еретрахать все стадо, урвать себе классную задницу, запихать, засадить, вставить, воткнуть… сменить в машинке масло и приступить к очередному перебору вариантов: трахаться… трахаться… девочки… девочки… трахаться… а ведь в это же время буквально в шаге от тебя существует другой мир – мир, в котором люди живут по-настоящему интересно, где есть о чем подумать, чем заняться, где еще столько нерешенных проблем во всех областях человеческой жизни – от непознанных механизмов функционирования психологии индивидуума до понимания нашего места во Вселенной и законов природы, которые движут мирозданием… Как же можно не замечать, что вокруг столько всего… всего!
Шарлотта была так поглощена своими мыслями, что действительно не замечала, что крепко держит Эдама за руку и положила голову ему на плечо. В себя она пришла только после того, как Эдам остановился, выпустил ее руку и пристально посмотрел девушке в лицо. Что должно было последовать за этим – догадаться нетрудно. Шарлотта испытывала к нему нежность и хотела рассказать Эдаму о своих чувствах – и в то же время… почему-то не хотелось посвящать его в эту тайну. Рука Эдама вдруг скользнула на ее талию, он – впервые за все время их знакомства – притянул Шарлотту к себе и посмотрел ей в глаза пристально-пристально… совсем не так, как смотрел раньше. Что это за взгляд? Что за улыбка? Может, он просто волнуется? Словно в подтверждение этой догадки парень вдруг снял руку с ее талии и нервно взялся за дужку очков. Подергав их на переносице – не то поправляя, не то… просто так, – он снова положил руку ей на талию, затем наклонился к ее лицу – близко, близко, еще ближе… Глядя в его моргающие глаза, Шарлотта вдруг сообразила: да Эдам же просто не знает, снимать очки или нет, сделать это сразу или потом. Вот его губы вплотную приблизились к ее губам, и Шарлотта решила воспользоваться опытом, полученным за время общения с Хойтом. Она чуть разомкнула губы и постаралась встретить губы Эдама так, чтобы прихватить их сверху и снизу. Надо же было такому случиться, что Эдам в этот же самый момент разинул рот, рассчитывая если не на поцелуй взасос, то по крайней мере на то, что губы Шарлотты от него никуда не денутся… Два приоткрытых рта встретились, и в итоге получился скорее не поцелуй, а какое-то чавканье… Эдам, впрочем, как будто не заметил неловкости ситуации, а она со смешанным чувством симпатии и вины – чьей вины? – издала слабый стон. Он чуть откинул голову назад – достаточно далеко, чтобы выговорить: «О, Шарлотта!» – и снова с чавкающим звуком присосался к ее губам.
Шарлотта была слишком смущена и сбита с толку – сбита с толку? – да, именно это она чувствовала, – чтобы снова смотреть ему в лицо. Она поспешно опустила голову на грудь Эдаму, рассчитывая, что таким образом ей удастся скрыть свои чувства. Это оказалось большой ошибкой и вдохновило Эдама в свою очередь издать стон, причем гораздо более страстный. Он стал раскачивать ее из стороны в сторону, повторяя: «Шарлотта, Шарлотта, Шарлотта!» и время от времени прерывая этот эмоциональный монолог блаженными стонами. В какой-то момент девушка почувствовала, что Эдам прижимает ее к себе все сильнее, что ее бедра оказались вплотную с его. И вдруг – Шарлотта не могла поверить, наверно, ей показалось? – он начал просто вжиматься ей в живот… э-э… своим мужским достоинством, одновременно энергично двигая тазом. Она постаралась отодвинуться от Эдама, насколько это было возможно, с учетом того, что размыкать объятия он вовсе не собирался. Подняв голову, девушка взглянула ему в лицо. Нижние половинки очков Эдама запотели, и он смотрел на мир, включая и Шарлотту, словно поверх забора.
– О чем ты думаешь? – спросила она, понимая, впрочем, что заводить с парнем разговор в такой ситуации – последнее дело. Тем не менее – как иначе отвлечь его от рефлекторного дерганья тазом, которое не доставляло ей ни малейшего удовольствия?
Эдам действительно вздрогнул и перестал дергаться. Однако его руки по-прежнему остались лежать у Шарлотты на талии. Он взглянул ей в глаза.
– Я думаю… я думаю, что наконец сбылась моя мечта, да, я мечтал обнять тебя вот так, как сегодня, с первой секунды, как только увидел.
В горле у Эдама пересохло, и слова прозвучали как-то хрипло, даже со скрипом, словно он тащил их на железных санях по пыльному булыжнику.
– С первой секунды, говоришь? Что-то не верится! – Шарлотта чуть отодвинулась, и он увидел, что она улыбается. Ей показалось, что настало время слегка снизить пафос их беседы. – Мне в тот раз так не показалось! Похоже, что ты вовсе не был в восторге, когда я в ту ночь в библиотеке плюхнулась на последнее свободное место перед компьютером.
– Ну хорошо, давай будем считать, что я мечтал об этом со второй секунды.
Эдам улыбался, но вряд ли его улыбку можно было назвать радостной. Он явно не ожидал, что ему когда-нибудь придется вспоминать те неприятные минуты, и уж тем более – в присутствии Шарлотты.
