4
От шампанского я ударилась в сентиментальность. «Наверное, такое же чувство возникает, когда весь мир рушится, — подумала я. — Когда земля уходит из-под ног. Когда выбивают последнюю опору…»
— Что, простите? — спросила Лакрица.
Очевидно, я озвучивала свои мысли.
— По-моему, шампанское не пошло, — сказала я. — У меня голова кружится.
— У меня тоже. Но это даже кстати. — Она посмотрела на часы. — Мы уже можем идти к господину Адриану.
— Зачем? — спросила я. — Я ведь уже все знаю.
— Да, но ведь он здесь новенький. Мы же не хотим, чтобы он подумал, будто мы забираем у него все обязанности. Прежде всего, обязанности неприятные. Я хочу понаблюдать за тем, как он будет краснеть, лишая вас средств к существованию.
— Ах, ну да, — сказала я и, поднявшись на ноги, слегка покачнулась. Оп-ля! — Об-б-бычно днем я не пью. И об-б-бычно я лучше выговариваю слово «об-б-бычно». Мне пора домой.
— Возьмите. — Лакрица протянула мне мятную конфетку. Вторую конфетку она закинула себе в рот. — Не дадим мальчику повода думать, будто заливаем свои проблемы спиртным.
— Какому мальчику?
— Да этому Адриану. Он еще совсем зеленый. «Лаурос» поставил его над нами начальником, чтобы он проводил так называемую реструктуризацию. И, по-моему, он не особо доволен новой должностью. Конечно, он пытается казаться крутым. Но к нему предъявляют слишком высокие требования. Наши старые кости ему не по зубам. Мы уверены, что еще до конца этого квартала он отсюда свалит. Даже, несмотря на то, что спит с нашей директоршей проектов.
Кабинет этого Адриана был всего через пару комнат от кабинета Лакрицы. Я добралась до него почти без потерь, держась за стены коридора то левой, то правой рукой.
— На самом деле это даже никакой и не кабинет, — злорадно заметила Лакрица. — Это комната, где раньше хранили всякие там швабры. Бедный мальчик до сих пор не смог добиться того, чтобы ему выделили постоянное рабочее помещение, да и вообще его здесь никто не слушается! Просто он не начальник по натуре. — Она постучала и одновременно повернула дверную ручку.
Бывшая кладовка оказалась крохотной, на стенах до самого потолка висели покосившиеся полки. Посередине комнатки стоял письменный стол, который явно знавал лучшие времена. А за столом сидел зажатый со всех сторон и крайне ограниченный в движениях новый главный редактор.
Он был не таким уж юным, как его описывала Лакрица. На вид я бы дала ему лет тридцать пять. А был он зеленым или нет, я сказать не могла. Но глаза у него точно были зеленые. Они сразу привлекли мое внимание. Такие глаза до сих пор я встречала только в своих собственных романах. «Его глаза обрамляли черные, невероятно густые ресницы, а их цвет напоминал темный блестящий нефрит. От его взгляда у нее по спине бежали мурашки, хоть она и не понимала причины такой реакции».
— Это наш новый главный редактор Грегор Адриан. Господин Адриан, это наш автор, с которым мы уже много лет сотрудничаем, — Герри Талер, — объявила Лакрица и прикрыла за нами дверь кабинета.
— Входите, — сказал Адриан. Прозвучало это немного неуверенно.
Его звали Грегор. Какое совпадение. Анонимного донора костного мозга в «Пути Ли» я тоже назвала Грегор. Он сдвинул черные брови, словно сомневался, стоит ли ему выражать недовольство, ясно написанное на его лице, или нет. Наконец его хорошие манеры взяли верх, губы растянулись в улыбке, он поднялся и протянул ей руку.
— Очень рад с вами познакомиться, фрау Талер. — Его волосы выглядели так, словно он все утро теребил и трепал их. Волосы у него были темные, чуть курчавые, редеющие на висках, и их давно пора было подстричь. И причесать. Мне очень нравилось, когда у мужчины такой слегка растрепанный вид.
А какое рукопожатие! Я с трудом удержала равновесие — настолько крепким оно было.
— Мне тоже приятно, — пробормотала я. — Я… — Я снова запнулась, потому что забыла, что хотела сказать. «Рукопожатие Грегора было крепким, а ладонь на ощупь — теплая и сухая. Ей приятно было ощущать его прикосновение.
Она с удовольствием задержала бы его руку в своей, но правила хорошего тона требовали, чтобы она ее отпустила. Ощутил ли он то же притяжение? Его лицо не выражало никаких эмоций».
Да, я была пьяна в дымину. Два раза подряд употребить глагол «ощущать», да еще так бездарно! Такого со мной еще никогда не случалось.
— Герри все еще находится под впечатлением от новостей, — сказала Лакрица. — Она работала в сериях «Норина» и «Частная клиника доктора Олсена».
«Точно, а еще она сейчас упадет, если ей не дадут сесть», — подумала я. Шампанское больше всего отразилось на моей устойчивости. Но в этой кладовке даже места не было для еще одного стула. Я осторожно прислонилась спиной к одной из полок. Уже лучше. Теперь нужно как-то развязать язык.
— Я понимаю, — сказал Адриан. — Вас удивили произошедшие изменения.
