– Ой, извините, – сказала девушка, стараясь сохранить улыбку на лице. – Просто задумалась кое о чем.
Хойт покачал головой:
– Ну-у… и о ч-ч-ч-чем же это ты так задумалась?
Шарлотте наконец удалось рассмеяться, и она даже отодвинулась от Хойта, оттолкнувшись от его плеча кончиками пальцев – ни дать ни взять восторженная барышня, которую очередная реплика обратившегося к ней кавалера привела в неописуемый восторг. Мысленно она видела перед собой Крисси, которая, наблюдая за всем происходящим, думает: «Вау! А я-то считала ее безнадежно невзрачной маленькой мышкой… а эти двое вон как вокруг нее увиваются…»
Харрисон пулей слетал за двумя стаканами апельсинового сока с водкой – впрочем, по бледному цвету напитка было ясно, что правильнее было бы сказать наоборот. Практически чистая водка по-прежнему казалась Шарлотте омерзительной на вкус. Она отдавала каким-то химикатом, но поскольку непреодолимого рвотного рефлекса не вызывала, Шарлотта готова была пить ее, чтобы оставаться на единой волне веселья с окружающими.
Как же все это было кру-у-уто: стоять здесь, в зимнем саду посреди этого воздушного атриума, между деревьев в кадках, в приглушенном свете, создаваемом мановением руки электрика и рассеиваемом огоньками свечей на столах, и чтобы тебя обслуживали официанты, одетые как карибские полковники… А вокруг были сент-реевцы, эти еще не сформировавшиеся Прометеи, втиснувшиеся в смокинги, улюлюкающие и горланящие на весь зал ругательства и вульгарные песенки… но Прометей ведь не был вульгарен? Значит, они не Прометеи, а… кто? Вакхи… где же она видела эту репродукцию? В какой-то книге… да-да, «Вакх» Микеланджело, с округлым животиком, явно вмещающим немалое количество вина… Голова почему-то кружится… ну и что, в конце концов, на ясности мыслей и координации движений это не сказывается. Вот только как же можно думать о чем-то другом… когда рядом…
Буквально в шаге от нее стоял Хойт, разговаривая о чем-то с Вэнсом, а за ними – Крисси. Шарлотта громко рассмеялась. Крисси разговаривала с Николь, и обе украдкой бросали на нее взгляды: Николь в своем платье-трубе на мальчиковой фигуре и Крисси, выкатившая на всеобщее обозрение почти весь объем своего «буфета». Шарлотта больше не имела ничего против этих девушек – но что ей они и их косые взгляды? Харрисон не смотрел на них так, как на нее. В нее он просто впивался глазами, облизывал взглядом с головы до ног! Нет, он, конечно, и раньше посматривал на Шарлотту, но чтобы так, как… сегодня!
Хойт обернулся к ней, и – Господи! – от его улыбки по всему телу девушки пробежала волна тепла, словно миллионы тонких иголочек укололи под кожей ее нервные окончания…
– Позвольте ваш бокал? – Один из карибских полковников был тут как тут, выразительно поглядывая на пустой стакан в руке Шарлотты.
– О… спасибо!
Поставив бокал на поднос, официант спросил:
– Желаете еще?…
Ещ-ще. Как смешно он произносит это слово, будто специально растягивая звук «щ», чтобы дать гостю время подумать, нужно ли ему это «ещ-ще».
– Э-э…
– Да, желает. – Хойт, обняв ее за талию, притянул ближе к себе.
– Что именно? – спросил официант Шарлотту.
Шарлотта взглянула на Хойта, чье лицо было так близко к ней…
О Боже, как он смотрит, она просто тает от этого взгляда! Хойт снова повернулся к официанту и сказал:
– С… водкой.
Шарлотте ничего не оставалось, как засмеяться:
– Ох уж это твое… с водкой.
Хойт крепче прижал ее к себе, и она засмеялась громче. Ей так хотелось убедиться, что Крисси и Николь видят, как Шарлотта замечательно проводит время, видят, как очарованы ею эти замечательные парни, как уверена она в себе и знает, что им с ней весело и интересно. «Вот так, – думала она, – утритесь! Думали, я буду здесь чувствовать себя инородным телом, а я быстрее вас вписалась в самую гущу событий».
Шарлотта украдкой, словно невзначай, оглядела зал. Что-то Джулиана вблизи Николь не наблюдается. Ага, вон он… вон там… далековато забрался, а главное – в глубоком тылу у Николь: этот маневр парень предпринял, чтобы поворковать вот с той девушкой! Правда, она совсем не блондинка, и волосы у нее всего только до плеч, но очень густые, рот великоват будет, но губы та-а-а-акие сексуальные, а еще улыбка, озорно прищуренные глаза, а густо накрашенные ресницы делают взгляд та-а-а-аким многообещающим. А Джулиан наклонился к ней, их лица всего в футе друг от друга, он улыбается так проникновенно и чу-у-увственно и прямо погружается в нее взглядом. Девушка одета в некий намек на черное платье, из которого рвется ее более чем соблазнительная грудь, и Шарлотте показалось, что Джулиан уже дошел до такой кондиции, что в любой момент может схватить эту брюнетку… чуть пониже спины, прижать к себе и поцеловать, а потом повалить и овладеть ею прямо здесь, как тот парень в рекламном ролике… Шарлотта почему-то не смогла вспомнить, что именно он рекламировал. Впрочем, сейчас это было неважно. На какое-то мгновение ей страшно захотелось, чтобы Николь обернулась и увидела, что происходит у нее за спиной, но буквально в следующую секунду она мысленно одернула себя и упрекнула в мстительности и жестокости. Никакой девушке не пожелаешь увидеть такое, даже Николь…
…Зато Крисси, которая изводила ее гораздо больше, чем Николь, – Крисси вовсе не собиралась выпускать из поля зрения Вэнса, по всей видимости доставшегося ей нелегко. И то верно, есть за что побороться. Вэнс – он ведь такой красивый. Он Шарлотте сразу понравился, с первого дня, как только она увидела его вьющиеся светлые волосы. Вэнс выглядел как настоящий британский аристократ – по крайней мере, насколько она представляла, как должны выглядеть британские аристократы. Так что в планы Крисси определенно не входило упускать такого парня. Она зорко следила за Вэнсон, заняв для этого самую выгодную позицию: буквально в полушаге позади него.
