Я заглянула в меню. Интернациональная кухня всегда предполагает, что в меню можно встретить названия на самых разных языках. Увидев незнакомое слово, я тут же поинтересовалась:
— А что такое абалонэ?
— Улитки, насколько мне известно, — ответил Адриан.
— А эминсэ?
— Мясо, нарезанное тонкими полосками, — пояснил Адриан.
Я взглянула на него — вот это да! Впечатляет! Очень даже неплохо. Посмотрим, что он еще знает…
— Скопароло?
— Сыр. Овечий.
Адриан, приподняв брови, стал рассматривать меня поверх своего меню:
— Вы действительно хотите все это знать или проверяете меня?
— Шиффонадэ[26]?
— Это… э-э… я не знаю. — Адриан наморщил лоб.
— Все равно очень хорошо, — заключила я. — Вы часто ходите в дорогие рестораны?
— Да, — ответил Адриан, — но с еще большим удовольствием я смотрю кулинарные передачи по телевизору.
— Я тоже их люблю, — воскликнула я и, не успев призвать себя к порядку, просияла. — Готовить очень интересно. Мы с друзьями каждую субботу устраиваем кулинарные вечера.
— О, как замечательно! Мы тоже раньше так делали. Готовили или просто весело проводили время… Но сейчас почти у всех друзей дети… — Он замолчал.
— Да, когда у них появляются дети, они начинают вести себя довольно странно, — понимающе откликнулась я. — Но что делать? Не будешь же искать новых друзей только из-за того, что старые обзавелись детьми?
— Но и проводить время с этими счастливыми семействами тоже стало совершенно невозможно. Этого ни один нормальный человек не выдержит.
— Иногда возникает такое ощущение, словно ты с другой планеты, — кивнула я. — Или еще хуже: как будто весь мир двинулся вперед, и только ты один остался стоять, разинув рот.
— Точно, — согласился Адриан. — Все только твердят, что завидуют одиноким, на самом деле они сочувствуют таким, как мы.
— Да, и все время приглашают стать крестной матерью, как бы на замену… Но вы, же не одиноки! — вырвалось у меня, и я тут же, залилась краской. — Я хотела сказать… э-э… извините…
— Вы про историю с Марианной? Я и не догадывался, что об этом всем известно, пока не получил ваше письмо.
Адриан смущенно потер нос! Я тут же забыла о собственном конфузе.
— Ну, такой служебный роман удержать в секрете просто нереально, — произнесла я, причем в моем голосе послышались материнские нотки.
— Да, наверное, вы правы. Ну, как бы там ни было, я с этим покончил.
— Что? Из-за меня? — воскликнула я и покраснела еще больше, если только это было возможно. — То есть, я хочу сказать, из-за моего письма? Из-за того, что я написала… о… э-э?..
— Да, — проговорил Адриан. — Из-за того, что вы написали. И еще потому, что роман все равно был несерьезный и мимолетный. А вы что, вспомнили содержание своего письма?
Я покачала головой — мое лицо упорно сохраняло пунцовый оттенок.
— Только в самых общих чертах. — Мне не терпелось спросить его, что именно в этом романе было несерьезно и мимолетно, но я не решалась. Наверное, эта Марианна Шнайдер занималась сексом, не снимая своих высоких сапог, что было несерьезно и мимолетно.
К нашему столику подошел официант, чтобы принять заказ, и во время этой короткой передышки мое лицо из свекольного успело приобрести свой естественный оттенок. Когда мы опять остались одни, Адриан достал из портфеля конверт и протянул его мне:
— Я принес договор, по которому вам причитается пять процентов с продаж книг серии «Ронина». Отчисления будут производиться раз в год. Поэтому я включил сюда пункт о гарантированном гонораре, чтобы вам не пришлось ждать своих денег до февраля. В случае подписания договора вы получите пятьдесят процентов гонорара.
— Ну, тогда мне стоит побыстрее подписать, — пытаясь не выдать обуревавших меня чувств, произнесла я. О боже! Договор! Гарантированный гонорар! Деньги!!! Теперь я смогу заплатить залог за квартиру, и мне даже не придется грабить банк или принимать предложение отца, чтобы это сделать. — К сожалению, мой баланс сейчас в минусе из-за непредвиденных расходов. А какая там сумма? — Я открыла конверт из плотной бумаги и вынула оттуда стопку отпечатанных листов формата А4. Мои руки так и порывались задрожать, но я им этого не позволила. Я ведь профессионал! Ну, или как минимум на пути к тому, чтобы им стать.
— Прочитайте все спокойно и внимательно. Подписав этот договор, вы не только получите определенные права, но еще и возьмете на себя ряд обязанностей. Вы уверены, что справитесь с такой нагрузкой?
— Конечно. — Я не понимала почти ничего из того, что читала, нетерпеливо пробегая глазам страницы в поисках цифры, которая снова выведет мой баланс в плюс. И, когда я, наконец, обнаружила ее на третьей странице, я чуть в голос не взвизгнула от радости. — Двадцать четыре тысячи евро!
— Половина этой суммы сразу, — сообщил Адриан. — Это только гарантированная сумма. Конечно, мы все будем надеяться, что «Ронина» принесет больше денег. Намного больше.
