Что-то стеклянное дребезжит прямо над ухом. Лили принесла на подносе завтрак: две симпатичные кофейные чашки и тарелка с подозрительно зелеными треугольниками.
– Тосты с авокадо. Отказ не принимается. Сегодня нужно поесть, Сара.
Сара зевает и потягивается.
– Боже, неужели я все-таки вырубилась? – Она берет с тарелки тост и кивает на оставшийся: – Поем, если ты поешь.
Сестра смотрит на Сару, прищурив глаза. Затем берет тост и, подвинув ногой матрас, садится на пол.
– Я вправду не думала, что усну. Помню, было около трех, а потом раз – и утро. – Сара снова зевает. – Как думаешь, Кэролайн разрешит мне пожить с вами? Я могу найти работу – в кафе или где-то еще…
– Не знаю. Я спрошу. Но только до конца лета. У тебя ведь учеба.
– Какая теперь разница…
– Пожалуйста, не говори так, Сара. Я спрошу у Кэролайн, только если ты пообещаешь не бросать школу.
Сара пожимает плечами. А тост вкусный. Щедро приправленный перцем и лимонным соком. Отправив в рот последний кусок, она тянется за телефоном, который лежит на полу. Сколько сообщений! Сара бегло читает их, откинувшись на деревянную спинку кровати.
Господи…
Она не верит своим глазам. Не Анна? Как не Анна? Что за бред? Ей написали Дженни, Тим, Пол, другие ребята…
Сара заходит в новостное приложение и одновременно просит Лили включить ноутбук.
– Говорят, это не Анна.
– В смысле?
Они ждут, пока на ноутбуке появится звук. Усевшись на кровати плечом к плечу, смотрят репортаж с места событий в Испании.
Корреспондент сообщает, что ситуация благополучно разрешилась. Карл задержан, и сейчас его допрашивает полиция. Информация о том, что он взял в заложницы пропавшую год назад в Англии Анну Баллард, не подтвердилась. Ни Карл, ни девушка не пострадали. Других комментариев от полиции пока нет.
– Не Анна? – Лили бледнеет. – Ерунда какая-то…
Сара сидит, прижав ко рту сложенные, словно для молитвы, руки, и чувствует, как дрожит сестра.
– Ты понимаешь, Лили?..
Та наклоняется вперед, обхватив голову руками, и начинает плакать. Сара тихонько гладит ее по спине.
– Мне очень жаль, Лили. Знаю, что мерзко. Знаю, что не хочешь. Но теперь у нас нет выбора.
Лили продолжает плакать, и Сара не представляет, как ее утешить. Они обе знают, что должны сделать.
Пойти в полицию. Заявить на отца. И наконец рассказать правду о той ночи.
Глава 42Отец
На следующей неделе ожидается аномальная жара. Во всех прогнозах говорят про мощный антициклон. Бесит. Эти метеорологи попадают в точку, только когда прогнозировать уже ничего не надо – достаточно просто выглянуть в окно. Об Анне все благополучно забыли, в новостях – ни слова. Зато в каждом выпуске графики температур и довольные чиновники из туристических организаций, распинающиеся о рекордных цифрах и подъеме внутреннего туризма. Лучший сезон за долгие годы. Лица жителей Девона и Корнуолла приобретают бронзовый оттенок – под цвет желтеющей травы.
Сегодня показывают репортаж о дельфинах, которых все чаще видят у берегов Англии. Океанолог говорит, что скоро, возможно, станет больше акул. Глобальное потепление.
– Глобальное потепление, ну да, конечно…
Генри складывает в чемодан очередную партию одежды под негромкое бормотание телевизора в углу спальни. Всякий раз, приезжая за вещами, он нарочно собирает их как можно медленнее в надежде, что у жены поубавится решимости. Она сделает чай. Поговорит с Генри. Позволит ему остаться…
Увы. Барбара кричит ему снизу. Просит поторопиться. Забрать вещи, пока не вернулась Дженни. Старшая дочь, видимо, ушла куда-то с Тимом и Полом. Барбара говорит, они стали для Дженни настоящей опорой после всего, что случилось.
И вновь мучительная неизвестность, думает Генри, застегивая чемодан. Анну так и не нашли. В новостях одна погода. А его выставили из дома.
Сойдя вниз, он делает еще одну попытку:
– Давай хотя бы поговорим, Барбара! Начнем с чистого листа – ради Дженни…
– С чистого листа? И у тебя хватает наглости? После того как ты чуть не вышиб себе мозги в сарае, а потом выяснилось, что ты путался со всеми подряд у меня под носом? Развлекался с какой-то местной шлюхой, пока наша дочь…
Как все-таки Барбара узнала? К счастью, имя Эйприл пока не всплыло, но ведь остальное жене откуда-то известно. Генри подозревает, что ей как бы случайно проговорилась Кэти, однако та все отрицает. После Испании офицер по связям с семьей уже не проводит с ними так много времени. Заходит только выпить кофе и перекинуться парой фраз. Наверное, ей неловко из-за расследования, которое в итоге обернулось полным провалом. Захват заложницы оказался фикцией. Девушка-блондинка на самом деле новая подружка Карла, и они устроили этот спектакль, чтобы потребовать у переговорщиков машину и сбежать. Придумывали на ходу, когда полиция пришла за Карлом по звонку соседки.
