Сара такая счастливая. Ее платиновые волосы рассыпаются по плечам, а коралловый сарафан, который ей посоветовала купить Холли, выгодно подчеркивает ее формы. Перед Холли будто другая женщина. Но все-таки это она, ее Сара, поскольку она уже капнула на свой сарафан супом и не заметила этого.
– У нас с Дэниелом уже много лет не было романтических выездов. – Сара ставит контейнер на кухонный стол рядом с пятью другими, словно собирается отсутствовать неделю, и смотрит на часы. – Ой, Дэниелу пора заканчивать свою работу. Не хочется застрять в пробках.
Холли кивает, а у самой в груди закипает возмущение. Чем он там занимается?
Именно в этот момент он вплывает в кухню, словно король замка. Однако Холли замечает, как торчат вверх его волосы, так бывает, когда их прижимают наверх запущенными в них пальцами. Ее план должен обязательно сработать.
– Спасибо за то, что будешь присматривать за мелким, пока нас не будет, Холли. В случае чего ты знаешь, как нам позвонить. Никому не открывай после того, как стемнеет, – добавляет он.
– Ей двадцать два, а не пятнадцать, Дэниел, – одергивает его Сара.
Дэниел смеется, но как-то фальшиво.
– Я знаю. Но бог его знает, кто там может прийти. – Он смотрит Холли в глаза.
– Дэн, хватит уже ее пугать. – Сара игриво толкает его под локоть.
Холли выдерживает взгляд Дэниела. Он предупреждает ее, чтобы не предпринимала никаких действий, не посоветовавшись с ним. Мужчины. Вечно они думают, что знают лучше. Но на этот раз он ошибается. А Холли уже достало, что ее постоянно недооценивают.
– Нам пора в путь. – Сара показывает на список телефонных номеров на холодильнике. – Мы, конечно же, будем на связи, но там есть номера Натана и моей мамы, а еще номер больницы, педиатра Джейкоба и отделения токсикологии.
Дэниел кладет руку Саре на спину и выпроваживает из кухни.
– У Холли уже все схвачено, – говорит он, направляясь к Джейкобу. А тот выставил в гостиной все настольные игры, в которые хочет поиграть сегодня с Холли. – Пока, дружок. Слушайся Холли. – Он взъерошивает волосы сына.
Сара подходит к ним.
– Пока, Джейк. Мы тебя очень любим и уезжаем всего на одну ночь. – Она крепко обнимает мальчика.
– Пока, – отвечает Джейкоб, вырываясь из объятий Сары и тут же поворачиваясь к Холли. – Сначала в «Карамельный замок»? Или в «Угадай, кто ты»? Она очень смешная. Или в «Твистер»? Ты можешь покрутить за меня рулетку.
Сара смеется.
– Ладно, похоже, вы основательно подготовились. – Она целует Джейкоба, а Дэниел уже тащит сумки к двери. Холли идет за ним.
– Хорошо провести время! – кричит она, когда Сара с Дэниелом выходят, наконец, из дома и садятся в машину Дэниела. Холли не закрывает дверь, дожидаясь, пока они отъедут.
Затем она запирает дверь и сосредотачивается только на Джейкобе, пока не настает время укладывать его спать. Но за время игры он успевает так возбудиться и пребывает в таком восторге оттого, что остался на всю ночь только с любимой няней, что Холли целую вечность не может его успокоить и заставить надеть пижаму. В девять вечера ей наконец удается его уложить.
– Останешься тут, пока я сплю, Холли?
Джейкоб так тихо и нежно произносит ее имя, что Холли испытывает большой прилив любви.
– Конечно! Закрывай глазки, а я посижу рядом.
Она придвигается к мальчику, и он крепко прижимается к ней своим маленьким тельцем, не выпуская из рук мистера Блинкерса. Холли наблюдает за тем, как начинают подергиваться веки Джейкоба, дыхание становится ровным, и он быстро засыпает. Она поможет ему вырасти достойным человеком, для которого семья будет значить больше, чем деньги.
Когда подопечный Холли уже крепко спит, она спускается в гостиную. Девушка стоит посереди комнаты и изучает взглядом спрятанную в черной вазе на камине видеоняню. Ей неизвестно, просматривает ли Сара когда-нибудь записи с этой камеры. Однако что бы там ни увидела хозяйка, это должно выглядеть естественно. А это значит, что ей необходимо подвинуть вазу. Она непринужденно прохаживается по комнате и оказывается рядом с вазой, где уже не может попасть в кадр. Холли приседает, оказываясь под маленьким глазком, протягивает руку вверх и поворачивает вазу так, что камера начинает смотреть в стену, а не в комнату.
Удовлетворенная результатом, она встает и смотрит на висящую рядом с раздвижными дверями в бассейн фотографию в рамке. На ней Сара, Дэниел и Джейкоб стоят на набережной Стэнли-парка. Это очень красивая семья. Все они радостно улыбаются в камеру, а Сара с Дэниелом положили по руке на каждое плечо Джейкоба, видимо, чтобы удержать его на месте ради снимка. Однако если приглядеться внимательнее, то можно заметить, что Сара не выглядит на этой фотографии счастливой. В ее взгляде сквозит та же неуверенность, которую Холли приметила, когда Сара пришла домой с новой прической.
