Можно ли?
Не помню, как вернулась в замок после этой ночи, запомнился лишь золотой рассвет и белые лёгкие облака, которые после превратились в моих воспоминаниях в пуховое одеяло, которым так приятно было укрыться, оказавшись в спальне.
Впервые за долгое время я хорошо спала и проснулась без тревог. Как и на следующий день.
И на следующий…
Я ночевала в спальне Этаро, но сам властелин всякий раз уходил в другую комнату, не тревожа и не смущая меня. Дни же мои были свободными и я тратила время на изучение замка и его территории. Без охраны, конечно, меня теперь никто не отпускал, но как-то раз я решила проверить обещание Этаро и позвала его лошадь.
Её догнать стражники смогли не быстро, и тем самым я отвоевала едва ли не полдня одиночества. После, на удивление, не получив за это никакого наказания.
Я потеряла счёт времени, мне начали нравится вечера, которые проходили за разговорами с властелином, за ужином при свечах, за прогулками в саду…
Я почти… Казалось, я почти смирилась со своим положением. Но на самом деле, лишь успокоилась внутри буря эмоций.
И когда небо над городом затянула грозовая туча, я начала исполнять свой давний план. Который начинался с моего обещания, данного Рие…
Глава 27
Рия
Вот уж несколько лун прошло. Неожиданно в спокойствии и мире. Только Хели то весела, то печальна и задумчива. Впрочем, властелин наш тоже…
Несколько раз я видела его, идущего по коридорам замка, мрачным настолько, будто гложет его что-то, а при этом лёгкость в каждом жесте, в каждом слове!
Ну да не мне рассуждать о господах.
Вот в моих пальцах подарок Хели…
Я пусть и человек, но тоже ощутила этот аромат… Только чувствами. Мне стало так легко и свежо, будто ночь эта расплавилась в лунном свете, и дыхание недавней грозы осталось над Иисидой навсегда, заставляя голову идти кругом из-за чистейшего разряженного воздуха, которым было всё никак не надышаться.
Моё сердце так колотилось от волнения, что я невольно попыталась сдержать его ладонью, но оно всё ударялось и ударялось об мои пальцы.
Ночной сад мерцал от огней. Здесь всегда горят фонари, в лампах под ветвями покачиваются свечи. Изредка слышится пение потревоженных сонных птиц. И луна в этот раз застыла над моей головой полным диском, похожим на яркую новенькую монету.
В этот час Амил обычно возвращается откуда-то (думаю, он часто прогуливается, размышляя о чём-то своём, загадочном и, быть может, печальном) в замок. А значит, он заметит меня.
Главное, чтобы не разгневался и никому не раскрыл, что я, нарушая правила, гуляю здесь в столь поздний час вместо того, чтобы давно уже быть в своей постели.
Или, что ещё хуже, и от чего сердце моё решает замирать, и вовсе прекращая свой бег, поймёт мою стыдную, отчаянную уловку!
Ощутит родную мелариям магию. И поймёт абсолютно всё. И чести мне это не сделает! О, и это ничего не изменит, коль я ему не интересна…
И останется мне лишь уйти, бежать из замка, куда глаза глядят! Или умереть на месте от позора и горя отверженности.
А не лучше ли тогда не ждать, не лучше ли, пока не поздно, повернуть назад и скрыться в своих покоях? Пока не видел никто. Пока Амил…
— Рия?
Я обернулась на его голос, но первое, что увидела, это десяток крупных мотыльков, что вспорхнули к кудрям моих волос, устраиваясь на локонах вместо бантов и лент, как и на складках моего пышного, слишком красивого для меня и дорогого, платья, подаренного мне Хель.
Амил тоже молчал, как и я. Рассматривал меня внимательно, жадно ловя взглядом всю магию, протянув ко мне руку, снял с локона волос мотылька и на своём длинным, бледном пальце поднёс его к лунному свету, заставляя крылышки серебриться и мерцать.
— Давно я не видел таких… — проронил Амил. — В моих родных краях такие роились целыми стайками вокруг девиц, когда гадали те у реки на суженого, да жгли ритуальные костры.
Сердце моё предательски дрогнуло, на лице до боли зажёгся румянец, я опустила взгляд и попятилась, готовясь уже бежать прочь. Не знаю, куда, лишь бы скрыться с его глаз! Но Амил протянул ко мне руку, двумя пальцами касаясь моего подбородка, чтобы поднять лицо и заглянуть мне в глаза. И собрался что-то сказать… Быть может, что-то важное, как вдруг в стороне замка прозвучал взрыв. И одно из окон замерцало от пламени пожара.
Это спугнуло всю магию. И заставило словно очнуться ото сна. Ведь за тем окном могла находиться Хель, а я даже не имела право сказать об этом. Она взяла с меня слово…
Глава 28
Пытаться учиться выпекать колдовской хлеб в камине оказалось задачей не из простых. Мало того, что я замирала от каждого подозрительного шороха, раздающегося за дверью, и долго прислушивалась к отзвуку шагов, стоя запачканная мукой и тестом, так ещё и не угадать было, какими жаркими должны оказаться угли, чтобы хлеб не подгорел и поднялся.
