– Может, тебе хочется подержать свою младшую дочку? – предложила я.
Я положила ребенка ей на руки, но она оттолкнула нас обеих. Вайолет закричала, и мне пришлось ее успокаивать.
– Тихо, малышка, – шептала я, засунув ей в рот свой мизинец, чтобы она могла его пососать для утешения.
– Почему мама вас отпихивает? – спросила Элис, отвернувшись от телевизора.
– Она не нарочно, – быстро ответила я. Но внутренне запаниковала. А если она причинит вред детям?
– Раньше я не видел, чтобы Джейн так делала, – взволнованно сказал Гэри, вернувшись в тот вечер. – Но замечал, что она оживляется, если включен телевизор. Однако такого не происходит, когда я рядом.
– Наверное, – осторожно предположила я, – она хочет побыть одна. Не пойми меня неправильно. Но именно так я себя порой чувствую, когда нахожусь дома. Роды – это очень большое дело, а потом все мысли занимает ребенок. Иногда тебе необходимо какое-то личное пространство.
Гэри кивнул:
– Я понимаю. Вообще-то у меня есть идея.
Он купил Джейн портативный телевизор для веранды. Это стало своего рода прорывом. Она смотрела все дневные передачи – в те дни в основном школьные и образовательные программы для взрослых, – не отрывая глаз от экрана.
Когда я готовила обед для нас с детьми (Стюарт и Вайолет уже перешли на твердую пищу), то приносила ей туда поднос со всякими деликатесами, которые Гэри оставлял в холодильнике. Копченый лосось! Я никогда даже не пробовала его раньше. Порой Джейн кивала мне, как бы говоря «спасибо», и я видела в ней проблески моей прежней подруги.
– Скоро ты поправишься, это точно! – радостно восклицала я.
Но потом ее глаза снова становились тусклыми, и она отводила взгляд.
Гэри договорился в школе, что будет уходить пораньше, чтобы я могла успеть вернуться домой и приготовить Джоку ужин. Но однажды я чуть не «засыпалась», когда фабрику закрыли в полдень из-за механических неполадок.
– Где тебя черти носят? – накинулся на меня муж, когда мы со Стюартом пришли. – Твоя мать сказала, что не видела тебя уже несколько недель.
– Мы выходили поразмяться, – ответила я. В общем-то, это и не было ложью. До дома Джейн мы поднимались по крутому холму.
– А откуда взялась эта модная коляска?
– Эта? – переспросила я, чтобы выиграть время. Гэри подарил ее мне. Это была запасная, стоявшая у них в гараже, намного лучше прежней, которую купила мама, и в ней было легче везти Стюарта, становившегося все тяжелее. – Нашла рядом со свалкой. Она мне досталась бесплатно.
После этого я стала немного осторожнее, сказав Гэри, что мне очень жаль, но я смогу помогать только пару дней в неделю. Поэтому он оплатил девушку из агентства, чтобы она приходила в оставшиеся три дня. Какое-то время это казалось хорошим решением, но через две недели Гэри позвонил мне из школы – к счастью, Джок давно ушел на работу.
– Доун только что звонила и сообщила, что Вайолет кричит без умолку, а Джейн ходит взад-вперед в ужасном состоянии и рвет на себе волосы. Элис тоже сегодня дома, потому что простудилась. Мне совестно просить, но не могла бы ты…
Я уже тянулась за своей старой курткой и искала комбинезон Стюарта (еще одна подержанная вещь, которую отдал Гэри; он выглядел немного по-девчачьи, но, по крайней мере, был теплым).
– Мы скоро будем, – пообещала я.
Я была в шоке, когда прибежала к ним. Подгузник Вайолет промок насквозь, вероятно, из-за этого она так плакала, а у Элис текли сопли, которые никто не вытирал. Взгляд Джейн были диким, и она схватила меня за руки.
– Останься, – повторяла она снова и снова. – Останься.
Как будто страх помогал ей говорить, хотя она произносила всего одно слово.
Юная няня Доун, которая выглядела так, словно только что окончила школу, пребывала в полной прострации.
– Я не виновата, – твердила она, защищаясь. – Я делала все, что в моих силах.
– Детям просто нужен кто-то, кого они знают, – объяснила я, пытаясь ее успокоить. – Не волнуйся.
Я сменила подгузник Вайолет и нашла ее сухую одежду в детской, пристегнув на время Стюарта к креслу-качалке, чтобы он не свалился. Достала пластилин для Элис и предложила ей полепить фигурки на кухонном столе. Затем усадила Джейн с кружкой чая (не обжигающе-горячего, на всякий случай, чтобы она не ошпарилась) перед телевизором.
– С твоей стороны было очень любезно нас выручить, – произнес Гэри, вернувшись из школы. – Я позвонил в агентство, и они попытаются найти кого-нибудь более опытного.
– Нет, – возразила я. – Не надо. Джейн и детям не опытность нужна, а знакомое лицо. Я снова буду приходить каждый день, как прежде.
Гэри выглядел встревоженным:
– Но я не хочу, чтобы у тебя возникли неприятности с мужем.
Он был так добр. Так заботлив. Вот бы мне такого мужчину, как Гэри, вместо грубого скандалиста, который мог наброситься на меня из-за любой мелочи, например, если я забывала почистить ему ботинки.
