.
Впервые. Подлинник — собрание составителя.
<Париж,> четверг 20 мая 1954
Дорогой Илья Григорьевич,
Не зайдете ли Вы ко мне этот раз? Несколько лет тому назад Вы хотели это сделать, но не успели[512]… — Вы, вероятно, бываете на этом Монпарнасе, который Вам был всегда дорог. Мой дом в десяти шагах от La Coupole[513], около церкви N
Я еду в Везеле[516], на 24 часа, вернусь в пятницу, в три часа пополудни. Буду в субботу. В воскресенье только вечером, после 7-ми. В понедельник, вторник и среду весь день. Но лучше всего, если Вы решите зайти, сговориться по телефону.
Я была бы рада повидать Вас, после стольких лет. И хотела бы показать Вам Архив Р.Р<оллана> и попросить Вас — еще раз — помочь мне пополнить его в его «русской» части.
De tout coeur[517]
Впервые — ДП. С.657. Подлинник — ФЭ. Ед.хр.2115. Л.1. Мария Павловна Кудашева-Роллан (урожд. Кювелье; 1896–1985) с 1931 г. — жена франц. писателя Ромена Роллана (1866–1944); ИЭ познакомился с ней в Коктебеле у М.А.Волошина в 1919 г., отсвет тогдашней ее влюбленности в ИЭ окрасил их последующие взаимоотношения.
США, 12 июля 1954
Милый Илья Эренбург,
Ваше пожелание счастья было для меня особой радостью. Я с большим участием следил за Вашими действиями и за Вашим творчеством. И меня особенно удовлетворяет то, что именно Вы помните обо мне.
С самыми добрыми приветствиями и пожеланиями
Впервые. Подлинник ФЭ. Ед.хр.2280. Л.1. Отношение ИЭ к немецкому писателю Л.Фейхтвангеру (1884–1958) после выхода его книги «Москва 1937» было преимущественно негативным, тем не менее он послал ему поздравление с 70-летием.
<Ленинград,> 21. 7. 1954
Дорогой Илья Григорьевич, прочитал статью Симонова[518] и очень огорчился. Нельзя отказать ему в знании дела.
Удачно найдена интонация. Хорошо стилизовано под литературный спор.
Очень захотелось, чтобы Вы ему ответили, м.б., даже не статьей, а коротким письмом в редакцию[519]. Ведь все его теоретические позиции очень шатки.
1. Он пишет как бы о романе, а Вы написали повесть. Изящное смещение этих жанров и является основным приемом, с помощью которого он зовет милицию.
2. То же самое использовано и в изложении судеб двух художников, как картин всего искусства.
Даже самые лихие критики не упрекали Островского за то, что в «Лесе» он исказил все состояние русского театрального искусства, в котором были тогда и Щепкин, и Мартынов, и Садовский[520] и еще множество людей, может быть, и менее пьяных нежели Ливанов[521], но не менее талантливых. И самое бойкое казенное перо не рискнуло бы задать вопрос Островскому — к кому он себя причислял: к Несчастливцеву или к Аркашке, а ведь других деятелей театра в пьесе не было.
3. Почему так тщательно перечисляя буквально все фразы, посвященные искусству, — он забывает не фразу, но сцену читательской конференции — явления, которое может возникнуть только на определенном уровне искусства.
4. Писатель пишет различные вещи. И по масштабу, и по значению. Нельзя путать «Медного всадника» и «Домик в Коломне», возмущаться тем, что не все кухарки бреются, и вымерять, где был шаг вперед, а где назад.
5. Нельзя противопоставлять изображенных героев жизненному фону, утверждать, что герои показаны, как исключение. Их достаточно много для того, чтобы такое количество исключений превратилось в правило, а исключительное стало обычным.
Я звонил к Вам домой, хотел поговорить с Любой[522]. Мне ответил какой-то новый голос, судя по произношению мне показалось, что это Коптяева[523]. Этот голос сообщил, что не то 25-го, не то 27-го вы уезжаете.
Тогда пожелаю Вам счастливого путешествия.
Привет и самые лучшие пожелания
Привет Любе, мы[524] ей как-то писали. Получила ли она письмо?
Впервые — Звезда, 1995, №3. С.112. Подлинник — ФЭ. Ед.хр.1689. Л.1–2. Кинорежиссер Григорий Михайлович Козинцев (1905–1973) был родным братом Л.М.Козинцевой-Эренбург и двоюродным племянником ИЭ по матери.
Нью-Йорк, 20 августа 1954
Дорогой товарищ Эренбург!