Тут из-за плеча Шарлотты вынырнул карибский полковник с бокалом. Шарлотта сделала глоток. Ну какая же гадость! Такая гадость, что ее даже разобрал смех.
– Хойт! – воскликнула она со слезами от смеха на глазах и сунула бокал прямо ему под нос. – Что ты сказал ему принести? Это же та-а-а-ак крепко! По-моему, сюда если и добавили чего-то оранжевого… то это был не апельсин… может, в баре апельсиновый сок кончился… и они выжали мне в бокал канарейку!
Шарлотте почему-то показалось, что если она вспомнит этот дурацкий бородатый анекдот именно сейчас, то он произведет такое же впечатление, как исключительно остроумный, родившийся у всех на глазах экспромт… Она смеялась, смеялась и смеялась… и вдруг обратила внимание, что делает это как-то… наигранно, что ли. Точь-в-точь как другие девушки, которых она до этой поры осуждала. Впрочем, вряд ли кто-нибудь в этом бардаке и шуме стал бы обращать внимание на то, что одна ужасно симпатичная девушка выражает свои эмоции – в какой-то мере, не более того, – излишне бурно.
Шум в зале тем временем действительно становился все сильнее, даже пьяные выкрики парней не звучали сами по себе, а создавали второй, более мощный шумовой фон поверх гула просто радостных голосов. Шарлотта посмотрела на Хойта, обнимавшего ее за талию, чтобы обратить его внимание на то, какой невообразимый гам стоит вокруг. А то вдруг он этого не заметил. Выяснилось, что Хойту действительно не было никакого дела до общего шума, поскольку он по-прежнему улыбался ей и смотрел на нее… да-да в самом деле… влюбленным взглядом. Шарлотта улыбнулась в ответ и даже позволила себе одну маленькую вольность. Повернув голову, она поглядела через его правое плечо. Она хотела увидеть Крисси и Николь – смотрят ли они и умирают ли от зависти. Впрочем, первым делом ее взгляд уперся в одетого в элегантный смокинг Хеди, который, стоя буквально в шести футах позади, запрокинул голову, воздел руки к небу и, словно вознося благодарность небесам, орал: «О, йес-с-с-с! Йеху-у-у-у-у-у!» Шарлотта поняла, что он изображает вопль популярного мультперсонажа – Гомера из семейки Симпсонов, который тот издавал всякий раз, открывая банку пива и запрокидывая голову, чтобы сделать первый глоток. Только теперь она обратила внимание, что в одной из воздетых к небу рук Хеди действительно зажата банка с пивом. Но Хойт по-прежнему не желал замечать ничего происходящего вокруг. Он смотрел только на Шарлотту, и его глаза излучали… излучали… Неужели она рискнет произнести – хотя бы про себя – слово «любовь»?
К сожалению, две сестрички-«доярки» вовсе не думали переживать по поводу ее успеха: они болтали с Бу и его девушкой и смеялись… явно замечательно проводя время.
Теперь в их сторону направлялся Джулиан, а вместе с ним – та самая заарканенная им брюнетка. Минуточку, минуточку… если глаза не обманывали Шарлотту… то левая рука Джулиана была прижата к его левому бедру, а правая рука брюнетки точно так же прижата к ее правому бедру. И вот эти два бедра вплотную соприкасались друг с другом, а между бедрами, как в бутерброде, были зажаты две руки, и что делали эти две руки с переплетенными пальцами – долго гадать было не нужно. И что, они думают – никто вокруг ничего не видит? Вот умо-о-о-о-ра! Шарлотта посмотрела на Хойта, чтобы сказать ему – вот уж он бы посмеялся, – но в этот момент Хойта отвлек Вэнс. Ага-а… Джулиан заметил Николь, до которой оставалось всего футов десять-двенадцать, и его лицо тотчас же обрело отрешенное, строгое и даже виноватое выражение, и он выплел пальцы из руки брюнетки и даже – молодец, соображает – отодвинулся от нее примерно на фут, как самый невинный мальчик на свете, только слегка чем-то опечаленный, и… Шарлотта никогда в жизни не видела ничего смешнее… Джулиан сунулся к Хойту с каким-то невнятным вопросом, а брюнетка предусмотрительно следовала за ним, как приклеенная, на расстоянии полушага, не менее убедительно изображая на лице невозмутимое и даже чуть обиженное выражение. «Кто, я?» – читалось в ее чистых и искренних глазах.
Они были всего в трех шагах, и Шарлотта неожиданно для самой себя, повинуясь какому-то внезапному импульсу, шмыгнула наперерез Джулиану и словно со