— Как жаль, с вами так интересно, — нагло льщу своей служанке, и ее губы дергаются в мимолетной улыбке, — И никто не будет бояться моего побега?
— Вы на Вальдене, фрея. Здесь вам некуда бежать…Прошу, — Уна толкает передо мной двухстворчатую дверь, украшенную мозаикой.
И я попадаю на огромную террасу. В нос ударяет тягучий пряный запах цветущего луга с вплетенными нотками хвои. Солнышко ласково щекочет макушку. Я с жадностью втягиваю сладкий пьянящий воздух, не испорченный химическими отходами. Голова кругом идет от впервые в жизни по-настоящему развернувшихся легких. Моргаю и чувствую влагу на ресницах. Черт. Неужели на Земле когда-то пахло так же? Горло сковывает спазм от несправедливости.
Не сейчас. Мотаю головой, пытаясь вернуться в настоящий момент, и слышу нежный оклик, от которого все холодеет внутри.
— Мария? Я так рада тебя видеть. Не желаешь присоединиться?
Медленно поворачиваю голову на звук и вижу свое бледное отражение, расположившееся за небольшим круглым столом в одной из беседок на конце огромной террасы. И это отражение призывно машет мне.
Застываю, не зная, что делать. Вчера Белинда, мягко говоря, не искрилась дружелюбием. Разумно это, идти к ней? Но Уна решает за меня, бесцеремонно толкая в бок. Что ж, ей видней. На ватных ногах приближаюсь к жене своего… даже не знаю, как назвать, и настороженно улыбаюсь.
— Доброе утро, фрая Белинда, — учтивый кивок, который она с готовностью принимает.
— Доброе, фрея Мария, — улыбается вроде бы искренне, отчего ее лицо становится невероятно милым, и хлопает по седушке стула рядом с собой, — Присаживайся
И я медленно опускаюсь. Наверно такое же чувство у мышки, когда она тянется за сыром в мышеловке.
Несколько секунд мы молчим, скрупулёзно разглядывая друг друга. Я вижу, как трепещут ноздри волчицы, на мгновение ее глаза затапливает янтарем, а улыбка сползает с лица. Учуяла запах мужа. Что ж, разве не за этим я здесь? Видимо Белинда подумала так же, и быстро взяла себя в руки.
— Чай, кофе, тосты?
Ее дружелюбность просто пугала.
— Нет, спасибо, — выдохнула я, — Только что позавтракала. К сожалению.
— И правда, — на ее аристократическом лице отразилась капризная обида, — НЕ спеши так больше, Мария! Я была бы рада, если бы мы завтракали вместе…Здесь. Или в малой столовой при плохой погоде. Обычно компанию мне составляет Нильса, но ее так часто мучает мигрень. Вот и сегодня не вышла.
Белинда разводит руками, подчеркивая, что она здесь совершенно одна. Из меня рвется вопрос, а как же муж, но я вовремя прикусываю губу, не задевая провокационную тему. Хотя Белинда кажется и так поняла.
— А что касается мужчин, — на ее лице мелькает тень грусти, — Они всегда так заняты…Знаешь, здесь бывает одиноко… И я бы хотела, чтобы мы стали подругами. Как думаешь, это возможно?
Если бы я сейчас жевала, я бы точно поперхнулась. Что, простите? Мне это снится?
— Я — сосуд, — говорю прямо, смотря на нее в упор.
— Да, — Белинда улыбается так, будто не понимает, что это значит, — И станешь матерью моего ребенка. Разве это не повод быть в добрых отношениях?
— Я… — я сглатываю, пытаясь собраться с мыслями, — Я… Пожалуй, я выпью еще кофе. Можно?
— Ооо, конечно, — оживляется Белинда, махая Уне, чтобы обслужила меня, — И попробуй эти рогалики с беконом. Чудо как хороши.
Через полчаса я встаю из-за стола и иду в свою комнату переодеваться, потому что мы с моей новой подругой отправляемся в город побродить по магазинам. И фонтаны, кстати, я так и не посмотрела.
16
Выбрав бежевый брючный костюм, найдя подходящую сумочку и туфли-балетки, я поспешила обратно к фрае. Не то чтобы мне сильно хотелось провести с ней время. Точнее она была последней, с кем бы я его хотела проводить, но сам факт, что сейчас мы полетим в Валию, столицу волчьего мира, будоражил невероятно. Я хотела это увидеть, пусть даже в такой сомнительной компании.
В дружелюбие Белинды я не верила. И не понимала, зачем ей это. Но гадать сейчас смысла нет. Рано или поздно все станет очевидно. По крайней мере, общение с ней дает мне определенные возможности. Например, выезд в город как сегодня.
— Вы же дойдете сами до центрального холла, Маша? — интересуется Уна, перебирая мои вещи.
— Да, конечно, — и я уже одна иду по главному коридору северного крыла, наслаждаясь мнимой свободой.
— Когда ты вернешься? — низкий хрипловатый голос доносится до меня из центрального холла, и я моментально притормаживаю, безошибочно определив кому он принадлежит.
Сердце заходится в рваном ритме, болезненно отдаваясь в перепонки, а ладони начинают предательски потеть. Картины прошедшей ночи мельтешащими вспышками проносятся в голове. Сглатываю и практически крадусь по коридору на нетвердых ногах. Как бы я не пыталась, я не могу ничего не чувствовать к волку. Это мое тело, оно неотделимо от сознания. И я не знаю, как смотреть ему в глаза, как вести себя. И как он себя поведет.
— Не знаю, вечером, — голос Белинды звучит холодно, в нем проскакивают капризные нотки.
