Отец целует Холли в щеку и шепчет:
– Чарли Лэнг должен быть где-то поблизости. Сделай так, чтобы я тобой гордился, моя сладкая.
Холли делает глубокий вдох и произносит слова, которым сама удивляется, едва они успевают слететь с ее губ:
– Может, на следующей неделе с Чарли пообедает Лизетт? Раз уж я теперь работаю няней.
Отец смеется, будто она только что отпустила презабавнейшую шутку.
– Ты мой козырь. Я на тебя рассчитываю. А Лизетт уже устроила для тебя все так, чтобы сегодня у тебя была возможность к нему подойти.
Сердце Холли падает.
Лизетт изучает ее взглядом.
– Это платье тебе не идет.
Холли не отвечает.
Лизетт поворачивается в направлении тяжелой дубовой двери зала. Та как раз открылась, и Холли облегченно выдыхает. Алексис здесь. Ее широкие плечи ссутулены, черное платье в пол сидит плохо, а каштановые локоны длиной почти до талии уже начали курчавиться. Она кого-то ищет глазами.
Лизетт коротко взмахивает рукой, привлекая внимание дочери, и тихо говорит Холли:
– Что с вами обеими такое? Как будто я вас вовсе не учила стилю.
Холли не обращает на ее слова никакого внимания и радостно улыбается приближающейся к ним Алексис. Эспадрильи сводной сестры скрипят при каждом шаге по сияющему полу. Лизетт всю передергивает; Холли подавляет улыбку. Только Алексис могла решить, что текстильные туфли на плоской подошве могут подойти для вечеринки в клубе «Каньон».
Алексис обнимает сначала мать, потом Джона, который сдержанно обнимает ее в ответ. Лизетт расчесывает рукой локоны Алексис. Это не имеет ничего общего с проявлением любви; она просто пытается пригладить завивающиеся и торчащие во все стороны волосы.
Холли обнимает сводную сестру.
– Ты выглядишь счастливой, Лекс.
– А ты выглядишь прекрасной, как всегда.
Холли фыркает:
– Я похожа на баклажан.
Они обе смеются, и напряжение в семейном кругу ослабевает, правда только на секунду и только между ними.
– Там Стэн и Глория. Идем туда. – Джон хлопает Алексис по плечу. – Пусть говорит Холли.
Холли касается подвески со знаком «инь» в знак солидарности со сводной сестрой. Алексис касается своего «янь».
Сплоченной группой семейство направляется к Стэну и Глории Филдинг. Стэн избегает смотреть в глаза Холли, а Глория одаривает ее отработанной улыбкой.
– А, вот же она, красавица. – Глория посылает Холли воздушный поцелуй, а потом соображает, что только что оскорбила Алексис. – Алексис, моя дорогая, – произносит она. – Как приятно тебя видеть. – Она поворачивается к Джону. – Две дочки. Одна няня, а вторая вот-вот станет врачом? Настоящая семья. – Она жеманно улыбается.
Холли решает не говорить Глории, что передний зуб у нее испачкан розовой помадой.
Лизетт заливисто хохочет и переплетает руки с Джоном.
– Я счастливая мать.
– Очень приятно видеть вас обоих, – говорит Холли, входя в роль под гордым взглядом отца. – Маза́ль тов с обручением Нади, – поздравляет она Филдингов, а заодно и себя с тем, что правильно произнесла фразу на идише.
– Спасибо, дорогая, – отвечает Глория. – Твой папа говорит, ты очень хорошо закончила первый курс на медицинском факультете. Он тобой так гордится. Скоро будешь заправлять «Хэлс Про Икс».
– Пока лето, Холли еще сидит с мальчиком Дэниела Голдмана, – добавляет отец больше для Стэна, чем для остальных.
Холли замечает подле себя сникшую Алексис.
– У Алексис тоже есть новости. Она этим летом проводит исследования для профессора психологии в Университете Британской Колумбии. Это престижный проект по поддержке душевного здоровья медсестер.
Но уже слишком поздно. Отец успел углубиться в беседу со Стэном, а Лизетт с Глорией рыщут глазами по залу в поисках следующих светских побед. Из ниоткуда в голове Холли возникает образ. Дэниел – отец, взъерошивающий волосы на голове сына и нахваливающий его просто за то, что он его сын. Ничего общего с этой показухой на людях, совершенно не то, что происходит сейчас.
– Кстати о Голдманах, – говорит Стэн. – Они должны быть где-то здесь. И, Джон, как насчет раунда в гольф в воскресенье?
– С тобой? Ни за что не упущу такой возможности. Дэниел к нам присоединится. В девять строго.
Холли с Алексис переглядываются. У дружеских отношений отца, если, конечно, их можно так назвать, всегда есть цель и цена.
– Вы должны попробовать семгу, – настаивает Глория, когда мимо проходит официантка с блюдом. – Они подают ее в великолепной имбирной глазури.
Холли с Алексис закатывают глаза, а когда Глория отходит, Алексис шепчет:
– Сколько раз ей надо сказать, что я вегетарианка?
Холли смеется.
Лизетт пристально на них смотрит.
– Пора повращаться в обществе, леди. – Она шевелит пальцами, показывая на кого-то в противоположном конце зала, и обращается к Джону: – Там Чип и Люси Роулинс. У них же компания по производству органических конфет, которая недавно стала публичной. – Холли она говорит: – Походи по залу, а потом найди нас. Алексис, ты иди с ней, но говорит пусть Холли.
