Моркли немедленно!
— Я не собираюсь менять тему разговора, — спокойно возразил Шерман. Шнур свисал с его пальцев как красная змея. — Я хотел бы, чтобы вы вспомнили, где купили его.
— Я не помню, — сказала Корина, снимая трубку. — К тому же, не трогайте его. Я не люблю, когда трогают мои вещи.
— Ну что ж, если вы не можете вспомнить этого, то тем хуже для вас, — сказал Шерман, пристально глядя на нее ледяным взглядом.
Корина наклонилась над телефоном, который стоял на столе. Шерман подошел к ней сзади. Шнур имел форму петли между его пальцами.
Звонок у входной двери неожиданно остановил его. Удивленная Корина подняла глаза. Она увидела отражение Шермана в зеркале, стоящем на камине. Он находился как раз позади нее со шнуром над ее головой.
Она тут же поняла, что он собирается делать. Не оборачиваясь, она сделала шаг в сторону и ей удалось выговорить:
— Я пойду открою.
И прежде чем он успел ее остановить, она подбежала к двери, открыла ее и побежала в холл.
Она пыталась открыть входную дверь, но ее колени подогнулись. Потом она увидела, что засов необходимо открыть, и быстро отодвинула его.
Высокая, темноволосая молодая девушка в мокром от дождя плаще стояла на пороге.
— Мисс Инглиш?
Корина утвердительно кивнула. Ее прерывистое дыхание со свистом вырывалось из груди, и она так дрожала, что едва стояла на ногах.
— Я Лоис Маршалл, секретарша мистера Инглиша, — сказала Лоис. — Могу я зайти?
— О да, — пролепетала Корина. — Входите.
Лоис внимательно посмотрела на нее и вошла в холл.
— Что тут происходит? У вас такой испуганный вид.
— Испуганный? — хриплым голосом повторила Корина. — Я умираю от страха… у меня здесь один мужчина…
В дверях появился Шерман с полицейским пистолетом 38-го калибра в руке. Он навел его на Лоис и улыбнулся.
— Заходите, мисс Маршалл, — любезно проговорил он. — Я не ожидал вашего появления, но вы будете желанной гостьей.
Корина поднесла к лицу дрожащую руку.
— Я… я полагаю, что он собирался меня задушить, — сказала она и упала на пол без сознания.
— Вот и вся история, — сказал Инглиш. — Что ты на это скажешь?
Крайль достал носовой платок и вытер свое потное лицо.
— Это очень плохо, Ник, — сказал он задушенным голосом.
— Это слишком слабо сказано! — воскликнул Эд со своего места. — Плохо, сказали вы? Нет, это хуже, старина! Это катастрофа.
— Ты очень плохо выполнил свою обязанность, Эд, — сухим тоном проговорил Инглиш. — Я говорил тебе следить за этой тварью. Я предупреждал тебя, что он попытается сыграть со мной мерзкую шутку.
— Не расстраивайся, — сказал Эд. — За ним следили. Я нанял двух типов у Валека, и они знают свое дело. В Кроун-стрит только два выхода и оба они охранялись. Я находился в твоей квартире и каждые полчаса ходил слушать у двери Шермана. Он был дома, и у него играло радио.
— Но он убил Юлию и Гарри.
— Ты уверен, что она не ошиблась?
— Абсолютно. Она описала его, и это, конечно, Шерман.
— Он не мог покинуть своей квартиры.
Вмешался Крайль.
— Он там в настоящий момент?
— Он должен быть там. Когда мисс Маршалл позвонила мне, я оставил Брута и Хорвилла у обоих выходов. Если Шерман вышел из дома, они должны знать.
Инглиш подошел к телефону, набрал номер телефона Шермана, некоторое время ждал ответа, потом повесил трубку.
— Он не отвечает.
— Это не доказывает, что его нет дома, — сказал Леон.
— Можно сделать только одну вещь, — сказал Крайль. — Поедем вместе в полицию и расскажем всю историю.
Инглиш саркастически улыбнулся.
— Ты можешь быть уверен, что комиссар будет в восторге! И Рис тоже, а также Мэп. Не воображаешь ли ты, что они поверят мне? Никакого шанса на это.
— Он прав, — сказал Леон. — Не надо делать этого.
— Наоборот, нужно, во что бы то ни стало! — воскликнул Крайль, повернувшись к Инглишу. — Разве ты не понимаешь, что это единственная для тебя возможность оправдаться?
Инглиш покачал головой.
— Если только они наложат на меня руку, я уже не выберусь оттуда. Никогда, Сэм. У меня слишком много врагов.
— Но это абсурд! — закричал Крайль. — Если ты убежишь, ты сам подпишешь себе смертный приговор. Позволь мне защищать тебя, Ник! Я клянусь, что это будет процесс века, твой процесс.