— У тебя встреча? — Ансгар чуть рычит. Так, что даже я чувствую его раздражение.
— Ты параноик, Джер, — кидает жена в ответ, и я почти вижу, как она пренебрежительно отмахивается от него, — Твоя ревность просто смешна. После того, как ты всю ночь проторчал у своей подстилки.
Тут я резко замираю. Подстилки значит? Вот тебе и подруга на века.
— Ты приходила в мою комнату? — интересуется волк.
— Да, под утро. Думала, ты уже вернулся.
Между супругами повисают тяжелые мгновения тишины. И я осторожно делаю еще один шаг к ним. Они все равно должны уже учуять меня. Просто так увлечены разговором, что не принюхиваются.
— Ты знаешь, что это просто необходимость, Бел, — говорит Ансгар приглушенно, почти ласково. А у меня внутри сжимается все. Необходимость.
— Не всю ночь, — кидает волчица, и я слышу, как цокают каблуки по каменному полу, — И кстати. Я беру Марию с собой. Так что ты зря переживаешь.
Ее голос удаляется, глухим эхом отражаясь от стен. Звучит мелодия звонка. Женское нетерпеливое «Алло», а затем громко хлопает дверь.
И снова тишина. Я застываю, молясь, чтобы волк так и не учуял меня и ушел. Встречаться с ним — последнее, чего мне сейчас хочется.
— И долго будешь там стоять, Мару? — звучит ироничное из холла. Черт. Учуял. Давно?
Набираю побольше воздуха, вздергиваю подбородок и проплываю в холл. Но стоит встретиться с янтарными бесстрастными глазами, как вся моя показная бравада исчезает, уступая место тягучему смущению. Ансгар смотрит будто сквозь меня, надменно и отстраненно. С таким же видом он наверно разглядывал бы не слишком понравившуюся ему картину. Волк уснул, получив то, что хотел, и сейчас передо предстал Джервалф-человек.
— Доброе утро, — бормочу, не зная, что еще сказать. Я так не могу, как он. Я у себя одна, без всяких дополнительных сущностей. Почему-то меня охватывает непреодолимый жаркий стыд. Киваю быстро, на что он вообще никак не реагирует, и чуть ли не бегу к выходу.
— Постой, — и я моментально замираю.
Лопатками чувствую его медленное приближение. Волк обходит меня кругом и останавливается прямо напротив в каких-то нескольких сантиметрах. Терпкий мускусный запах щекочет ноздри. Джер чуть склоняет голову набок и щурится.
— Хотел попросить тебя кое о чем, Мару.
Я киваю, пытаясь справиться с нахлынувшим волнением. Унизительным, потому что очевидно, что его испытываю только я.
— Расскажешь мне потом, после вашей прогулки, с кем виделась Белинда, хорошо?
И волк хмурится, так как наверно на моем лице слишком сильно отразилось удивление.
— Если вы не доверяете своей жене, то наймите частного сыщика, фрай Джервалф, — выдавливаю наконец из себя, — Мне и роли сосуда за глаза.
— Это простая просьба.
— Которая может сильно подпортить мне жизнь, если фрая Белинда узнает, что я за ней шпионю.
Кривая улыбка раздвигает его губы.
— Ты кажется чего-то не понимаешь, Мару, — тянет Джер, — Я тебя от Белинды защитить могу, а вот она тебя от меня нет.
— А что вы мне можете еще сделать, кроме того, что уже делаете, — срывается с губ прежде, чем я успеваю подумать. Ноздри волка резко раздуваются, янтарь радужки затапливает белки глаз.
— Многооо, — Джер наклоняется ко мне, опаляя жарким дыханием, и я слышу, как он жадно втягивает воздух у моей щеки. Замираю на месте, боясь его еще хоть как-то спровоцировать.
Ансгар отстраняется резко, прикрыв глаза. Его руки судорожно сжимаются в кулаки. Секунда, и черты лица неуловимо сглаживаются, загоняя волка вглубь.
— Я не враг тебе, — он медленно поднимает на меня полностью человеческий взгляд.
— Вы обрекаете меня на смерть, — произношу одними губами. Страшно разозлить волка, но я обязана это сказать.
— А ты так ценишь свою жизнь, Мару? — ироничная холодная улыбка и оценивающий взгляд, будто букашку разглядывает, — Кем ты была там, на Земле? Много смысла было в твоем существовании? А так ты родишь нового альфу, возможно великого…Разве ваша религия не прославляет женщину, единственным подвигом которой было деторождение? Забавно…
Ансгар хмыкает, и я замечаю чуть выступившие клыки. Разговор раздражает его.
— Ведь она тоже была Марией. Нет?
Я открываю рот от возмущения. Хочу возразить, но мысли путаются от нахлынувшего негодования. Слишком много разом всего, с чем я не согласна.
— Я…Я…, - даже задыхаться начала, не в силах выразить все, что кружилось в голове, — Да как ты смеешь! Ты не бог! Не бог! Решать кому жить, а кому умереть! То, что вы делаете, омерзительно! Дева Мария — символ любви! Любви, слышишь? А не убийства!
— Любви, — фыркает волк, скалясь, — Что вы, люди, знаете о любви? Вы вольны в своих привязанностях. Захотели- полюбили, захотели — забыли об этом завтра же. Способны бросить своих детёнышей, ослабевших членов стаи. Эгоистичные, жалкие, слабые… Любовь.
— Я бы никогда не бросила свою семью, — мотаю головой. Хочется схватить его за лацканы пиджака и встряхнуть хорошенько, чтобы исчезла эта пренебрежительная усмешка с лица, — Никогда! Я на все готова ради них.