Баллардам сказали только, что у Карла, скорее всего, есть алиби на ночь, когда пропала Анна. Энтони тоже объявился – он работает на стройплощадке вместе с Карлом. Оба сейчас под арестом, и оба заявляют, что непричастны к исчезновению Анны. Якобы они в ту ночь очень быстро потеряли к девочкам всякий интерес и понятия не имеют, что с ними произошло. После клуба парни, как и планировали, поехали с друзьями на вечеринку. Свидетельские показания и видео с камер подтверждают их версию. На сегодняшний день полиция Лондона не обнаружила в ней противоречий, которые указывали бы на связь с делом Анны Баллард.
По словам задержанных, они сбежали на следующее утро только из страха, что дело повесят на них и придется снова отбывать срок. Друзья достали им поддельные паспорта и помогли перебраться во Францию. Криминалисты тщательно обследуют квартиру, где проходила вечеринка. Полиция с пристрастием допрашивает свидетелей. Пока все чисто. Девушка Карла – неудавшаяся заложница – тоже англичанка, работает официанткой в местном баре, где они и познакомились полгода назад.
Полиция заверила Баллардов, что Карл и Энтони отправятся обратно в тюрьму – за нарушение условий досрочного освобождения и захват заложника, пусть и ненастоящий. А как же Анна? Похоже, полиция намерена исключить этих двоих из списка подозреваемых. Других зацепок у следствия нет. Инспектор вернулся в Лондон – ему явно не терпелось заняться серийным убийцей.
И что теперь? Расследование продолжается. Дело не закрыто…
Вот он – самый большой страх Генри. Они никогда не найдут Анну, никогда не узнают, что произошло. Так и будут жить в неведении. Этот же страх он видит в глазах старшей дочери и жены.
Новая неизвестность настолько мучительна, что Барбара в конце концов согласилась на антидепрессанты. Правда, они вызывают резкие перепады настроения. По словам Дженни, Барбара принимает их нерегулярно, что плохо сказывается на ее психике. То она ходит тихая и подавленная, с потухшим взглядом, то носится по всему дому, маниакально наводя чистоту, и поднимает крик всякий раз, когда Генри пытается ее образумить.
– Тебе нужно еще раз сходить к врачу, Барбара.
– Мои дела тебя больше не касаются, Генри.
Ее слова вызывают внутри щемящее чувство. Не просто вины, а глубокой, всепоглощающей печали.
– Я по-прежнему люблю тебя, Барбара.
Причем он не врет. Вот бы повернуть время вспять и не превращаться в того Генри – раздражительного, вечно недовольного жизнью. Он, видите ли, хотел быть фермером, а не управляющим в кемпинге.
– Повезло мне, что тут скажешь.
– Я буду бороться за нашу семью, Барбара. Мы должны думать о Дженни.
– Какую семью, Генри, о чем ты? – со злостью бросает ему жена. – Если ты вдруг не заметил, мы больше не семья. Анна пропала, и я уже не знаю, увидим ли мы ее снова. А что касается Дженни, Тим и Пол заботятся о ней больше, чем ты.
– Так нечестно.
– Нечестно? Я скажу тебе, что нечестно. То, что у тебя не хватает духу или совести признаться мне, с кем ты был, когда пропала наша дочь.
Сэмми стоит рядом, потупив глаза, поджав хвост, и Генри ощущает исходящее от пса напряжение.
– Сделай одолжение, убирайся. И прихвати свою собаку.
– Я позвоню.
– Жду с нетерпением!
Генри с вещами идет к «Лендроверу» и, убирая чемодан, делает вид, что тот очень тяжелый. На самом деле вещей там совсем немного – зато у Генри есть повод вернуться. Вдруг Барбара передумает… Неужели это конец?
Он еще раз окидывает взглядом лужайку перед домом. И, закрыв глаза, видит Анну. Девочка делает колесо, потом садится на траву и с улыбкой машет ему рукой.
Пальцы Генри вздрагивают от желания помахать дочери в ответ… Он изо всех сил сжимает губы и открывает глаза. По узкой подъездной дороге машина направляется к домикам для отдыха – тем самым, которые когда-то были большим сараем. Генри живет в одном из двухместных.
Он будто играет в собственную жизнь. Снующие вокруг обитатели соседних домиков, смех, разбросанные по всему двору бодиборды и мокрые гидрокостюмы, песок с пляжа…
Генри заходит с чемоданом в небольшую унылую спальню. Бледные стены, бесцветное постельное белье, ламинат под дуб. Когда они переделывали сарай, Барбара долго объясняла ему, что главное – практичность. А еще – рентабельность. Внутри все должно быть неброским, прочным, без претензий. Вкусы и предпочтения значения не имеют – только рентабельность. И вот Генри смотрит на пол «без претензий» и вспоминает роскошные полы из натурального дуба на втором этаже их дома. Все эти бороздки, узелки, бугорки…
Генри ложится на кровать и, глядя в потолок, думает о жизни, которой хотел бы жить. О настоящей жизни. Сено, сложенное в стога погожим днем. Ягнята, выпущенные на пастбище. Нужно решить, вспахивать ли верхние поля под зерновые… Хотя какая разница? Очевидно, игра в фермера скоро закончится. Генри смотрит по сторонам. Крохотный сосновый шкаф. Комод и прикроватный столик. Всё в одном стиле. Слишком новое. Слишком рыжее.
За стенкой на кухне «без претензий» спит в своей корзине Сэмми, несчастный и потерянный, как сам Генри.