– Нет причин для беспокойства, – солгала я, зная, что Джок убьет меня, если узнает, что я сюда хожу. Мне нужно сделать все, чтобы этого не случилось. – Не волнуйся обо мне. У тебя и так достаточно забот.
– Тогда я сообщу в агентство, что в услугах Доун мы больше не нуждаемся, – сказал он. – Мне станет гораздо легче на душе, если дети будут с кем-то, кто их действительно любит.
На словах я была смелее, чем чувствовала себя на самом деле. Но по мере того, как проходили недели, а муж так и не застукал меня снова, я обрела больше уверенности в себе. Если бы ситуация дошла до крайности, я бы просто объяснила Джоку, что нужна своей подруге, вот и все. Джейн не могла вечно находиться в депрессии. А после мы все снова вернемся к нормальной жизни.
И вместе с тем я хотела, чтобы это продолжалось вечно. Я почти могла представить, что дочери Джейн – мои. Несколько раз Элис даже оговаривалась, называя меня «мамочкой», а маленькая Вайолет всегда успокаивалась, когда я брала ее на руки. Порой, хотя и не часто, потому что потом мне бывало плохо от чувства вины, я воображала, будто Гэри мой муж, когда он возвращался вечером с работы.
Я понимала, что это неправильно. И знала, что подобные мысли возникают лишь потому, что дом Джейн являлся желанной отдушиной от перепадов настроения Джока, его пьянства и грубых приставаний ко мне по ночам. Но никак не могла выбросить эти фантазии из головы.
Глава 17Поппи
Сегодня первый день рождественских каникул, и я не собираюсь ругать девочек за то, что они долго валяются в постели, хотя пора готовиться к январским экзаменам. Кто я такая, чтобы учить других благоразумию? Я больше не имею права устанавливать свои порядки. Не после того, что я сделала. Мне остается лишь надеяться, что Мэтью не натворит никаких глупостей с этой фотографией. А вдруг он пошлет ее Стюарту?
Нет. Конечно, он этого не сделает. Но его голос звучит у меня в голове снова и снова. «Что касается того, чтобы оставить тебя в покое, я не думаю, что смогу это сделать. Извини».
У меня возникает ощущение, будто я окунулась в водоворот событий, которыми не в состоянии управлять. Не только из-за Мэтью, но и из-за папы. Какой безумной выходки ждать от отца дальше? Что же до Стюарта, то я с ним почти не вижусь, потому что каждый день он допоздна работает. По крайней мере, по его словам. Я хотела побеседовать с ним по душам об этой Джанин, но боюсь спровоцировать более серьезный разговор «что делать с нашим браком, в котором нет секса». Кроме того, Стюарт может быть совершенно невиновен. Я просто не представляю его неверным мужем. Хотя он, наверное, думает обо мне то же самое.
Так много вопросов. И никаких разумных ответов.
Вероятно, следует поступить так, как женщины предыдущих поколений. Закрыть на все глаза и надеяться, что это пройдет. Но наше поколение слишком честное для этого. Разве не так? Если мы изменяем, то идем до конца и разрушаем наши семьи в процессе. Моя мать опередила свое время. А теперь, похоже, я продолжаю эту традицию.
Моя свекровь кажется самым уравновешенным человеком в нашем доме на данный момент.
– Как твои продажи бижутерии? – спрашиваю я ее, пытаясь интересоваться еще кем-то, кроме себя.
– А, – машет рукой Бетти. – Мне пришлось отказаться от ассортимента из консервных банок. К сожалению, одна из моих покупательниц с церковной ярмарки «принеси и купи» утверждает, что порезалась ожерельем, которое приобрела у меня.
Я не удивлена. Стюарт много раз говорил ей, что у ее украшений из жестянок острые края и дело может закончиться именно так. Мои собственные босые ноги были тому свидетелями, когда я наступала на обрезки. Пока Бетти рассказывает мне это, я не могу отделаться от мысли, что некоторые раны заживают быстро. В отличие от других.
– Вместо них я теперь плету веревочные браслеты, – добавляет Бетти. – Они становятся весьма популярными.
Надо отдать должное свекрови. Если она сталкивается с мелкой неудачей, то просто берет себя в руки и двигается дальше. Конечно, ей никогда не приходилось иметь дело с крупным несчастьем, кроме смерти Джока. Но даже тогда она справилась лучше, чем мы ожидали, несмотря на то что его болезнь была шокирующе скоротечной. Я и не подозревала, что человек может сгореть за три месяца от рака поджелудочной железы. Потом я узнала, что это бывает еще быстрее.
Я поднимаюсь в свой кабинет и стою около окна, глядя вниз на наш длинный узкий сад и на забор, отделяющий нас от соседнего участка, такого же размера, с домом, похожим по архитектуре на наш. Эта симметрия обычно меня успокаивает, но не сейчас. Особенно после случая с Дорис. Мой кабинет раньше был комнатой для гостей, пока я не начала свой бизнес, а теперь все иногородние друзья вынуждены ночевать на диване-кровати внизу. Нет, нас редко посещали гости – никто не приезжал уже целую вечность. Я слишком занята работой, как и Стюарт.
Если девочки устраивают вечеринки с ночевкой, то кладут подруг спать на полу в своих комнатах. При спальне Бетти есть своя ванная, мы втиснули ее туда, когда свекровь переехала к нам. Вот и все наше семейное гнездышко, которое из-за одной безумной ночи в отеле Уортинга я подвергла опасности.