– Я все сделаю, Сара, – шепчет Холли, обращаясь к фотографии и представляя, что на следующем снимке подобного плана будет и она. А Сарина улыбка станет искренней.
Быстро глянув на висящие на стене часы с круглым серебристым циферблатом, Холли начинает подыскивать место, где бы расположить телефон, чтобы он мог записывать видео, но при этом не бросался в глаза и Чарли бы его не заметил. На лице девушки появляется улыбка, когда ей на глаза попадается небольшой цветок в горшке на бирюзовом столике прямо за диваном, отделяющим пространство гостиной от кухни. Она ставит телефон туда, прислонив его к черному горшку, выбегает обратно на середину комнаты и ложится на пол, согнув ноги в коленях. Она проверяет, что попадет в кадр. Все идеально. Ее лица видно не будет, зато Чарли камера запечатлит во всей красе.
Холли посылает сообщение.
«Я одна в доме Дэниела Голдмана. Всю ночь здесь никого не будет. Не могу перестать думать о тебе. Приезжай».
Через полчаса дело в шляпе. Холли получает желаемое: видеозапись, на которой Чарли занимается тем, от чего не могут удержаться такие мерзкие примитивные мужланы, как он. Именно это Холли и нужно. Он простит Дэниелу все долги и отпустит. Он это сделает, иначе…
Глава двадцать пятая
Я рада, что Дэниел с Джейкобом играют на улице в песочнице и не видят, как я в ужасе таращусь на красный значок видео, которое мне прислали со скрытого номера. Сердце выпрыгивает из груди, но я никак не решусь нажать на кнопку воспроизведения. Я не знаю, на пороге каких новых мук ада я стою. Я иду в уборную, расположенную справа от прихожей, запираю дверь и сажусь на опущенную крышку унитаза.
В конце концов, держа телефон в потных от жуткого волнения руках, я жму пальцем на экран.
Тревога тут же сменяется замешательством. На экране наша гостиная на Клифсайд. Я уже видела эту жуткую сцену с Холли; мне не хочется смотреть все заново. Это стало тем самым мигом, когда я поняла, что больше не могу доверять ей ни в чем, что нужно было послушаться интуиции, всю дорогу говорившей мне: Холли безрассудна и опасна.
Видео записала одна из моих видеонянь в гостиной в тот единственный раз, когда мы с Дэниелом оставили Джейкоба с Холли одних на ночь и уехали на романтические выходные. Когда мы вернулись домой, беспечные и впервые за долгие месяцы духовно сблизившиеся, Холли изображала саму невинность и говорила о том, как она безумно рада меня видеть и как здорово они с Джейкобом провели вечер. Она беззастенчиво лгала мне прямо в лицо, и я ничего не заподозрила, пока не просмотрела записи с видеокамер.
Я установила две видеокамеры: одну в черной вазе на камине, а вторую в серебристых часах на стене справа от телевизора. Странно, но камера в черной вазе была отвернута и записала только белую стену за камином. А камера в часах зафиксировала все, что творилось в гостиной в ту ночь.
Я ожидала, что, уложив Джейкоба, Холли будет сидеть на диване, есть мороженое и смотреть фильм. Но вместо этого я увидела, как она трахается с каким-то стариком на полу в гостиной, пока мой сын спит наверху.
Мужика я не опознала. Ему был уже, наверное, шестой десяток и, стоя на коленях, он яростно засаживал ей по самое некуда. Резкие черты его лица искажал первобытный оскал, на пальце в свете лампы сверкало обручальное кольцо, а его золотой «Ролекс» ритмично бился об обнаженную кожу Холли, когда он впивался своими пальцами в ее стройные бедра. Лица Холли видно не было, но я могла его четко разглядеть в отражении раздвижных дверей, ведущих к бассейну. К тому же мне были хорошо знакомы особенности ее фигуры, потому что я их фотографировала и завидовала им.
Но меня отвратил и взбесил не тот факт, что Холли занимается сексом у меня в доме с мужчиной старше своего отца. Дело было в выражении ее лица – удовлетворенном, победоносном и самодовольном. Как у человека, которому удалось задуманное.
После этого я погрузилась в темные мысли, настолько отвратительные, что раньше даже представить себе не могла. Она ведь сделала именно это: втерлась к людям в доверие, вошла в их семью, а потом разбила им сердце? Не так уж и надуманно.
Я позвонила Дэниелу, как только просмотрела запись. Выдернула его с игры в гольф, сказав, что нам надо поговорить. Холли не было. Она поехала за продуктами на моей машине, которую я одолжила ей, как бестолковая идиотка. Мы были с Джейкобом вдвоем. Дэниел тут же ответил, что сейчас приедет. Я попросила нашу соседку Нору немного побыть с Джейкобом, чем Дэниел оказался очень недоволен.
Мы встретились с мужем в парке Капилано. Когда мы сели на пляже, я призналась, что установила в гостиной две видеоняни перед собеседованием с Холли, и они работали все лето.
– Ты за ней наблюдала через видеоняни? – Мужа, похоже, мое поведение поразило и немного напугало. Я бы никогда не рассказала ему о том, что фотографировала Холли в ее спальне. До просмотра этих видеозаписей я и не подозревала, что на моих фотографиях, возможно, запечатлена молодая женщина с мужчиной, который годится ей в отцы, а то и старше.