Думаю, что Вы еще помните Вашего еврейского переводчика. Из газет я узнал, что Вы находитесь в Южной Америке[525]. Жаль, что не в Северной, <а> то мы бы повидались с Вами.
Годы войны я провел в Китае, и туда доходили <до> меня Ваши пламенные слова против гитлеровских варваров. Но от этого времени не имел возможности читать какие-нибудь из Ваших произведений. Если это не трудно Вам, пришлите мне кое-какие, и я постараюсь их как-нибудь использовать.
Жду Вашего скорого ответа. Примите сердечный привет.
P.S. Меня очень интересует судьба моих товарищей: Маркиша, Фефера, Бергельсона[526]. Можете ли Вы мне что-нибудь сказать про них?
Впервые. Подлинник — собрание составителя. Переводчик книг ИЭ на идиш в Польше в 1920-е гг. Менахем Флаксер (1898–1978) писал ИЭ из Нью-Йорка и в 1961 г., вновь затрагивая судьбу уничтоженных в СССР еврейских писателей, которые были реабилитированы в ноябре 1955 г. (ответ ИЭ см.: П2, №481), в 1960-е гг. Флаксер встречался с ИЭ.
Комарово, 27 XII <19>54
Глубокоуважаемый Илья Григорьевич!
Поздравляю с Новым годом, всей душой желаю Вам здоровья и новых побед в Вашей многосторонней и такой нам всем нужной деятельности. И — для всех нас — желаю, чтобы и у нас, в нашем ремесле, наконец наступила бы оттепель.
Спасибо Вам за все. Пусть у Вас все будет очень хорошо.
Ваша старинная почитательница
Впервые. Подлинник — ФЭ. Ед.хр.2017. Л.1. Писательница Вера Федоровна Панова (1905–1973), как и ИЭ, была подвергнута резкой критике на 2-м съезде советских писателей.
1955
Париж, 10 марта 1955
Дорогой мой Эренбург,
Я очень рад, что Вам понравился мой роман «Бомаск»[527]. И очень рад, что его перевод скоро появится в «Иностранной литературе»[528].
Я согласен на некоторые сокращения. Я полностью доверяю Вам, надеясь, что они не нарушат ни общего замысла романа, ни его драматургическую композицию, которой я придавал особое значение.
«Бомаск» (это в известном роде галлицизм, понимаю, что по-русски такое название не подходит. А вот имя героини (Пьеретта Амабль) вполне соответствует основному смыслу романа. «Закалка Пьеретты Амабль», по-французски сказать совершенно невозможно из-за второго, арготического значения слова «закалка»[529]. Но может быть, по-русски это звучит лучше? Оставляю решение на Ваше усмотрение.
Спасибо, дорогой Илья, за эту публикацию. Ничто не может мне доставить большее удовольствие, чем знать, что советский читатель познакомится наконец с одним из моих значительных произведений.
Мы тоже бережно храним самые теплые воспоминания о дне, проведенном с Вами в Мейонансе[530]. Элизабет[531] и я, мы обнимаем и Вас, и Любу.
Впервые — ДП. С.667. Подлинник — ФЭ. Ед.хр.1347. Л.7. Роже Вайян (1907–1965) — франц. писатель; ему посвящена 7-я глава 7-й книги ЛГЖ.
<Прага,> 23.3.1955.
Уважаемый господин Эренбург, я достал для Вас все, что мне удалось. Такие игрушки изготовлялись у нас уже сто пятьдесят лет тому назад, однако в течение последних 30 лет их уже очень трудно найти, по крайней мере в неповрежденном состоянии.
Я вспоминаю о времени, проведенном у Вас и мне очень хотелось бы, чтобы такое взаимное понимание между людьми царило во всем мире.
Уважающий Вас
Впервые. Подлинник — ГМИИ им. Пушкина. Ф.41. Оп.1. Д.1. Л.65. Иржи Трнка (1912–1969) — чешский мультипликатор. ИЭ в 8-й главе 3-й книги ЛГЖ вспоминал, как вместе с В.Незвалом восхищался фильмами Трнки.
25 марта <1955>
Дорогой Илья Григорьевич!
Очень хотелось бы тебя видеть. Рада тебе сказать, что я много слышу о тебе добрых и теплых слов.
Знаешь, что самое главное? Спокойно работать. Мне бы, конечно, хотелось, чтобы это была книжка о поэзии. Я верю в нее. Любопытно, что всех интересует вопрос, о чем будет твоя следующая книга, и очень часто предполагают, что это будет либо стихи, либо книга о стихах. Целую тебя крепко.