В Краматорске многовластие. Улицы контролируют местные жители, небом безраздельно завладел истребитель без опознавательных знаков, в воздушной гавани окопались правительственные войска, подъездную дорогу к аэропорту оккупировала пишущая и снимающая братия.
У наглухо запертых ворот аэропорта кто-то нам не видимый вопит занудным голосом:
– Позовите старшего? С ним желает пообщаться итальянский журналист! Я – его переводчик!..
На земляном валу чуть левее ворот притаился снайпер. Минуты две смотрим друг на друга. Он через прицел винтовки Драгунова, я – через оптику телеобъектива.
Но вот в дуэль бесцеремонно вмешивается третья сила. Похоже, пилоту захотелось порезвиться, и он закладывает вираж над головами журналистов и кладбищем, где десятка полтора гражданок красят серебрянкой оградки.
Порожденная истребителем воздушная волна валит наземь корреспондентов, дамочек и подгнившие кресты.
– Жаль, – говорит приятель, отряхивая колени от прилипшей травы, – что летун не слышит посланные вдогонку матюги и проклятья… Ладно, поехали отсюда. Надеюсь, Стрелков созрел для интервью…
И пока зеленый «козлик» ложился на обратный курс, через опущенные оконные стекла вливался запах просыпающейся земли и занудные вопли:
– Позовите старшего! Я – переводчик итальянского журналиста…
Однако приключения еще только разворачивались. На главной улице Краматорска «козлик» едва не повторил судьбу перегородившей Байдарские ворота хлебовозки.
К счастью, Анатолий не впал в прострацию и благополучно разминулся с бронированной колонной.
– Гони следом! – заорал я, хотя и не обладал правом решающего голоса.
Но в тот момент думал не о нас, а о защитниках баррикады на выезде из города. И картины разгрома – одна страшнее другой – вставали перед глазами.
– Я думаю, – отреагировал на мой вопль приятель, – что все обойдется. Ты заметил, какие флаги на панцирниках?
– Вроде бы триколоры. Однако это, скорее, уловка. Чтобы приняли за своих. А пока на баррикаде сообразят, что к чему, будет поздно.
Между тем колонна продолжала греметь траками по асфальту главной улицы Краматорска, вынуждая водителей встречных машин шарахаться к обочине, а догоняющих – сбавлять ход. И только понукаемый двумя старыми дуралеями «козлик» пытался ухватить пахнущий соляровым выхлопом железный хвост.
Но запечатлеть ожидаемое побоище не удалось. Колонна деликатно проскользнула между железобетонными кубами и под приветственные вопли защитников баррикады взяла курс на Славянск.
– Ты что-нибудь понимаешь? – спросил приятель.
– Еще меньше тебя. Ведь носил тельняшку, а не кривые брюки, – ответил я, намекая на штаны, которые ввел в моду французский генерал Галифе. – Даже не ведаю, как называются эти броневики.
– Впереди «Нона», – объяснил Анатолий. – За ней – парочка легко бронированных тягачей, остальные – БМД. Боевые машины десанта.
Точно так же, не сбавляя скорости, шедшая головной «Нона» проскользнула и через баррикаду при въезде в Славянск. Настигли колонну спустя минуту у горсовета. И хотя все эти МТЛБ и БМД заглушили моторы, весенний ветер, продолжая греметь полотнищами триколоров, создавал иллюзию бега. Казалось, колонна продолжает лететь туда, где гремят боевые барабаны.
Стрелкову, разумеется, было не до нас. Хорошо, что встретили беспалого ополченца.
– Объясни, Христа ради, что здесь происходит?
– Первая ласточка прилетела! Одна рота украинских десантников почти в полном составе перешла на сторону ополченцев! – прокричал наш знакомый. – И если примеру этих ребят последуют остальные, то будет повод поднять чарку за мирное решение конфликта!
– Твои бы слова, да Господу в уши, – пробормотал с сомнением в голосе учёный муж.
И он оказался прав. Утром следующего дня с передового блокпоста заметили еще одну колонну. Только украшенную не флагами, а прапорами. Колонна жирной гусеницей вползала на гору Карачун, с которой просматривался весь Славянск и подсвеченные снизу пролесками окрестные леса.
А спустя еще сутки с Карачуна протрубила зарю гаубица и осколочно-фугасный снаряд прихлопнул убогий домишко на городской окраине.
Вторая поездка в Славянск сорвалась. Зелёный «козлик» после гонок за «Ноной» сильно подорвал здоровье, водитель арендуемой для меня редакцией машинёшки отказ ехать на фронт объясняет боязнью оказаться погребенным в придорожной канаве, да и город сейчас плотно заблокирован правительственными войсками.
Хорошо, иногда удается связаться по мобильнику с беспалым ополченцем:
– Что делаем? – орет тот в трубку. – Отбиваемся! Позавчера приземлили «птичку», которая обстреливала город. Так каратели даже не попытались вывезти своего пилота-подранка. Пришлось нашим везти его в больничку… А сегодня супостаты пытались зайти в город… Что? Да отбили! Не поверишь, каким образом. Ребята сутками не выходят из боя, обросли бородами. Глянешь издалека – вылитые душманы. Ну, один из наших, Арсен[1], во время контратаки заорал: «Аллах акбар!» Это надо было посмотреть, как драпали супостаты! Больше атаковать не пытались. Зато с Карачуна[2] по городу лупят артиллерией… Ты поищи в Гугле ролик, его кто-то из карателей выложил.