Как-то раз я даже пробовала испечь его в котелке, просто оставив там тесто и плотно прикрыв его крышечкой. Вышло вкусно, только края все подгорели и магией хлеб тот даже не пах. Однако мякоть я съела, и поделилась ею с Мерзавцем.
Пёс Этаро отныне ходил за мной как пришитый. И даже не пытался выдать меня своему хозяину! Мой же котик с ним пусть и не особо ладил, в обиде на меня за нашу с псом дружбу не был. Но мне казалось, что когда Яр отлучался, то смотрел на меня с затаённым опасением и ревностью, оставляя с ним.
Мне сложно было отпускать его так часто на прогулки к Сумеречному миру. Хотя и знала — так нужно, Кельн может в любую минуту ждать его, чтобы передать мне весточку.
Надеюсь только, Яра никто из людей Этаро не проверяет при его возвращении ко мне.
Итак, тесто.
Надо отвлечься на работу! Что толку думать и гадать о том, на что повлиять не способен?
Новое тесто я замесила быстрее обычного, вкладывая в свои действия всю ту боль, что испытывала за свои земли и народ, и всю щемящую тоску, которая охватывала мою душу при мыслях об Этаро. Не знаю, отчего мне было… так жаль его, когда надо бы испытывать негодование и злость. Которые, увы, ощущать к нему больше не могла.
Я нашёптывала заговор, просила хлеб исполнить желание, стать живой магией, дружественной мне и слушающей лишь меня одну. И у огня просила благословения, отдавая в его власть ароматное пышное тесто.
Если бы получилось у меня хотя бы один единственный раз! Тогда бы навык этот я уже не потеряла и, вернув себе яд, повторила бы всё и угостила властелина.
Главное не усомниться во всём, главное, чтобы не дрогнула рука…
Так, нет, надо отвлечься!
— Гори пламя жаркое, — зашептала я вновь, — красное, как кровь. Пекись хлеб колдовской, живой, как…
Но камин вдруг выдохнул в мою сторону столб огня, раздался звонкий оглушительный хлопок, а за спиной моей оконное стекло разлетелось в дребезги, что стаей птиц вылетели наружу.
Я упала на пол, руками обхватив голову, защищая её от разлетевшихся всюду угольков, камней от камина и обгоревших щепок, одновременно радуясь и пугаясь тому, что магия, какая ни какая, а всё же дала о себе знать.
Через мгновение же, когда всё стихло и лишь шторы занялись огнём, я вскочила на ноги и, тяжело дыша с перепугу, начала бить их сброшенной с плеч накидкой, пытаясь затушить огонь.
Понимаю, что совсем скоро сюда кто-нибудь явится, привлечённый шумом и огнём. Но, быть может, я успею спрятать хлеб и скрыться отсюда. О боги, а он уже готовым лежал среди жарких угольев! У меня получилось…
Впрочем, даже если мне не уйти, главное, чтобы никто не заподозрил меня в колдовстве. Только вот, как объяснить тогда взрыв?
Я огляделась, бутылочка с горючей жидкостью осталась цела и стояла в углу подоконника. Сказать, если вдруг поймают меня, что слишком много залила её в камин, пытаясь его разжечь?
Но мука, мука выдаёт меня!
А у меня в ней и руки по локоть, и фартук, и платье, и выбившаяся из платка прядь волос.
А с коридора уже слышатся чьи-то быстрые шаги!
Я метнулась к камину, чтобы ладонями, не боясь обжечься, закопать в пепле хлеб. Да так, стоя у него на коленях, и встретила толпу слуг и стражей.
А ведь у меня получилось! А ведь у меня только-только получилось…
А чтобы скрыть своё “преступление” осталась всего пара секунд.
— Хель?
Слуги расступились, пропуская в комнату властелина.
Час от часу не легче.
Глава 28.2
Я поднялась, успев перекрыть сажей последний белый мазок на рукаве своего платья. Точнее, надеясь, что всё остальное действительно скрыто под грязью. Представляю, в каком виде предстала я перед слугами и властелином! Растрёпанная, с чёрными пятнами на лице, в одежде такой, будто я только что вынула её из углей и набросила себе на плечи и, отчего то, лишь в одной туфельке. Видимо вторую успела потерять при взрыве.
Лицо Этаро было таким, что я едва смогла сдержать смех. Чего стоила смена обеспокоенности в его глазах на искреннее удивление! А эта остро выгнутая бровь и вопросительное ожидание!
Но я не успела ничего его объяснить, никак оправдаться. Он удивил меня, в свою очередь выпустив наружу край драконьего крыла, которым… прикрыл меня от любопытных глаз прислуги.
— Все пошли прочь, — сухо и коротко распорядился он, пока я растерянно рассматривала его крыло, увенчанное острым шипом.
— Зачем? — спросила я, когда мы остались наедине.
Как мне помнится, Этаро лишний раз не проявлял свои крылья, особенно находясь в замке — сложно контролировать их силу и обхват, они слишком большие и горячие. А здесь вдруг… Ради чего?
Ответ слегка… поразил меня.
— На мою жену не должны смотреть в таком виде!
О… Мою честь защищает? Нелепо…
Но я слегка ошиблась:
— Это неуважение ко мне, — договорил он.
Или не совсем ошиблась, тут, как посмотреть. Но весёлость моя сменилась на обиду.
— А я думала тебя в первую очередь озаботит цела ли я и что произошло.