Как только Джон с Лизетт их покидают, Холли берет сводную сестру за руку. Они проходят по залу, прихватив с буфетного столика тарелку с деликатесами: утку конфи, ростбиф и салат с пастой для Холли, и киш со шпинатом для Алексис. Но уже после первого полного круга Алексис умоляет прекратить это занятие:
– Я так больше не могу. У меня уже щеки болят от фальшивых улыбок. Я пойду подышу воздухом немного, – объявляет она. – А тебе надо продолжать тут ходить?
– Ты же знаешь, что надо. Неприятностей не оберешься, если уйду. Увидимся позже.
Алексис чмокает Холли в щеку.
– Удачи. Жаль, что я не умею это делать так хорошо, как ты.
«Нет, не жаль», – думает Холли после того, как Алексис выходит через стеклянные двери и скрывается на круглом балконе. Взгляд Холли блуждает по залу, но нужного ей человека не видно среди группок разодетых в пух и прах и увешанных драгоценностями хозяев жизни.
Она бросает взгляд на отца с Лизетт. Мачеха болтает с Роулинсами, не сводя с нее глаз. Чип представляет собой дородного мужчину под шестьдесят. Холли чувствует сильный дискомфорт в животе. Жестом она показывает на дубовую дверь на выходе из зала и беззвучно произносит, обращаясь к Лизетт: «В туалет».
Лизетт кивает и указывает на плечи Холли, давая понять, что ей надо выпрямиться.
Холли идет по длинному элегантному коридору, на стенах которого гордо висят таблички с именами выдающихся и давних членов клуба, вроде ее отца и деда. У Монро безупречная репутация в Ванкувере, и Холли уже тошнит от того, что приходится ей соответствовать. Все равно ведь это ложь. Дед Уильям обманул собственного брата, выдавив его из компании, которую они основали вместе, и предоставил семье ее двоюродного деда подбирать объедки.
В коридоре толчется несколько гостей. Холли проходит мимо ниши. В детстве она играла здесь в прятки с Алексис, которой было поручено за ней приглядывать. Впереди она видит двух мужчин в элегантных костюмах. Они возбужденно разговаривают приглушенными голосами.
Один из них Дэниел. Дома он выглядит таким любезным и уверенным, но сейчас вид у него напуганный. Холли с удивлением узнает во втором мужчине Чарли Лэнга, нависшего над Дэниелом как черная туча.
Холли вжимается в нишу и прислушивается.
– Я тут не в бирюльки играю.
– Я над этим работаю. Это не проблема. Мне просто нужно чуть больше времени.
Потом Чарли уходит, минуя Холли и даже не замечая ее. После его ухода Дэниел вытаскивает из внутреннего кармана пиджака телефон и что-то печатает. Она наблюдает за тем, как он яростно давит на кнопки и на висках у него выступают бисеринки пота.
Что бы ни произошло между этими двумя, Дэниел явно очень напряжен. Он работает в фирме, занимающейся программным обеспечением. Возможно, они с Чарли ведут совместный бизнес и что-то пошло не так? А может, это вообще из-за дурацкой игры в гольф. Кто их знает, этих мужчин. Холли просто диву дается, как напрягается отец из-за своего гандикапа.
Холли выходит из ниши, и лицо Дэниела тут же меняется. Он убирает телефон обратно в карман пиджака и широко ей улыбается.
– Холли! Очень рад тебя видеть.
– Сара здесь? – интересуется Холли. – То есть я, конечно, тоже рада вас видеть, но где же Сара?
Дэниел смеется.
– Наверное, в зале. Какая веселая вечеринка. Мы ни за что бы ее не пропустили. Стэн – мой старый друг. – Дэниел выглядит довольным собой. – И с твоим папой мы начали играть в гольф этим летом. Ты знала об этом? Это на самом деле очень здорово.
– Он мне говорил. Он рад, что вы играете с ним и со Стэном.
Дэниел не желает признавать того факта, что печатал на телефоне или общался с Чарли в жесткой манере. Вместо этого он говорит:
– Мне нужно было немного отдохнуть от этого полного народу зала и переговорить с няней. – Он проводит рукой по своим густым волосам, а его взгляд тем временем скользит по обтягивающему платью Холли.
Холли никогда не возражает, если мужчины к ней приглядываются. Это их естественная реакция, и она наделяет ее властью. Но впервые в жизни она чувствует укол какого-то другого чувства оттого, что Дэниел на нее так смотрит. Нечто вроде отвращения. Ей хочется заступиться за Сару.
Дэниел, бесспорно, привлекательный мужчина: высокий и стройный, хоть и с наметившимся животиком, зато с сильными на вид руками. Костюм по фигуре, туфли сверкают. Он на удивление хорошо смотрится. Дэниел выглядит куда более собранным, чем идущая к ним по коридору Сара.
– Холли! Ты такая красивая. – Сара обвивает рукой талию мужа. Ее черное платье-футляр, напрочь лишенное формы, скрадывает ее фигуру. Также она попыталась изобразить высокую прическу, но волосы стянуты недостаточно туго, и пряди беспорядочно выпадают. У Холли руки чешутся зачесать их, как надо.
– Лизетт хочет, чтобы я выглядела гламурно, – оправдывается Холли, но тут же сдерживает порыв шлепнуть себя по губам. Она не имела намерения озвучивать это так прямолинейно, однако в присутствии Сары всегда получается именно так: ей будто в кои-то веки дозволено говорить правду.