Нет, Илья Григорьевич!
Пожалуйста, не огорчайтесь. Есть люди, которые говорят искренне, честно, прямо. Вы сами знаете, что они существуют и вам от этого сознания будет легче перенести хвалу чиновного рецензента, написанную, возможно, на пресловутой даче в Переделкине, волею «судеб» принадлежащей ныне Валентину Катаеву[157].
Могу сказать, что ваше имя в списке новых лауреатов вызвало общий восторг всех фронтовых товарищей. Все эти люди — лейтенанты, политруки, майоры, писатели, журналисты, генералы и красноармейцы — за роман «Падение Парижа». Это ясно вам — и доставит посему особо взволнованную радость. Она заслужена вами.
Продолжайте в том же духе. Жму вашу руку. Привет вашей жене. Желаю всего самого прекрасного.
Впервые. Подлинник — собрание составителя.
39. А.А.Игнатьев<Из Куйбышева в Москву;> 18 апреля 1942
гост. Националь, ком. 405.
Дорогие Илья Григорьевич и Любовь Михайловна!
Примите наши искренние и сердечные поздравления. Вы вероятно получаете таковые со всех сторон, но мы с Наташей[158] — старые парижане — скромные советские граждане, воображаем, что никто лучше нас не может оценить Ваших великих заслуг в эти грозные для нашей Родины года.
Талантом можно восхищаться, им можно завидовать, а о таком крупном, как Ваш, Илья Григорьевич, говорить даже не приходится. Но вот о работе, о трудоспособности Вашей, нам обоим, немало в жизни потрудившимся, слово сказать разрешено. Сам в настоящее время пописывающий, я ежедневно, ежечасно только ахаю и охаю. Сколько же надо умственного труда, сколько напряжения всех душевных сил, чтобы неустанно находить мысли, нужные слова. «Что пишет Эренбург, мы постоянно с удовольствием читаем», — слышал я не раз от наших простых людей — героев, раненых, для которых делаю доклады по госпиталям. Вот это лучшая для Вас награда. Вы делаете большое дело и заслуженная Вами высокая награда вызовет чувство не зависти, а радости у всех Ваших читателей.
Выполняя наказ, продолжаю работу над своей книгой. Сдал в «Новый мир» первые 3 главы 4-й книги[159] (3-я уже напечатана). Справился с «Марной»[160] — пигмеем по сравнению с Москвой. Это уже те годы, когда и Вы были свидетелем французского героизма. Как много прожито!
Не забывайте Ваших далеких старых друзей.
Впервые (без комментариев) — ЭВ. Подлинник — ФЭ. Ед.хр.1612. Л.1. Алексей Алексеевич Игнатьев (1877–1954) — генерал, дипломат, писатель; ИЭ познакомился с ним в Париже в 1920-е гг. Ответ ИЭ см. П2, №262.
40. С.П.Бобров<Из Ферганы в Куйбышев;> 22 апреля 1942
Дорогой Илья Григорьевич!
Из газет мы с женой узнали о Вашей высокой награде[161] и спешим поздравить Вас ото всей души. И Вы и Ваша повесть с ее горестной правдой и скупой тоской, конечно, оценены по заслугам и этому можно радоваться.
Пишу Вам на Куйбышев, на Информбюро в надежде, что эти строки как-нибудь до Вас доберутся. Мы здесь в Средней Азии в Фергане по эвак<уации> с Союз<ом> писат<елей>. Бедуем уже шестой месяц. Работаю в школе, получаю 200 р. в месяц, а картошка здесь 20 р. кило, за все время литературный заработок 20 руб.; читал лекцию о Ломоносове, почти никого не было, получил 50 р. Жена служит в библиотеке и это, в сущности, единственный источник нашего существования. Живем в длинной, проходной комнате (в передней), жена прихварывает, а я также все время болею. Недавно из Ташкента от литфонда получил 500 р. (не все еще, п.ч. получить перевод здесь очень трудно). Мыкаем горе изо дня в день, измучились ужасно. Ничего ни о ком не знаем — что Боря Лапин? Как Пастернак?[162] Асеев?[163] да и Вы сами? Мечтаем — совершенно беспочвенно — когда-нибудь выбраться из Азии, со слезами вспоминаем дорогую Москву. Если будет у Вас случай, вспомните о нас, горемычных литературных тружениках — в общем, не знаешь, о чем и просить-то, ну уж Вы сами подумайте. Может быть, когда-нибудь мир, сотворивший Гете и Сервантеса, вспомнит и о нас несчастных. Еще раз поздравляем, крепко жмем руку. Привет супруге Вашей и всем, кто нас вспомнит!
Впервые — Русская литература, 1997, №4, С.167–168. Подлинник — ФЭ. Ед.хр.1301. Л.1–2. Сергей Павлович Бобров (1889–1971) — писатель.