Ролик я нашел. И еще раз убедился в том, что социальные сети всё больше напоминают мусорные баки. Впрочем, это слишком мягко сказано. Всё-таки бытовые отходы периодически вывозят на свалку, а размещаемые в сетях мерзости разлагаются у всех на виду, отравляя при этом воздух и человеческие души.
Так вот, во время просмотра упомянутого ролика мне захотелось напялить на харю противогаз. Уж очень повеяло смрадом от действий обслуги установленной на горе Карачун гаубицы. Возможно, той, которая на наших глазах прихлопнула убогий домишко.
Молодые люди выпивают по чарке, закусывают, затем подходят к орудию и один, наверное, старший расчета, произносит следующее:
– Славянск – городок симпатичный. Даже немного жаль его. Но командование не снабдило координатами целей, и поэтому приходится лупить по принципу: на кого Бог пошлёт, – с этими словами натягивает шнур, который приводит в действие спусковой механизм гаубицы.
И так по кругу: чарка – выстрел, чарка – выстрел… Словно внизу не город, а полигон для учебных стрельб.
Тяжкое зрелище – человек с выдранной из брусчатки булыгой или автоматом. И мерзкое, если он при помощи оружия пытается утвердить себя над окружающими.
Ещё один ролик, не помню, кем присланный на электронную почту. Патрульный автомобиль, за рулем толстый, как пирожок в мундире, гаишник поглощает бутерброд. Подходит гражданин, в руке с каймой грязи под ногтями автомат.
– Документы! – требует не терпящим возражения тоном.
Бедный гаишник. Вчера еще всемогущий повелитель автомобильных дорог онемел от неслыханной наглости. А может, бутерброд просто завяз в горле.
– Докумэнты? – повторяет гражданин. – Бо я пры оружии! – и передергивает затвор автомата. – Бигом, тоби сказано!
И знаете, кого мне напомнил тип с хронической грязью под ногтями. Уборщицу, которая захлопывает железную решетку перед носом жаждущих опохмелиться пьянчужек за четверть часа перед закрытием ликероводочного отдела.
Боже, как тетка упивается неограниченной властью над мучимыми жаждой соплеменниками и возможностью сполна отомстить за прежние унижения. Да она сейчас выше самого громовержца Зевса и тех, кто от его имени правит на земле.
Говорят, опасно доверять дураку палку. Еще опаснее, если в руках окажется установка залпового огня «Град», которая положила четыре десятка реактивных снарядов на Еленовку.
Похоже, намеревались поразить блокпост на околице поселка, однако чуток промахнулись. Влупили по школе (благо, дело происходило ранним утром) и заодно накрыли близлежащие дома.
Удивительно, но никто не пострадал. Уцелел даже трёхпалый охранник усадьбы, окна которой глядят на школу. Осколки посекли железные ворота, однако пощадили конуру и дремавшего в ней престарелого пса.
А вот хозяйке Валентине досталось по полной. Лишилась трех окон, телевизора, холодильника, хрустального набора и вдобавок схлопотала горсть осколков под правую лопатку.
Правда, к десяти утра женщина уже вернулась домой. Самый крупный осколок хирург удалил, рану залепил пластырем, а мелкие трогать не стал. Сказал, что со временем выйдут сами.
Земляк Валентины, назову его Петром Ивановичем, за медицинской помощью не обращался. Обошелся сугубо домашними средствами. Для успокоения нервов принял полный стакан самогона и стал штопать бреши в заборе.
– Родитель, царствие ему небесное, – пожаловался мне Петр Иванович, – не придумал ничего лучшего, как построить хату на отшибе. А я теперь отдуваюсь. И за компанию моя женушка Галина Ивановна…
– Да хватит тебе слезами грядки поливать! – прикрикнул он на супругу. – Оживить рассаду все равно не сможешь, а по огороду от твоих слез солончаки пойдут.
Интересный все-таки мужик, этот Петр Иванович. Другой бы, глядя на порушенный забор и растоптанную рассаду, матерился во весь голос, а он еще шутит. И не без иронии рассказывает о событиях, которые развернулись накануне под окнами родительской усадьбы:
– Гляжу – с поля метется танк, а следом за ним другой, размером поболее. Прибежали и давай вокруг дома круги нарезать. Галина Ивановна сразу в подвал, кошка под кровать забилась, притихли обе. Ну а я от окна к окну мечусь. Хоть и жутковато, но интересно: что это за игры такие в догонялки? Однако вскоре понял, что игрой здесь и не пахнет. Видно, у большего танка снаряды кончились, и он теперь пытается затоптать малыша.
Только тот не сдается. Шустрый такой попался. То в саду спрячется, то за сарай нырнет. Минут десять они гремели под окнами. Потом меньший танк изловчился, да как пукнет из своей пушчонки по большему. Подбить не подбил, однако в большом танке от такой наглости малость опешили. И пока там в себя приходили, местный через сад обратно в поле подался. А вскорости и большой туда же уполз.