— Когда он сядет на электрический стул, его уже не будет интересовать исторический процесс, — сказал Леон. — Не вмешивайтесь в это, Крайль! Все вы, адвокаты, только и ждете, как бы отличиться. Мы будем оправдываться, но не в зале суда. Если же нам не удастся этого сделать, то наступит ваш черед.
— Как ты не понимаешь! — воскликнул Крайль, стукнув кулаком по столу. — Если ты будешь скрываться, то ты этим свяжешь мне руки для дальнейшей защиты.
После ухода Крайля Инглиш налил себе виски и сразу же проглотил. Его лицо было бледным.
— Он, кажется, прав, Эд, — сказал он, начиная ходить по комнате. — Если мы не найдем его, Шермана, я пропал.
— Мы найдем его и заставим говорить.
Инглиш посмотрел на часы на камине.
— Мне очень бы хотелось, чтобы Лоис поторопилась, — сказал он, садясь. — Вот уже три четверти часа, как она ушла.
— А куда она пошла?
— За Кориной. Я не сказал об этом Крайлю, но Корина, вероятно, работала на Шермана. Если я ее увижу, то, может быть, смогу заставить ее признаться. Она может быть нам полезна как свидетельница, тогда Шерман не сможет все отрицать на суде.
— Будем надеяться, что он не сделал такие же предположения, — сказал Леон, доставая из кармана сигареты.
Инглиш напрягся:
— Что ты говоришь?
Леон, удивленный реакцией Инглиша, поднял глаза:
— Я сказал, что надеюсь, что Шерману не придет в голову мысль, что мы можем использовать Корину как свидетельницу против него. Если же да, то бедная девочка находится в опасности.
Инглиш встал. Выражение его глаз заставило Леона вскочить с кресла.
— Что с тобой? — спросил он.
— Я, вероятно, потерял голову, — закричал Инглиш. — Я позволил Лоис пойти…
— Что из этого? Что тебя беспокоит?
— А если Шерман там? Он нападет на нее?
— А почему ты думаешь, что он обязательно там? Нельзя так распускаться, Ник. Существует большая вероятность, что…
— Мне наплевать, — перебил его Инглиш. — Я не должен был позволять ей идти туда. Этот парень маниакальный убийца. Я должен знать, что случилось с Лоис.
— Гм, минутку, — задумчиво проговорил Леон. — Ты не тронешься отсюда. Ты не забыл, что флики уже ищут тебя? Я пойду, а, возможно, она сама вернется до того, как я возвращусь.
— Я пойду с тобой!
— Если она пойдет сюда с Кориной и никого не застанет… Будь же благоразумным, Ник.
Инглиш пожал плечами.
— Ладно, ты прав. Тогда действуй, Эд. Ради бога, поторопись.
— Не беспокойся, — сказал Эд, который уже схватил плащ и шляпу и побежал к двери.
Дождь лил по-прежнему, и Леон побежал к машине, хлопая по лужам.
Ему нужно было пересечь весь город, чтобы достигнуть Лоуренс бульвара. На улицах было много патрульных машин.
— Вероятно, они ищут Инглиша, — пробормотал он.
Он вытер обшлагом свое мокрое лицо и покачал головой. «Какая ситуация! — подумал он. — Инглиш в бегах! Это просто невероятно. Ник Инглиш, со своими деньгами и связями, со своими покровителями, преследуем, как последний гангстер».
Лоуренс бульвар был спокоен и безлюден, и Леон остановил машину немного дальше виллы Корины.
Окна гостиной были освещены. Он позвонил, подождал немного и опять позвонил. Никто ему не ответил. Дом был безмолвен. Он повернул ручку входной двери, которая была заперта на ключ. Леон попытался посмотреть через окно гостиной, но занавеси были задернуты. Он сделал круг вокруг дома и позади дома заметил ящик для мусора и большой ящик с пустыми бутылками из-под коньяка. Он нажал на ручку двери служебного входа, и она открылась.
Леон сделал несколько шагов и очутился в маленькой кухне. Его нога задела что-то. Шум отозвался в комнате, и он шепотом выругался. Потом он достал из кармана плаща маленькую лампу и включил ее.
Кухня была в ужасном беспорядке. Стопка грязных тарелок стояла на столе, пол был засыпан мукой, пылью, крошками хлеба. Много бутылок с коньяком стояло в углу и в комнате царил запах кислого молока, который заставил его поморщиться.
Он открыл дверь и проскользнул в темный коридор. Вскоре он достиг салона, открыл дверь и заглянул туда.
Салон был пустым. На ковре лежала опрокинутая бутылка коньяка, как раз около камина, в котором потухал огонь, разбитый стакан лежал на полу.
Он заметил на виду, на диване, какой-то белый кусок материала, наполовину спрятанный под подушкой. Это оказался носовой платок с вышитыми инициалами «Л. М.».
Леон покачал головой. Лоис, вероятно, уговорила Корину последовать за ней, и они позабыли погасить свет в гостиной.