41. А.М.Коллонтай<Из Стокгольма в Москву; 4 мая 1942>
JDEM S NETERPENIEM VASHIH STATEI GAZETY NE DAIUT NAM POKOIU TELEGRAFTE DENJ VYSYLKI = POSLANNIK SSSR KOLLONTAJ
Впервые — в коммент. к ЛГЖ, т.2, с.431. Подлинник — собрание составителя. Александра Михайловна Коллонтай (1872–1952) — дипломат, посол СССР в Швеции; ей посвящена 11-я глава 5-й книги ЛГЖ. Во время войны ИЭ регулярно писал статьи для шведской печати.
42. А.Э.Мандельштам<Из Нижнего Тагила в Москву;> 17/V 1942
Уважаемый Илья Григорьевич!
Шлю Вам привет из Н. Тагила. Здесь я уже 5 месяцев. Заведую книжным магазином. Семья в Самарканде. После долгого колебания решился обратиться к Вам с большой просьбой. В Москве осталась моя бывшая сослуживица Е.О.Шацкина. Человек погибает. Е.О. больна бронхиальной астмой в очень тяжелой форме. Не может работать и часто не может двигаться. Е.О. человек, которому стоит помочь. Это квалифицированный книжный работник, по-настоящему любящий литературу. Ей всего 28 лет. Она исключительно скромна и вероятно категорически откажется от помощи, которую я прошу Вас ей оказать. В дни лучшего самочувствия она может писать на машинке. Работу выполняет прекрасно самую трудную. Она в Москве совершенно одинока. Я ей помочь ничем, к сожалению, не могу. Небольшая материальная помощь может ее спасти. Есть ли у Вас какие-нибудь известия о Надежде Яковлевне[164] и Евгении Яковлевиче?[165]
Шлю Вам и Л<юбови> М<ихайловне> сердечный привет. Мечтаю о возвращении в Москву. Хлопочу об этом.
Впервые (с ошибкой и без комментариев) — ЭВ. Подлинник — ФЭ. Ед.хр.1865. Л.1. Александр Эмильевич Мандельштам (1893–1942) — брат поэта О.Э.Мандельштама; ИЭ познакомился с ним в Крыму в начале 1920 г.
43. А.А.Игнатьев<Из Куйбышева в Москву; середина июня 1942>
Дорогой Илья Григорьевич!
Позавчера мне положили на стол драгоценный для меня подарок — Вашу книгу[166]. Бесконечно мы были тронуты, что Вы вспомнили про старых парижан. Совершая преступление и откладывая работу — принялись за чтение (когда меня книга интересует — то читаю с карандашом в руках, подчеркиваю, делаю неизвестно для кого свои заметки на полях, как будто я редактор или рецензент!) — очень сожалею, что читал книгу отрывками: только теперь могу по достоинству оценить ее. Пикар — для меня Гуро?[167] Виляр пока характерная собирательная личность. Хочу найти предателя Жуо. По дружбе, между нами, расшифруйте, дорогой, кой-кого.
Полотно громадное и мой Париж, т. е. тот, что я вспоминаю в своей 3-й и 4-й книге[168], кажется пигмеем перед Вашим. Правда, я не писатель, а главное — не одарен тем талантом наблюдателя, как Вы. Утешаю себя только мыслью, что моя писанина может пополнить кой-какими деталями те уголки французской жизни, куда не могло проникнуть даже Ваше «всевидящее око». Читаю с упоением, переживаю то, что пережил, и постигаю то, чего не переживал, как Вы. Я спокоен. Никто не мог бы и не сможет объяснить, как Вы, не только гибель Франции, и что еще важнее, истинную тяжелую подоплеку настоящего. Тяжелую потому, что такому идеалисту и пессимисту, как я, открылась картина гнусного разложения, низости и грязи современного человечества. Побеждает свет — а свет с востока, и правда — наша, великая русская правда, воплощенная в советский героизм, только и может спасти мир! Этой верой живу, и раскрывая и бичуя в своей 4 книге старый мир, тщусь открыть глаза последним слепым.
Затруднений много; бюрократы рецензенты находят несогласованность моих глав о мировой войне с официальной историей. Хочется, чтобы они прочли предисловие Anatole France к «L’ole des Pingouins»[169], но, простите, у кого болит…
Еще раз сердечно Вас благодарим и просим внести нас в список не только Ваших друзей, но и поклонников.
Mes hommage a madame Ehrenbourg[170].
A vous deux de tout coeur[171].
P.S. Боюсь, что некоторые сокращения в слоге, пахнущие галлицизмами, не дойдут до всех. Это мое единственное замечание.
Полностью впервые. Подлинник — ФЭ. Ед.хр.2460. Л.517–518.
44. А.БатуринМосква, 22/VI 1942
Тов. Илья
Читаю с удовольствием Ваши статьи в «Красной звезде» и вспоминаю давно прошедшие времена.
Париж — эмиграция.
Илья снял маленькую комнатку на первом этаже, здесь же помещается редакция «Тихого семейства»