Но потом мне посоветовали изложить историю моей жизни на наших тюремных занятиях по литературному творчеству. Я сделала это в форме писем к тебе, Поппи, потому что так казалось более естественным.
И тут все выплеснулось наружу! Странно, что эти слова могут появляться на бумаге будто помимо моей воли. Даже если они не совсем совпадают с теми, которые я произнесла под присягой в суде. Тогда я волновалась и забыла кое-что добавить. Я сказала другие слова, они были не совсем точны. Опустила детали, которые помогли бы моему делу, хотя присяжные все равно могли мне не поверить. Но при написании этого письма спешить некуда.
Я так ясно вижу последние секунды этой «битвы при Ватерлоо».
Мы с Мэтью боремся за пакет, прижатые друг к другу толпой. Он – крупный мужчина. В какое-то ужасное мгновение я думаю, что он намерен столкнуть меня на рельсы. Раздается шипение воздуха – признак того, что приближается поезд. Мэтью надвигается на меня, его лицо красное от ярости. Испугавшись, я отступаю назад.
«Толкни его», – призывает меня Джейн в моей голове. Но я не обращаю на нее внимания. Я знаю, что это неправильно.
Неожиданно я кое-что замечаю. Шнурок на его правом ботинке развязан. Я раскрываю рот, чтобы предупредить Мэтью.
Слишком поздно.
Одной ногой он наступает на шнурок, прижимая пакет к груди. Я вижу, как Мэтью теряет равновесие, но застываю, не в силах ничего сделать. А потом – я до сих пор с трудом могу об этом вспоминать – он сразу же падает. Прямо под поезд.
Нет! Он не мог упасть! Должно быть, мне показалось. Этого не произошло! Остальные люди на платформе тоже замерли вокруг меня. И тут кто-то кричит.
Единственное, о чем я могу думать, – что, сама того не желая, стала причиной смерти человека. Точно так же, как в случае с Джейн.
Глава 41Поппи
Я до сих пор не понимаю, почему Бетти под конец процесса заявила, что виновна, хотя в действительности Мэтью сам был виновником своего несчастья. Или почему она потом не сообщила нам правду.
Но сейчас в моих руках правдивое описание того, что произошло, – черным по белому. Вся история ее жизни, которую тюремный психолог показала нам, когда мы приехали на очередное свидание.
– Я подумала, что вы должны это увидеть, – тихо произносит она. – Я только что обнаружила это у вашей свекрови в папке для сочинений. Она разрешила показать вам. Бетти подтверждает, что Мэтью споткнулся сам – именно так, как видно из фильма того туриста. Конечно, письменный отчет не может быть использован в качестве доказательства. Но он свидетельствует о том, что сейчас она говорит правду.
– Почему ты солгала, что толкнула его? – в один голос спрашиваем мы со Стюартом, когда Бетти входит в комнату для свиданий и садится. Она все еще ожидает, когда тюремная администрация подпишет ее освобождение.
– Разве вы не поняли? – отвечает свекровь, поднимая голову. – Это все из-за Джейн. Это она мне велела.
Глава 42Бетти
– Просто говорите правду, – учила меня адвокат. Так я поначалу и делала. Но сторона обвинения практически растерзала бедную Поппи. Они словно пытались обвинить ее, хотя судили меня. Очевидно, хотели добиться от меня показаний, что это Поппи велела мне столкнуть Мэтью Гордона.
До выступления Поппи я не понимала, насколько подлым был тот человек. Бедная моя невестка! Ее жизнь была поразительно похожа на мою. Когда настала моя очередь выступать в суде, я услышала голос Джейн.
«Скажи им, что это сделала ты, – внушала она мне мягким, вкрадчивым тоном. – Это расплата за то, как ты обошлась со мной. Это станет твоим покаянием».
И тут я увидела, как Поппи смотрит на меня с публичной галереи. Я боялась, что ее каким-то образом могут притянуть к делу, поскольку суду было известно о словах Поппи, что она хочет убить Мэтью. К этому моменту у меня голова шла кругом. Поэтому я решила последовать совету Джейн и взять вину на себя.
– Я сделала это! – внезапно выкрикнула я. – Я толкнула Мэтью Гордона под поезд!
А затем присяжные признали меня виновной. Им не пришлось долго напрягать мозги, как сказали бы мои внучки. Я уже согласилась, что несу полную ответственность за смерть Мэтью. Кроме того, у них были показания свидетельницы (девушки с виолончелью), утверждавшей, что мы «дрались» и она «почти уверена», что я столкнула Мэтью. Конечно, она ошибалась, но правда заключалась в том, что вокруг было так много людей, прижатых друг к другу, что никто не мог толком разглядеть, что произошло. Я не знала, что камера японского туриста с ее современными наворотами сделала короткий четкий кадр.
Это был мой шанс искупить смерть Джейн, которого я ждала более сорока лет.
Но она не выполнила свою часть сделки. Джейн все равно мучает меня во сне. «Ты действительно думала, что я тебя отпущу? – смеется она каждую ночь в моей камере. – Тебе никогда не будет покоя, Бетти. Никогда».