– Согласись, я быстро сориентировался, – сказал он. – Только-только присмотрелся к тебе – и все понял. Ты что, не помнишь, как я мгновенно сменил тон и предложил познакомиться? И спросил, как тебя зовут? – Все тот же сухой хриплый голос, но на этот раз в нем звучали какие-то новые ноты: нежность и доверие к тому человеку, с которым делишься самым личным, самым сокровенным. – Знаешь, наверное, сейчас уже можно признаться. Как же я пожалел потом, что представился просто по имени. Сама знаешь, как здесь принято представляться: сказал имя, и дело с концом. Ты ведь и сама назвала мне только имя. А ты знаешь, что на первом курсе целых пять девушек по имени Шарлотта?
Это признание позволило Шарлотте разыграть небольшой спектакль: она вырвалась из объятий Эдама, отскочила от него на шаг и, уперев руки в бока, посмотрела на парня якобы осуждающе, а на самом деле провоцируя на дальнейшие признания.
– Ты что, все списки первокурсников перерыл? – На последнем слове она повысила уровень голоса до колоратурного уровня. – Ну-ка давай, рассказывай.
Эдам широко раскрыл глаза, сжал губы и чуть виновато закивал: так порой признается влюбленный в каком-то пусть не безумном, но явно дурацком поступке, который он совершил, охваченный неистовой любовью.
– Нет, ну это просто невероятно! – воскликнула Шарлотта все с той же улыбкой и с изумлением в глазах. «Все, что угодно, лишь бы больше не… не чмокаться с ним!»
Эдам же был настроен очень серьезно.
– Шарлотта… – Тут ему даже пришлось прокашляться, чтобы голос не был совсем уж похож на металлический скрежет. – Почему бы нам не заглянуть ко мне? Посидим, поговорим наконец. Мне так много нужно тебе сказать. Это ведь недалеко. Прогуляемся… Потом я тебя провожу обратно.
На этот раз его приглашение застало Шарлотту врасплох. Эдам даже оживился, заметив некоторую неуверенность на ее лице, но буквально через секунду девушка, не теряя времени на поиски подходящего предлога, сказала прямо:
– Я не могу.
Прозвучало это, конечно, не слишком вежливо и, может быть, даже болезненно для Эдама, но зато Шарлотта успела порадоваться тому, что даже в такой напряженный момент сумела выговорить все правильно: не растянуть гласные и не превратить отказ в вопрос. При этом она уже мысленно старалась подыскать подходящий ответ на еще не заданный, но уже неизбежный вопрос.
– Почему? – спросил Эдам.
– Мне заниматься надо. У меня завтра утром контрольный опрос по нейрофизиологии. – Ложь чистой воды. – Я и так должна была готовиться весь вечер, а мы засиделись у Эдгара.
– Ну может быть, хотя бы ненадолго? Это и правда близко. – В голосе Эдама звучала уже ничем не прикрытая мольба.
– Нет, Эдам! – сказала она твердо, но заставив себя улыбнуться. – Это очень важный для меня предмет! А на контрольной нас гоняют в хвост и в гриву.
– Ну… ладно. Я только хотел… – Не договорив, он шагнул вперед, словно все же надеясь удержать Шарлотту. На лице Эдама застыло такое выражение, определение которому Шарлотта могла дать только методом от противного: это была полная противоположность уверенности и спокойствию. При этом он снова подергал очки на переносице, но на сей раз решился все же снять их. Что ж, такой жест можно было ясно рассматривать как признание в своих чувствах.
Шарлотта на короткий миг ткнулась губами в губы Эдама, а затем, чтобы избежать этих странных поцелуев, чуть повернула голову и прикоснулась щекой к его щеке. Он начал было снова дергаться нижней частью тела, но девушка быстро выскользнула из его объятий, всем своим видом давая понять, что ей невыносимо тяжело расставаться с ним. Ее улыбка словно возвещала: ей так хотелось бы остаться, но учеба… сам понимаешь, учеба, поэтому приходится себя сдерживать.
– Эдам, я пойду. Извини, но мне действительно пора. – Еще не договорив, Шарлотта уже развернулась и пошла по направлению к общежитию. Главное – не дать ему опомниться, чтобы он не полез опять с поцелуями.
– Шарлотта.
По тому, каким голосом и с какой интонацией он произнес ее имя, она поняла, что лучше остановиться. Она оглянулась и увидела, как Эдам беззвучно, одними губами произносит заветную, безошибочно угадываемую даже в ночном полумраке фразу: «Я люблю тебя». Явно перестраховываясь, он изобразил эти слова при помощи излишне акцентированной артикуляции. Его губы, подбородок и язык двигались настолько энергично и размашисто, что Шарлотте показалось: она разглядела не только зубы Эдама, но и всю его ротовую полость и даже глотку. Замолчав, он помахал ей рукой и печально, но в то же время светло улыбнулся. Очки он уже вновь успел водрузить себе на нос. Близорукость, машинально отметила Шарлотта, очки для дали.
Она помахала Эдаму в ответ, а потом с точно такой же печальной и светлой улыбкой поспешила к увитой плющом арке.
Впервые за все время учебы в Дьюпонте этот двор показался ей таким уютным, комфортным и в то же время таким восхитительным, роскошным – просто раем на земле. Даже подсвечен он был, как показалось Шарлотте, не так, как всегда Игра света и тени именно сегодня превратила его в настоящий древний замок. По-особенному, не так как обычно, выглядели даже кирпичные и облицованные камнем стены корпусов.