Я кивнула:
— Мне придется жить под мостом.
— Что, простите? — переспросил Адриан.
— Видите ли, я целый год старалась откладывать деньги в социальный фонд работников культуры. Но сэкономить у меня получалось не больше нескольких евро. Так что мне предстоит жить на сто пятьдесят евро, ведь примерно столько у нас составляет пособие по безработице. А на это можно жить только под мостом.
Просто удивительно, как я смогла так легко выговорить эту сложную фразу. Даже Адриана поразила моя изящная манера выражаться.
— Для внештатных сотрудников реструктуризация «Авроры» — дело неприятное, но издательство по возможности старается и здесь искать какие-то варианты, — сказал он.
— Хм, хм, — промычала Лакрица. Каким-то образом ей удалось сделать так, что это междометие в ее устах прозвучало крайне язвительно.
— Хотя в принципе мы это делать не обязаны, потому что внештатные сотрудники подвержены определенной доле риска, — продолжал
Адриан, приподняв брови. — В «Лауросе» мы всегда рекомендовали нашим авторам ни в коем случае не бросать хлебную работу.
— А что такое хлебная работа? — спросила я. Он что, хочет сказать, что в «Лауросе» романы писали только продавщицы булочных? Вполне вероятно, судя по паре их романов, которые мне попались на глаза.
— Хлебная работа — это та работа, которой человек зарабатывает себе на хлеб, — пояснила Лакрица. — До сих пор в «Авроре» ставку делали на профессиональных авторов, а не на тех, для кого писательство — хобби. Но в жизни качество не всегда имеет решающее значение. — Она вздохнула.
— Значит, у вас нет никакой профессии? — спросил Адриан, притворившись, что не слышал Лакрицу.
— Конечно, у меня есть профессия, — крикнула я и при этом так сильно покачнулась, что с полки за моей спиной упала пара книжек. — Я писательница!
— Причем один из наших самых лучших авторов, — сказала Лакрица. — Если вообще не лучшая!
— Как э… — начал Адриан.
— Есть еще один вариант. — Мне вдруг пришла в голову альтернатива мосту. — Я могу переехать обратно к родителям. — Я намеренно долбанула затылком по одной из полок у меня за спиной. — Или в психушку. Это практически одно и то же.
Адриан еще какое-то время растерянно меня разглядывал, а потом спросил:
— Вы замужем или, может быть, у вас есть с кем-то прочные отношения?
Я изумленно на него уставилась. «Вопрос был неприличным, но его интерес ей польстил. Она почувствовала, как краска заливает ей щеки, и опустила глаза».
— Нет. А вы женаты?
Адриан в ответ также изумленно уставился на меня:
— Я спрашиваю только потому, что… в такое… э-э… переходное время полезно иметь рядом человека, который заплатит за вас арендную плату.
— Что, простите? — Я все больше грустнела.
— «Лаурос» советует своим внештатным авторам предусмотрительно найти кого-то, кто готов будет платить за них арендную плату, — вмешалась Лакрица. — А мы в «Авроре» до недавнего времени этого не делали.
— Фрау Критце, мне кажется, что от ваших саркастических замечаний в данный момент мало проку, — сказал Адриан. — Я всего лишь пытаюсь помочь фрау Талер.
— Ну, так сделайте же это. Я могу писать для серии «Коринна» или для «Хреновой скорой помощи», — сказала я. — Пожалуйста! Иначе у меня опять начнется пневмоторная депрессия, и тогда я уже ни за что не отвечаю! Ну, то есть, я хочу сказать, невротическое деактивное репрессивное расстройство… Вы можете об этом прочитать в Интернете.
Теперь Адриан смотрел на меня так, словно не верил своим глазам и ушам. Я понимала, что несу чушь собачью, но ведь я была в отчаянии.
— К сожалению, в настоящий момент «Лауросу» новые авторы не требуются, — сказал Адриан. — Но, как вы, наверное, уже знаете, «Аврора» расширяет сектор экшн и ужастиков.
Что скажете, может быть, вам применить свой талант в этой области?
— Это просто ужасно. — Я скрестила руки на груди.
— Ну, хорошо! У нас открывается новая серия «Леди-вампир», книги начнут издавать в июне. Предлагаю вам как можно скорее написать заявку в эту серию.
— «Леди-вампир»? — повторила я. — Я даже не знаю, что это.
— А этого никто точно не знает, — пробормотала Лакрица.
— Вампиры — это неземные существа, которые обладают сверхъестественными способностями и должны питаться кровью, — серьезно сказал Адриан. — Делают они это либо при помощи консервированной крови, большим запасом которой располагают многие вампиры, или посредством знаменитого укуса в сонную артерию человека.
Я с подозрением уставилась на него. Но в его тоне не было и тени иронии.
— Вампиры могут передвигаться в параллельном мире и таким образом за сотые доли секунды переноситься с одного места нашей планеты на другое, — продолжал он. — Различают два типа вампиров: вампиры от рождения и те, кто стал вампиром благодаря жизненным обстоятельствам. Вопреки легенде вампиры переносят солнечный свет, хотя и не любят его. И конечно же, они не рассыпаются в пыль, если на них вдруг упадет солнечный луч. Они владеют восточными боевым