Глава 43Поппи
Стюарт плакал, когда психолог показала мне письма Бетти. Я тоже, но муж меня удивил. Раньше я не видела слез на его лице.
– Я и не подозревал, что их брак был таким, – произнес он. – Я знаю, что папа бывал суров, но это…
Он развел руками в жесте «я с трудом в это верю».
– Сочувствую, – сказала я, положив руку ему на плечо. Я надеялась, что Стюарт пожмет ее или даст мне какой-нибудь знак, что я могу обнять его. Он этого не сделал.
Однако сейчас важнее всего моя свекровь.
Когда мы наконец привезем ее домой, Бетти потребуется серьезная помощь. Тюремного психолога на всех не хватает. У нее полно других дел. Конечно, я читала о сокращении штатов в тюрьмах, как и все остальные. Но впервые на личном опыте убедилась, как это отрицательно влияет на персонал и заключенных.
Мы снова навестим Бетти на следующей неделе. Если повезет, сможем поговорить с ней о том, как нам всем жить дальше. Вероятно, мы убедим ее, что она заслуживает прощения.
Рано или поздно мне придется обратить внимание и на проблемы в моем браке. Я должна рассказать Стюарту о своих страхах по поводу Джанин. И все же я слишком боюсь откровенного разговора – вдруг это станет окончательным разрывом. Это все равно что ступать по тонкому льду.
Но как, черт побери, нам дальше жить одной семьей, даже когда Бетти освободят? Стюарт может заявить, что мы должны остаться вместе ради детей, и это будет пожизненным приговором к страданиям, если он собирается и впредь отгораживаться от меня каменной стеной почти полного молчания.
А ведь еще нужно думать и о работе…
Мне кажется, вот-вот должно что-то случиться.
И через несколько дней это случается.
– Знаешь, – говорит отец, когда я звоню узнать, как у него дела, – я тут подумал. Давай немного приберемся в комнате для гостей. Приезжай в эти выходные, если сможешь.
Я уже целую вечность пытаюсь заставить его убрать там мусор. Я подозреваю, что он таким образом пытается отвлечь меня от моих проблем. Отец оказывал мне всяческую поддержку, что удивительно, учитывая, что у моей матери тоже был роман. «Никто не совершенен, любовь моя», – сказал он мне после суда.
– Почему так срочно? – спрашиваю я.
Отец отвечает не сразу.
– Просто показалось, что пришло время. Вот и все.
Я еду туда в выходные. Когда я оцениваю стоящую перед нами задачу, у меня руки опускаются. Одних выходных мало. Отец все сохранил! Мои старые школьные табели, программы спектаклей, на которые он и моя мать водили меня в местный театр; фотографии, где я – маленькая девочка на пляже рядом с родителями.
На многих снимках я только с мамой, уже подросток. Мы похожи больше, чем мне запомнилось, если не считать прически.
– Черт возьми, – смущенно произносит папа после того, как мы час с лишним все это разгребаем. – Тут полно хлама. Я и забыл сколько.
Все вещи пахнут старостью.
– Я вижу.
– Вот что я тебе скажу, – продолжает он. – Может, пока оставишь эту сторону в покое и займешься вон той кучей?
Я смотрю туда, куда указывает отец. В углу – стопка потрепанных картонных коробок, запечатанных широкой коричневой лентой, такую я обычно храню для рождественских посылок.
– Наверное, сначала надо закончить здесь, – замечаю я. – Иначе получится беспорядок.
– Ты просто пока взгляни, что в тех коробках, – говорит он сдавленно. – Я ненадолго отлучусь. Мы обсудим их содержимое, когда я вернусь.
Интересно, что это на него нашло? С другой стороны, отец, как и все мы, был потрясен смертью Мэтью. Это изменило всех нас.
Когда он уходит, мне требуется целая вечность, чтобы снять всю ленту – отчасти потому, что она прочно прилипла, но еще я боюсь того, что могу там найти. У меня стойкое ощущение, что это как-то связано с моей матерью. Письма от ее любовника? Их совместные фотографии? Свидетельства многолетней неверности?
В конце концов я снимаю ленту и открываю картонный верх, задыхаясь в вихре пыли. Я была права. Там действительно письма.
Но они адресованы мне.
Десятки писем.
Нераспечатанных.
По штемпелю на верхнем письме видно, что оно было отправлено на следующий день после ухода мамы, когда я только приступила к учебе в театральной школе. С бьющимся сердцем я просовываю большой палец под клапан конверта и разворачиваю листок бумаги внутри.
Дорогая Поппи!
Представляю, как ты сейчас обижена и сердита на меня. Но, надеюсь, ты все поймешь, когда станешь старше.
Я вышла замуж за твоего отца, потому что он подвернулся под руку. Это может показаться безумием, но тогда все было по-другому. Некоторые девушки, как и я, беспокоились, что нам никто не сделает предложения и мы засидимся в старых девах. В те дни нельзя было просто жить вместе, как вы все это делаете сейчас.
Кроме того, я хотела ребенка. Как же мы оба тебя обожали! Мы бы родили второго, но этому не суждено было случиться. Не потому, что я больше не могла рожать, как мы тебе объясняли, а потому, что к тому времени я уже разлюбила твоего отца. По правде говоря, я