А вот теперь руки у меня задрожали, несмотря на все мои усилия себя в них держать:
— Двадцать четыре тысячи в год! Столько я никогда еще не получала.
Брови Адриана взметнулись вверх.
— Ну, это все относительно. Во-первых, вам предстоит еще уплатить с них налог. Во-вторых, вы должны будете предоставлять по два романа в месяц, а в-третьих — вы когда-нибудь пробовали подсчитать, сколько стоит час вашего труда? Меньше зарабатывают, наверное, только поляки, которые выращивают в теплице спаржу.
— И все же это явное улучшение по сравнению с тем, что было раньше, — заметила я. — К тому же моя работа доставляет мне удовольствие.
— И все-таки я хочу быть уверен, что вы справитесь с такой нагрузкой.
— Послушайте! Я десять лет писала для «Авроры» по два романа в месяц, все до единого я сдала вовремя. Без ошибок и готовые к печати.
— Да, конечно, — согласился Адриан. — Но… э-э… в интересах издательства я должен убедиться, что вы не попытаетесь еще раз себя убить. Вот тогда у нас возникнет настоящая проблема.
— Ну, — заметила я, — в этом никогда нельзя быть уверенным. Я хочу сказать, ведь никто не застрахован от болезни, или со мной может произойти несчастный случай. И с вами тоже. С каждым может что-нибудь случиться.
— Значит, вы не намерены совершить еще одну попытку?
— Э-э… пока точно нет, — ответила я.
Я ждала, что Адриан спросит, почему я хотела это сделать, но он сдержался.
— У меня не было никакой депрессии с невротическим компонентом, — все же решила объяснить я. — Просто затянулся неудачный период в жизни. В личной жизни, работе и других сферах — нигде никаких перспектив. Но теперь все изменилось.
— Очень рад за вас, — сказал Адриан.
— Не то чтобы сейчас все великолепно, — добавила я. — Просто стало лучше.
— Во всех областях?
— Что, простите?
— Личной жизни, работе и других областях? — перечислил Адриан.
Я немного подумала, прежде чем ответить:
— Да. Можно и так сказать.
Принесли еду, которая оказалась очень вкусной. Под шиффонадэ, очевидно, подразумевалась зелень для супа — нарезанный полосками зеленый салат. Адриан заказал себе суп-пюре со спаржей и чесночным песто[27]на первое и палтуса на второе. Я бы с удовольствием попробовала его блюда, но, конечно же, не осмелилась попросить. Моя цесарка была весьма недурна. Во время еды мы почти не разговаривали, но это молчание было приятным.
— А откуда вы знаете, что Девы отличаются пунктуальностью? — спросила я, когда мы перешли к десерту.
— Да я этого совсем не знал, — ответил Адриан.
— Но вы угадали мой знак зодиака! Там, в дверях, вы что, не помните? Вы сказали что-то про мою пунктуальность, а я ответила, что это черта, присущая моему знаку, и тогда вы сказали…
— Я помню, что я говорил. Я просто запомнил, что вы родились четырнадцатого сентября, вот и все.
— Ах, вот как. — Я доела последнюю ложку своего малинового мороженого. Неужели?
Адриан откинулся на спинку стула:
— Эспрессо?
— А откуда вы знаете, когда у меня день рождения? — спросила я.
— Понятия не имею. Наверное, из старых договоров, которые я просматривал. А может быть, он был отмечен в календаре фрау Крице. Я всегда запоминаю то, что прочитываю. Эспрессо?
— Да, с удовольствием.
Странно. Могу поклясться, что Лакрица не знает, когда у меня день рождения, и ни в одном договоре дата указана не была. Иначе Лакрица не удивилась бы так, узнав мой возраст.
Я посмотрела Адриану прямо в глаза. Он отвел взгляд.
— Ну, хорошо, хорошо, я выудил информацию о вас из Сети, — сдался он.
— Но где это в Интернете можно узнать дату моего рождения?
Мне это даже польстило. Как мило! Он искал информацию обо мне в Интернете. Хотел выяснить про меня как можно больше. Я не додумалась сделать то же самое в его отношении. Хм, нужно будет непременно исправить это упущение, когда вернусь домой.
— На домашней странице вашей школы. — Адриан раскрыл карты. — А еще там есть оценки из вашего аттестата и отмечены продвинутые курсы, которые вы прошли.
— Но это, же наверняка подпадает под статью о защите личных данных!
— Да уж, это точно, — согласился Адриан. — Я бы подал жалобу на свою школу, если бы они обнародовали мои выпускные оценки. Но в вашем случае — средний балл одна целая семь десятых[28]— это очень даже ничего.
— Было бы еще лучше, если бы этот лысый неофашист Роте не испортил мне все оценки перед экзаменами. А так — это самый плохой аттестат, который когда-либо приносили домой члены нашей семьи. Ну конечно, не считая моей мамы, у нее вообще нет аттестата. И, тем не менее, она была сильно разочарована, узнав, что я не вошла в тройку лучших выпускников, как Тина, Рика и Лулу. Это мои сестры. Они ну просто во всем лучше меня. Они блондинки, умные и уже замужем. Или, по крайней мере, помолвлены. — Я замолчала, надеясь, что в моих словах не прозвучало горечи и зависти.